«Пиастры»: о мифологии (и апроприации)

От Редакции. Предшествующие современной западной магии вообще и хаос-магии в частности традиции уже в античности представляли собой кипящего шоггота переплетающихся влияний, течений, приемов и воззрений. Греко-римско-иудео-египетский монстр оставил после себя невероятное эхо, так что и пятьсот лет назад еще в одном гримуаре могли соседствовать Тот, Митра, Орион и архангел Михаил. И эхо это раздавалось в христианской культуре, которая росла, впитывая языческие культурные коды и переваривая их зачастую не до конца.

При этом оккультизм всегда оставался маргинальной силой западной культуры – может быть, иногда действенной, но никогда не приветствуемой и не выставляемой напоказ. Максимум – эксплуатируемой…

Поэтому современный поток осуждения «культурной апроприации», зачастую касающийся и магических тем, к хаос-магии мало применим. Тем не менее, Гордон Уэйт поднимает эту тему – видимо, в свете того, что на западе она серьезна и актуальна. Хотя магия как минимум с греко-римских папирусов была культурным котлом, в котором смешивалось все, до чего могли дотянуться ее носители, сегодня этой ее роли потребовался адвокат.

Благодаря этому следующий раздел «Пиастров» написан как гораздо более надежный и разнообразный, чем несколько предшествующих ему. Здесь Уэйт опирается на работы трех ученых: Уэнди Донигер, профессора истории религии Чикагского университета, специализирующейся на сравнительной мифологии; Джеффри Крайпла, профессора Университета Райса и специалиста по западному эзотеризму; и Джозефа Кэмпбелла. Все его выкладки и размышления можно свести к простой формуле: миф – это универсальная и могущественная сила, орудие освоения реальности, и причащение к мифу другой культуры не может быть эксплуатацией, только единением.

Хотя и про ТБ нельзя забывать – и Уэйт внезапно приводит целый ряд требований к трезвому освоению разнообразных мифологических систем через их сравнение.

fr.Chmn

Разговор о мифологии в магии хаоса всегда касается влияния популярной культуры, а также лицемернейшего понятия – «апроприации». Все эти химеры обитают в пространстве историй. Они описывают то, как человечество — всё человечество — рассказывает истории о самом себе. В своей предыдущей книге, Star.Ships: A Pre­his­to­ry of the Spir­its, я пытался открыть магам силу сравнительного анализа, опираясь на работу доктора Уэнди Донигер, которая пишет о пространстве историй в книге «Подразумеваемый Паук» (The Implied Spi­der):

Повествование — это не придание формы сырому опыту. Человеческий опыт сам по себе имеет природу повествования; таков основной способ организации и придания связности нашим жизням. Но мы никогда не сможем в точности передать свой опыт, также как не можем восстановить в памяти сны с первого раза и без дополнительных уточнений.

Аналогия со снами здесь особенно важна, и она применялась к мифам ещё с мифических времён. Из более свежих примеров можно привести слова из открытой лекции титана исследований мифологии двадцатого века — Джозефа Кэмпбелла:

Мифы — это общие сны; сны — это частные мифы. Если вы отыщете свой сон и последуете за ним, то окажетесь в мифическом мире своей жизни. Но также, как и во сне, субъект и объект, хотя и кажутся раздельными, на самом деле представляют собой одно и то же.

По наблюдению доктора Донигер, сила мифа основывается на том, что люди конструируют реальность в виде повествования. Карен Армстронг, бывшая монахиня, ставшая религиоведом, в «Краткой истории мифологии» превращает это наблюдение в совет:

Миф — это, по сути, руководство по более полноценной жизни. Миф подобен правилам настольной игры: они кажутся запутанными и скучными только пока не начнешь играть. И он останется непостижимым и чуждым, если не воплощать его в собственной жизни.

Таким образом, миф — это не ложь, а — перефразируя Толкина — описание того, что в некотором роде вечно. На моих книжных полках стоят сборники мифов маори, истории о Трикстерах коренных народов Северной Америки, несколько дюжин книг о классической и ближневосточной мифологии, мифы о сотворении мира аборигенов и китайские истории о драконах. Я не принадлежу ни к одной из этих культурных и этнических групп, однако с жадностью поглощаю истории, подобно киту, поедающему криль. Я не знаю, каково это – «быть» китайцем или маори. Но я также не знаю и каково «быть» (белой) женщиной, живущей по соседству в Лондоне.

«Апроприация» в магии — настоящее пугало. Мне довелось повстречаться с ней лишь один раз за двадцать лет. Большинство случаев, из-за которых поднимается шум в интернете (тьфу!) относились вовсе не к магии, а к монокультуре, где она, безусловно, существует. Но если вы не улавливаете разницу между монокультурой и магией, то эта книга всё равно не для вас. Белая девушка в головном уборе коренных американцев на музыкальном фестивале не имеет ничего общего с магией (и ещё меньше — с хорошим вкусом).

Искать вдохновение и удовольствие в историях других людей — не просто важнейшая составляющая магии, это важнейшая составляющая человеческого бытия. Мы сделали различия человеческой жизни в разных эпохах и странах источником чудесного наслаждения, но также мы можем обогащаться единением, моментами понимания глубинных элементов человечества в мифологии. Большинство людей понимает это ещё до начала магического путешествия. Более того, зачастую с этого путешествие и начинается.

Можно всей душой любить историю Тане — лесного бога маори — и при этом не объявлять себя тохунга [жрецом — прим.пер.]. Изредка можно наткнуться на человека или даже группу людей, которые перегнули палку и метафорически провозгласили себя тохунга. Не стоит с ними связываться. Нет более верного способа обезуметь, чем пытаться исправить всё во вселенной. Тем более в эпоху цифровых технологий! Не связывайтесь и помните, что всё то время, пока в мире были маги и мистики, среди них были и шарлатаны. Были фальшивые факиры, шаманы-шаромыги, монахи-мошенники и вороватые ворожеи. Тесное локальное магическое сообщество быстро вытесняет таких шарлатанов, вынуждая искать поживу в других местах.

Избегать исследования различных культур в страхе перед апроприацией — это то же, что приехать на тропический остров, но отказываться заходить в воду из-за боязни акул. Выигрыш тут совсем не сбалансирован риском. Западная магия — это история о невероятных гибридах — от равнин Евразии до шумных улиц Александрии и до гостиных в Ланкастер Гейт, заполненных клубами дыма от благовоний в эпоху расцвета Империи. Настоящий плавильный котёл всегда был у нас. И готовили мы в нём истории.

Сравнение, а не апроприация

Без сравнения не было бы магии. Слишком часто сравнение, важнейший источник понимания сходств и различий, отбрасывают вместе с «апроприацией». Поблагодарить за это можно академических интеллектуальных ничтожеств, которые последние четыре десятка лет получали должности за заявления о том, что нельзя ничего ни с чем сравнивать. Ложь. Можно и нужно. По крайней мере, если вы хотите увеличить эффективность своей магической практики.

В своём пособии, «Сравнивая Религии», доктор Крайпл даёт шесть принципов эффективного сравнения. Каждому магу хаоса следует добавить их в свой арсенал:

1. Всегда сохраняйте некоторое творческое или конструктивное напряжение между сходствами и различиями.
2. Всегда держите в уме, что ваша точка зрения — именно ваша, а не выражает некую универсальную общечеловеческую позицию. То есть, в своей компаративистской практике стремитесь быть настолько «рефлексивными», насколько это возможно.
3. Сравнения работает таким образом: вы сравниваете один религиозный/духовный комплекс (А) с другим религиозным/духовным комплексом (Б) через призму третьего понятия, концепции или опыта (В). При этом концепция (В) появляется из вашего собственного запроса (см. пункт 2), и она не обязательно должна присутствовать в А или Б. В качестве примера концепций В можно привести секс, смерть, призраков, предсказание, любовь или пищу. Хотя нельзя утверждать, что физический опыт употребления пищи переживается одинаково в разных духовных комплексах, но каким-то образом он точно переживается.
4. Сравнение А и Б должно быть максимально честным. Этого можно достичь, убедившись, что они находятся примерно на одном уровне сложности и утончённости в той области, которую задаёт концепция В, и относительно которой производится сравнение. Не сравнивайте Гитлера от христианской традиции и Ганди от индуистской, если вы исследуете этические нормы и отношения к социальным меньшинствам. Также, вероятно, не принесёт пользы сравнение религиозного опыта от космического орбитального полёта между русским православием и инуитским анимизмом. (А вот сравнение религиозных представлений о космосе уже может быть интересным).
5. Не выбирайте В так, что оно будет давать преимущество мировоззрению А или Б. Например, не стоит сравнивать посмертие синтоистов и египтян Нового Царства через прохождение Суда Осириса. Никогда не используйте религиозные тексты в качестве базиса сравнения. Доктор Крипал пишет: «Это не сравнение. Это выступление адвоката, и ближе к не к сравнительному религиоведению, а к вере».
6. Провоцируйте, бросайте вызов всему без ограничений. Любое мировоззрение, включая научный материализм, может быть проанализировано. Сравнивать — значит подвергать сомнению всё, особенно своё собственно мировоззрение.

Поп-культура

Те, кто считают Супермена полностью эквивалентным Аполлону, ошибаются настолько же сильно, как те, кто считает, что магия не должна иметь ничего общего с любыми формами современного повествования. Зараза элитизма глубоко поразила западную традицию. Если чего-то нет в справочной таблице по гримуарам — и особенно если этого нет в нужной ячейке этой таблицы, — то тут даже говорить не о чем.

Далеко не вся популярная культура годится для использования в магии. Ведь в популярной культуре далеко не так много хороших историй… Фактически, их там вообще нет. Одиссея не может быть эквивалентной реалити-шоу, потому что Гомер раскрывает своим повествованием что-то глубокое, обогащающее и вневременное в человеческой природе. Но при правильном подходе какие-нибудь «Звёздные войны» могут сработать так же. На самом деле Джозеф Кэмпбелл считал Джорджа Лукаса своим лучшим учеником. Вот что Лукас сказал Биллу Мойерсу в документальном фильме посвящённом великому мифологу:

Я пересказываю старый миф новыми словами… мифы помогают отправиться в собственное героическое путешествие… У каждого есть выбор быть или не быть героем в каждый день своей жизни… Это не что-то грандиозное. Не обязательно ввязываться в масштабные битвы на лазерных мечах или взрывать три космических корабля, чтобы стать героем.

Лукас «пересказывает старый миф новыми словами» — и вступает в мир вечных «форм», который даёт силу всем мифологическим нарративам. Уэнди Донигер прославилась благодаря своей великолепной лекции, уже упомянутой ранее — «Подразумеваемый Паук». В ней она рассуждает о том, из чего сделана «материя» историй и кто же её создает:

В… знаменитом эссе [антрополог Клиффорд] Гирц называет людей животными, пойманными в сети значений, которые они сами же и сплели. В сети культуры. […] Эта метафора может быть полезной для компаративиста, если пауком мы будем считать нашу общую человечность, общий жизненный опыт, который обеспечивает материал для строительства сети, сырьё для бесчисленных ткачей… Люди, которые рассказывают истории, собирают нити, испускаемые пауком, подобно тому, как шелководы собирают коконы шелковичных червей. Из этих нитей они сплетают собственные культурные артефакты… Этот подразумеваемый паук создаёт материал для мифов. Именно поэтому мифы подразумевают его… Мы должны верить в существование паука, в опыт, лежащий в основе мифов, хотя мы действительно никогда не сможем увидеть таких пауков за работой; мы можем только найти их паутину, мифы, что были сплетены человеческими авторами.

Иногда вы можете наткнуться на паутину в популярной культуре, но уж точно не в инстаграме Кардашьян. Магия хаоса глубоко импринтирована одной из форм охоты на пауков благодаря тому, что обрела популярность в краткий период пересечения золотого века британских авторов комиксов, расцвета настольных издательских систем и первых дней интернета. Из популярной культуры тогда плели гораздо больше сетей. The Invis­i­bles, Twin Peaks, The X‑Files. Эти времена не просто давно минули так, что нам приходится куда труднее в поисках паутин. Сейчас сети плетутся с помощью систем слежения, пропаганды, политического контроля, манипуляций и технологий навязывания мыслей, вышедших прямиком из кошмаров того самого краткого золотого века.

Мы и сегодня можем отыскать паука за Человеком-пауком, пусть это и труднее, чем прежде. Главное — убедиться, что это паук доктора Доннигер, а не Шелоб.

Неправильное понимание психологии

Забавно: люди, сопротивляющиеся исследованию взаимосвязей между психологией и магией, как правило завязали свою идентичность на образе Прям По-настоящему Супер Могущественного Волшебника или Первосвященника бога, который На Самом-Самом Деле Существует, Вот Как Существуют Рыбы или Тойота Приус. Такое мышление лишь раскрывает катастрофические ошибки в понимании человеческих эмоций, сознания, пси-эффектов и особенно истории психологии. За ним кроется фундаментально неверное истолкование влияния, оказанного неоплатонизмом и его чудовищными отпрысками — Декартом и современным материализмом. Недооценка «психологического» возможна только в культуре, которая окончательно отделила сознание от материи. Мы должны стремиться к большему.

Между мифологией, психологией и эффектами сознания есть глубокая и неразрывная связь. А значит, их нельзя рассматривать по отдельности, каких бы взглядов на них вы не придерживались. В ныне знаменитой (и доступной на YouTube) документальной передаче «Joseph Camp­bell and the Pow­er of Myth» [Джозеф Кэмпбелл и Сила Мифа] ученый говорит:

С открытием того, что закономерности и логика сказок и мифов соответствуют закономерностям и логике сновидений, давно дискредитированные химеры архаичного человека резко вернулись на передний план современного сознания.

Вот здесь магия хаоса и доктор Донигер расходятся, ведь у последней паук только подразумевается. Но мифы не только подчиняются логике сновидений: взаимодействие с ними оказывает реальное влияние на мир. Когда Юнг предпринимал сновидческую/мифологическую/символическую работу, которая в итоге вылилась в «Красную книгу», он со своей семьёй регулярно сталкивался с полтергейстом в башне, построенной на берегу Цюрихского озера. Распространённое наблюдение отмечает, что многие слова в западной магии, такие как «заклинание» и «гримуар», происходят от слов, связанных с «речью» и «рассказыванием историй». В рассказывании истории — особенно резонирующих, мифологических — есть сила, игнорировать которую можно только на собственный страх и риск.

Это опасно не только потому, что можно потерять тропу или стать жертвой чужой человеческой истории. Кажется, в культуре кроме нас плетёт сети что-то ещё. После десятков лет изучения НЛО доктор Жак Валле пришёл к заключению, что целью всех этих феноменов было влияние на культуру и мифологию, которую он называет «самой могучей силой на земле». Если (предположительно, нечеловеческий) разум или разумы захотели бы сформировать или изменить человеческую культуру, то они совершенно игнорировали бы политику, действуя в мирах снов и подсознания. Пресловутая тарелка не стала бы приземляться на лужайку у Белого Дома — куда эффективнее приземлиться в культурном воображаемом.

И при это многие «супер серьёзные волшебники» не считают эту область «реальной магией»! (Впрочем, кто из них достигает реального уровня, перерастают эту позицию). Это же невероятно интересно поискать, как и где сверхпространственное оказывало свое влияние так, что никто этого и не заметил. В следующем примере, который важен лично для меня, я буду вместо слова «сверхпространственное» использовать «сказочное».

Однажды я отправился на выставку магических книг в Оксфорд, в Бодлианскую библиотеку. Там я узнал, что у сына Толкина в детстве часто были кошмары о чудовищной сове, которая появлялась в комнате и сверлила его взглядом, сидя на мебели или спинке кровати. Толкин назвал её Owlam­oo и даже нарисовал — оригинал рисунка был на выставке — «и это, кажется, лишило её сил», как он вспоминал позже.

Если кто-то из вас интересуется паранормальным, то вы немедленно распознаете в сове характерный символ «Визитёров» Уитли Стрибера. Взаимосвязь между совами и этими феноменами необычайно стара (я пишу эти строки в комнате для членов Британского Музея, которая располагается прямо под знаменитым барельефом Царица Ночи, относящимся к ранневавилонскому периоду. На рельефе изображена богиня/демоница, по бокам от которой сидят две совы). Это тихие ночные хищные наблюдатели. С учётом определений силы и функции мифа, данных в начале главы, интересно отследить присутствие мотива совы/Визитёра в доме человека, который в будущем откроет Средиземье, богатейшие английские мифические земли. По его собственным словам эти формы пришли из «сказочного». Исследователь Толкина Верлин Флигер пишет: «чтобы это увидеть не нужно особых усилий воображения… Сказочное было нужно ему для духовного здоровья и полноценной жизни так же, как солнечный свет нужен для физической жизни». Его близкий друг и товарищ по Инклингам, К. С. Льюис, однажды написал:

Миф — это перешеек, который соединяет полуостров мира мысли с огромным континентом, на котором мы на самом деле живём. 

Если вы занимаетесь магией хаоса, то вы занимаетесь и мифологией. И, возможно, воровством.