Блуждающие духи, или Малая демонология эпохи распада

Путь в тысячу ли, как известно, начинается с одного шага. В моём случае всё увлечение фильмами достаточно короткого периода и привычка анализировать их в поиске общих паттернов родились из одного конкретного опыта весной 2003-го. Момента, когда я впервые заметил паттерн в такой внезапной теме, как изображение домовых духов в обществе, потерявшем ощущение дома.

Тут нужно понимать контекст, в котором произошло это осознание и впервые появился интерес к кино девяностых в целом как феномену. Дело в том, что в детстве и в подростковом возрасте я такое кино крайне не любил. Поскольку оно меня окружало, как и любого человека моих лет. Иногда в этом потоке попадались фильмы, которые меня действительно смешили, но в целом я воспринимал ситуацию в постсоветском кино как катастрофу. И долгое время смотрел только арт-хаус. В том числе и постсоветский, который считал исключением из правила. Правилом были Эйрамджан и Астрахан. В особенности я ненавидел Астрахана, горячо любимого частью моей семьи. Потом я надолго перестал смотреть кино. Пока не отправился в затянувшуюся командировку по уютным камерам Рижского централа. В качестве единственного легального средства убить время со мной был маленький телевизор. Каналы ловились только местные. На новых корпусах поздним вечером отключались розетки, так что обычное время потенциальной трансляции арт-хауса было недоступно. Приходилось потреблять то, что дают. К моему удивлению, в том, что дают, оказалось довольно много российского кино девяностых. Напомню, дело происходило в Латвии. И именно тогда я начал понимать, что это всё-таки феномен. То, что в эту эпоху могли снять самое невероятное, я понял, увидев, как в «Примадонне Мэри» Новодворская и Боровой поют блатняк дурными голосами. То, что у этих фильмов есть общие, сквозные темы и метатекст, я осознал, посмотрев подряд финал «Патриотической комедии» и «Призрака дома моего». Сразу два фильма с весьма прозрачной метафорой домового на руинах многое говорили о своём времени. Напомнив, что это было и моё время.

Конечно это не означало, что я вышел из тюрьмы с твёрдым намерением написать книгу о только что закончившемся десятилетии. Я был идейным, и дел на свободе хватало, на кино, тем более столь странное, времени не было. Но память о замеченном оставалась со мной, и когда я снова вернулся к активному просмотру и начал рецензировать фильмы, то кино девяностых естественным образом оказалось в приоритетах. И особенно интересно было всё, связанное с узкой темой малой демонологии и домашних духов. При всей узости темы материала для размышлений оказалось достаточно.

В принципе, домашние духи превратились в стереотип уже в советское время. В сказках они были явным символом уютной деревенской/провинциальной жизни, тут достаточно вспомнить первый мультфильм про домовёнка Кузю. Уже в начале восьмидесятых тема потери уюта получила очень точное и чёткое название: бездомные домовые. Впрочем, в одноимённом мультфильме Станислава Соколова потеря уюта, конечно, временная. Эгоистичные хозяева осознают свою неправоту, сами научатся готовить, и верные духи вернутся, ко всеобщей радости.

Милая сказка, несмотря на хтонического лешего. Впрочем, кукольная анимация всегда была довольно пугающим видом искусства, по самой своей сути. Иногда – очень пугающим. Станислав Соколов как режиссёр явно очень любит всякую нечисть: в 87‑м он полностью продемонстрировал это мультфильмом «Большой подземный бал», целиком состоявшим из танцев скандинавского маленького народа. И очень похоже, что именно этот крепкий профессионал и мастер кукольных короткометражек стал первым кинодеятелем, отреагировавшим на социальные изменения и столкнувшим маленький народ с советской реальностью девяностого года. Для съёмок своей невероятной «Золотой шпаги» он объединил усилия с режиссёром Геннадием Шумским. Скорее всего, один отвечал за земной мир, а второй – за реальность маленького народа (судя по всему – эльфов), живущего на лугу у дачи. Обе реальности хорошо интегрированы, Соколов – отличный художник, и его визуальный стиль очевиден как в наземной, так и в подземной части. По всей логике это должна была быть просто хорошая сентиментальная сказка о принце эльфов, влюбившемся в человеческую девочку и сбежавшем с магическим артефактом на горе родни. Только снято всё, напомню, в девяностом. То есть всё мрачно. Очень мрачно. Последние полчаса близки к натуральному апокалипсису – с предавшей девочкой, вооружённым малолетним мажором и охотой за эльфами на машине. Из подземелья тем временем поднимается Дракон Зимы.

Удивительно странный фильм, хорошо снятый, но с неидентифицируемой аудиторией.

У детей от этого всего вполне могут начаться кошмары.

Кошмары могли начаться и от другой мутировавшей сказки девяностого года – феерического фильма «Ха-би-ассы».

Один из самых загадочных для меня фильмов десятилетия, с лёгкостью рвущий все возможные шаблоны восприятия. Он лёгкий, ненавязчивый, достаточно простой по стилистике, но при этом совершенно непредсказуемый. Хороший, но оставляющий зрителя после просмотра в состоянии сильнейшего недоумения.

Это второй и последний совместный фильм очень любопытного творческого союза, состоявшего из режиссёра Анатолия Матешко и сценариста Аркадия Высоцкого. Фамилия сценариста – не совпадение, это родной сын Владимира Высоцкого. Первым фильмом дуэта был «Зелёный огонь козы», неплохой, но совершенно стандартный советский арт-хаус. Мне трудно даже предположить, что именно у них так перемкнуло, что на выходе получились «Ха-би-ассы», но я более чем доволен результатом.

Фильм начинается как комедия абсурда, с довольно ощутимым политическим подтекстом. Разыскивающая дезертира армия вторгается на территорию, где охотится милицейское начальство, что приводит к конфликту между двумя ведомствами. И армия, и милиция совершенно карикатурны.

Затем появляется главная героиня.

Молодая девушка путешествует в одиночку автостопом, добираясь до Балаклавы, где служит её брат. Лето, юг, всё очень светло. И её появление на экране сопровождается настолько лёгкой и глупой песенкой, что перестаёшь ожидать от фильма малейшего подвоха. По крайней мере, до того момента, как героиня не остановила очень старую, потёртую машину, за рулём которой сидел не то бездомный, не то сумасшедший в отличном исполнении Машкова. Девушка рассказывает необычному водителю историю о «хабиассах» – каннибалах, похищающих и поедающих детей.

Важное отступление: эти хабиассы – вовсе не выдумка сценариста. В XIX веке в Шотландии, в районе Перта, была записана сказка «The Hobyahs», в высшей степени мрачная. В 1912 году эту сказку перевёл и издал Валерий Каррик, и этот томик «Хобiасы» послужил явным источником вдохновения сценариста. То есть перед нами опять маленький народ, некий каннибальский подвид хобгоблинов. Полное отсутствие ссылок на шотландское происхождение оригинальной сказки явно связано с тем, что для сценариста это в первую очередь забытая дореволюционная детская книга.

Во любом случае водитель от этой истории начал вести себя ещё более странно и угрожающе. На самом деле он просто начал её преследовать с явно нехорошими намерениями, причём не обязательно в эти нехорошие намерения входило банальное сексуальное насилие. В титрах этот персонаж указан как «хабиасс», хотя за весь фильм так и не было дано даже намёка на объяснение, чем именно была данная история – фантазией или правдой. Так или иначе, Машков сыграл весьма убедительного трикстера, его персонаж всё время просто дурачится, но от него исходит сильнейшая угроза. Кем бы ни был этот персонаж, обычным бомжом или каннибалом, – он запоминается.

Но как только зритель решил, что перед ним нечто вроде комедийного хоррора про преследующего девушку монстра, фильм делает очередной кульбит, превращаясь в натуральное road movie. Девушка встречает двух парней. Один – тот самый дезертир из армии, как потом выясняется – литовский националист. При этом в фильме сообщается по радио, что Литва в этот день якобы решила вернуться в состав СССР. Второй парень – милиционер, который ловит беглеца. Между ними тремя возникает любовный треугольник, который сильно обостряется тем обстоятельством, что милиционер обязан сдать беглеца своему начальству, и только стыд перед девушкой мешает это сделать.

Вот и идут они втроём в неясном направлении, преследуемые как карикатурными армией и милицией, так и непонятно почему пугающим хабиасcом. Окончательно меня поразил момент, где героиня видит сон про всё тех же хабиаcсов. В этом сне вышеупомянутые каннибалы, выглядящие как банда карликов-махновцев, нападают на дворянскую усадьбу. Причём обрывается сон буквально на полуслове, лишь сильнее запутав зрителя.

Я, честно, не очень понимаю, что это за фильм, про что он и зачем он был снят. Но при этом он мне очень нравится. Именно как произведение искусства, хорошо снятое, смешное и запоминающееся надолго. Финальная песня на стихи всё того же Аркадия Высоцкого о врывающихся в дома хабиассах, сопровождаемая совершенно сюрреалистическим видеорядом с костюмированным праздником на флоте, с плавающими матросами в карнавальных костюмах, даже не удивляет. Поскольку я лично к тому моменту устал удивляться.

А здесь чудовища живут. Их хабиассами зовут. Они танцуют и поют. Но лишь сгустится тьма – Они по улицам снуют и просятся в дома.

Два описанных фильма никак нельзя назвать фильмами про домовых: хабиассы, наоборот, хтоническая сила, атакующая дом. Тем не менее они явно важны для осматриваемой темы, так как показывают другой вариант мутировавшей сказки, в которой малая демонология оказывается метафорой происходящих социальных изменений. На девяностый год речь идёт ещё только об угрозе распада, наверняка подсознательной.

Домовые в этой схеме появляются уже после свершившейся «геополитической катастрофы». Вернее, одновременно с ней: «Патриотическая комедия» вышла в 1992 году, уже с российским триколором в титрах, но явно съёмки начинались до путча. Кадры из которого показывали по телевидению в финале, то есть вся история параллельна с происходившим в Москве.

Строго говоря, источник вдохновения Владимира Хотиненко вполне очевиден, это явно «Дом под звёздным небом» Сергея Соловьёва, в первую очередь образ мелкого беса Валентина Компостерова, нечистой силы на службе у КГБ. Уже в прологе домовые названы нечистой силой, скинутой с неба и прибившейся к людям. И озверевший после уничтожения дома и расстрела хозяина домовой Максимилиан, он же лидер мафии Макс, превращается в полноценного демона – жестокого и почти неуязвимого. Этот внезапный персонаж отлично сыгран Сергеем Виноградовым, одним из главных специалистов в кино девяностых по странным ролям (ангел-гомосексуал из «Сотворения Адама» и мучимый автором персонаж из «Не стреляйте в пассажира»). Сочетание абсурдной сказки с пародией на кооперативный боевик в данном случае работает – фильм действительно атмосферный и смешной, на порядок лучше вышеупомянутого «Дома под звёздным небом». Потерявший друзей в перестрелке милиционер (сыгранный Серебряковым) сидит в засаде на чердаке с домовым, отрицающим своё сверхъестественное происхождение. Пространство, в котором они засели, совмещено со старым домом, в котором пьёт водку напуганный производимыми этим домовым шумами безобидный интеллигент (в исполнении Маковецкого). Над домом летают никак не объяснённые сюжетом НЛО, под домом – сеть тоннелей, позволяющих телепортироваться в случайные точки земного шара, за которые НКВД и разрушило соседний дом, расстреляв хозяина за подкоп до Европы. Весь этот цирк никак не объясняется, коробочка, за которую воюют два домовых, вообще остаётся классическим «MacGuf­fin».

Происходит всё в Свердловске, ещё не ставшем Екатеринбургом, отсюда и музыка Пантыкина из «Урфин Джюс». Довольно посредственная, неудивительно, что в будущем он станет постоянным композитором Астрахана. С другой стороны, в одном месте звучит отличная песня Насти Полевой.

Главный образ фильма – бездомный домовой, пытающийся уйти на Запад. Тема моментального перемещения была вообще популярной, достаточно вспомнить «Окно в Париж» и телепортацию в тот же Париж в «Духовом дне». Очень похожий образ бесконечных тоннелей присутствовал у Кустурицы в «Подполье», что ясно указывает на общий для всей постсоциалистической Восточной Европы архетип.

Герой Маковецкого, отказавшийся от пути к бегству и вернувшийся на родину просто доживать, объясняет это, кроме прочего, тем, что там нет домовых.

Через год Маковецкий частично вернётся к этой теме, снявшись в фильме с прекрасным названием «Маленькие человечки Большевистского переулка, или Хочу пива». Лучшем фильме подборки и одной из лучших комедий девяностых в целом.

Уже первые кадры «Маленьких человечков» по-хорошему шокируют. Я лично ожидал чего угодно, только не Михаила Сергеевича Горбачёва с Раисой Максимовной, убегающих на коне от разъярённой толпы. Это сон главного героя, но реальность фильма мало отличается от этого сна.

Главный герой – слабый и безвольный человек, психика которого была полностью сломлена в перестройку трансляциями заседаний Совета народных депутатов. Потрясающий момент – для тех, кто понимает. Наш герой с той поры неспособен работать – в связи с необходимостью знать политические новости и страхом пропустить хоть что-то. Но читает он при этом только две газеты. «Пульс Тушина» и «Голос Вселенной». Для тех, кто не понимает, объясняю. Обе газеты формально были правого, национал-патриотического толка. Но «Голос Вселенной» бил все возможные рекорды уникальности. Это было издание ультраправого писателя-фантаста Юрия Петухова, полного графомана, однако создавшего собственный, совершенно невероятный стиль. Инфернореализм. То есть дикая смесь из мистики, антисемитских теорий, демонологии и дешёвой фантастики, напоминающая сразу и Лавкрафта, и Григория Климова. Плюс иконы, бластеры и многоглазые монстры из дальнего космоса. Самое удачное в фильме то, что герой никак не напоминает карикатурного национал-патриота, эта линия дана только намёком, через названия его любимых газет. Но он явно является представителем того потерянного поколения, из которого тогда рекрутировались и либералы, и нац-патриоты, и сектанты, и участники финансовых пирамид. Этот фильм не является политической карикатурой, это карикатура на немалую часть постсоветского общества в целом.

Перед нами человек, который боится жить. Он существует за счёт жены, которую политические потрясения вовсе не отучили тяжело работать и кормить семью. Разрывается между ней и любовницей-соседкой, точнее разрываем двумя женщинами, каждая из которых гораздо сильнее, по сути, чем он. Соседка, кстати, отличается на удивление современной причёской и внешностью в целом, трудно поверить в год выпуска фильма. В любом случае нашему мужественному отцу семейства очень трудно жить в мире, где все окружающие от него что-то хотят, хотя он явно не в состоянии соответствовать их ожиданиям. И хочется нашему герою стать маленьким-маленьким и залезть под шкаф. Именно эту возможность ему предоставляет манерного вида домовой в исполнении Маковецкого. Советские сказочные стереотипы повернулись на 180 градусов. Домовые здесь не символ ответственности. Ровно наоборот, это высокомерные наблюдатели, безразличные к окружающему распаду. Стать одним из них – значит лишиться ответственности.

Как все уже поняли, фильм совсем не реалистичный. Москва девяностых в нём показана как ирреальное место, в котором, буквально, белые рояли расставлены по кустам. Часть персонажей откровенно сказочные, мне особенно понравилась голая женщина, постоянно материализующаяся в мусорном контейнере при полном безразличии наблюдающих за этим действующих лиц. В конце эта женщина выйдет замуж за богатого иностранца, весь фильм безрезультатно ухаживающего за женой главного героя. Вообще тема иностранца как наблюдателя, точнее зрителя, удивлённо смотрящего на происходящий абсурд, очень важна для фильма в целом, семью в нём снимают французские журналисты для своего телевидения. Они же выступают в роли носителей здравого смысла, удивлённо задавая вопросы. Строго говоря, в постсоветском кино иностранцы часто выступали в роли «представителей нормы», оказавшихся на территории, где царит хаос.

Отличная, очень неглупая и точная комедия абсурда. Жаль, что остальная фильмография Малюкова, при всём её разнообразии, не похожа на эту жемчужину

На этом круг замыкается, и я возвращаюсь к фильму, с которого всё началось для меня в далёком уже 2003 году. То есть к чудовищному «Призраку дома моего», снятому в 1994 году.

В этом мире не так много фильмов, которые мне по-настоящему не нравятся. То есть мне, конечно, не нравится абсолютное большинство существующих фильмов, но обычно я даже не начинаю смотреть то, чему не доверяю. А если посмотрю, то только один раз, и сразу забываю. Куда реже бывают ситуации, когда некий фильм, вызвавший отвращение при первом же просмотре, в итоге оказывается внимательно просмотрен два раза, пусть и с перерывом в несколько лет. Именно таким феноменом является «Призрак дома моего».

Уже при первом знакомстве, в тюрьме, мне он совсем не понравился. Прошли годы. Причина отвращения забылась, интерес к эпохе возрос. В итоге я решился и пересмотрел. Уже через двадцать минут мне хотелось убить всю съёмочную группу.

Фильм ужасен. Причём очень неприятно ужасен.

Сентиментальная и слащавая патока с Куравлёвым в роли домового. Целевая аудитория – романтически настроенные одинокие барышни околобальзаковского возраста. Причём и от сценария, и от игры Куравлёва остаётся твёрдое ощущение, что авторы свою целевую аудиторию глубоко презирают, но надеются на ней немного заработать.

Сюжет симптоматичный. В полуразрушенном доме живёт недотыкомка. Она полностью исключена из нового времени, всюду опаздывает и боится даже выйти из дома. Её лучшая подруга, милиционер, точно так же запугана окружающим миром, только у неё это выражается в агрессии и поисках повсюду козней мафии. И вот, как часто бывало в фильмах рассматриваемого времени, в это болотце пришло сверхъестественное. Сверхъестественное оказалось сильно потёртым, капризным домовым. Его задача – защищать эту квартиру от шныряющих повсюду сил зла. Но этого ему мало, и он начинает дамам помогать. Рассказывая сказки и делая мещанские чудеса вроде повышения зарплаты. Пока хозяйка этой квартиры бегает по всей Москве, пытаясь исполнить его поручение и найти орехи, наш домовой разворачивает бурную деятельность, принимая целую толпу страждущих по чуду дамочек и раздавая обещания по телевидению. Пока не исчерпывает все свои силы и не отстраняется от работы высшим руководством, открыв путь в дом силам зла. Силы зла – единственный относительно светлый момент в фильме. Их представляет молодая пара, оба длинноволосые и раскованные, явно свободно чувствующие себя в ужасном новом мире. Ничего реально плохого героям они не делают, только издеваются. Стоит запомнить: образ зла как отсутствия комплексов и страха.

Но кончится всё, разумеется, хорошо.

Отвратительный фильм. Симптоматичный, но отвратительный.

Никому не могу порекомендовать, но ни капли не жалею о потраченном на два просмотра времени. Он словно доводит до логичного конца все темы, возникавшие намёками в предыдущих фильмах о малой демонологии. То, что при первом просмотре казалось безумным и спорным предположением, в итоге полностью подтвердилось: в фильмах девяностых (а по сути, в любых фильмах любых эпох) реально можно проследить вполне ясные сквозные темы, не факт, что очевидные для самих авторов.

Раймонд Крумгольд