Осколок Зеркала: завершение магики и посмертие Пандрогина

О смерти любых по-настоящему знаковых фигур сложно писать — авторское сообщение в таких ситуациях клонится либо в сторону сухого некроложества с перечислением фактов, либо в сторону личной исповеди в формате «двое в комнате, я и Ленин — фотографией на белой стене».

Это мы ещё не берём во внимание некрологи в формате «помер Максим — да и хуй с ним». И это ни хорошо, ни плохо — однако проговаривание вслух каких-то вещей об очередном ушедшем всегда полезно некоторым трезвением ума, наступающим в момент фокусирования на факте непостоянства.

Поэтому, возможно, в ближайшее время мы будем рефлексировать по поводу смерти Дженезиса Пи-Орриджа — персонажа настолько близкого и знакового для нас, что на осознание его ухода потребуется значительное количество времени.

Теперь же передаём слово Раймонду Крумгольду, который рассматривает смерть Пи-Орриджа как завершающий элемент вполне конкретной магической практики, длившейся всю сознательную жизнь Пандрогина.

Узнав новость о смерти Дженезиса, я сделал совершенно иррациональную вещь. Громко задал вопрос, смог/ла ли он/а завершить свой ритуал с книгой. Взял в руки саму «Парапсихическую Библию», открыл на случайной странице и прочитал эпизод про технологический спиритизм при записи «God­star», когда в пустом 23‑м канале при записи непонятным образом появились постукивания, словно отвечавшие на текст песни.

Наверное, это положительный ответ.

Суеверное отношение к «Парапсихической Библии» началось у нас скорее как шутка. Несколько попыток подряд перевести эту несложную, по сути, книгу заканчивались довольно безумными историями. В подробности вдаваться бы не хотелось, достаточно сказать одно: шутки про то, что книга проклята, к очередному связанному с ней инциденту перестали быть смешными. 

На меня лично особенно повлияло перечитывание лучшего эссе из книги – «Vir­tu­al Mir­rors in Sol­id Time».  Формально Пи-Орридж рассуждает там о нигде не записанной магической практике Спейра, расшифрованной благодаря наблюдению за картинами. С точки зрения Пи-Орриджа, речь идёт о превращении картин в своеобразные зеркала, отражающие реальность, в которой Спейр продолжает жить, воссоединившись с инициировавшей его возлюбленной миссис Патерсон в единое андрогинное существо. Продолжает жить в буквальном смысле слова — Спейр, с точки зрения Пи-Орриджа, сознательно маскировал создаваемые им порталы под искусство, пытаясь усыпить внимание зрителя и воспользоваться этим для посмертия.

Это прекрасное эссе. Умное и отлично написанное. Только при чтении его быстро понимаешь, что всё напоминает тест Роршаха. Интерпретация Пи-Орриджа основана на собственных желаниях, он/а стремился/ась стать чем-то третьим. Третьим Разумом и единым сознанием, преодолевшим смерть андрогином. Описывая чужую практику, он/а единственный раз прямым текстом рассуждает о цели собственной. Ведь прямо говорить нельзя, нужно маскироваться под художника. Поймать читателя/зрителя/слушателя врасплох и использовать его как ресурс для собственных оккультных целей.

Это эссе выглядит буквально теоретическим обоснованием всего проекта «Пандрогин». Даже отсылки к Третьему Разуму вполне объяснимы: Пи-Орридж видел/а в Гайсине другого оккультиста, близкого по подходу к Спейру. Только соединение в единое существо путём нарезки из собственных тел явно было лишь первым этапом, проект «Пандрогин» не прекратился со смертью Леди Джей. Эти двое пытались стать отражением друг друга — и смерть одной/го превратила другого/ую в осколок, отражающий мертвеца. Продолжающий переживать опыт былого единства, как Спейр из эссе с пожилыми проститутками, выполнявшими для него роль миссис Патерсон. 

Если честно, меня это заставляло пожалеть его/ё последнюю партнёршу: девушка так старалась играть на публике роль заменителя покойной, что со стороны это выглядело довольно неуютно, почти на грани патологии.

При этом сам/а Дженезис после смерти Леди Джей полностью поверил/а в существование посмертия, он/а получил/а убедительные для себя сигналы из-за завесы. Значит, и основная предпосылка эссе о магической технике Спейра получила твёрдое практическое обоснование.

Соединиться после смерти. Стать единым существом, смотрящим в мир живых через зеркало произведений искусства.

Возникает естественный вопрос: каких? Грандиозный объём произведений Пи-Орриджа был в основном создан в совсем другом коллективе. Конечно, есть альбом «Hell Is Invis­i­ble… Heav­en Is Her/e», но и он не очень похож на подходящий арт-объект. В принципе, в портфолио Дженезиса огромное количество коллажей, в производстве которых он/а достиг/ла подлинного мастерства и которые превратил/а в собственную версию сигил. Совместные коллажи и фотографии с Леди Джей, созданные в рамках фиксации проекта «Пандрогин», вполне похожи на виртуальные зеркала в твёрдом времени, только их не так уж и много. 

Зато есть ещё один объект. Книга. Thee Psy­chick Bible. Собрание текстов разных лет, иногда балансирующее на грани нарезки и проясняющее и «Пандрогина», и предыдущие эксперименты. Визуальная часть тоже присутствует — в том числе и в виде коллажей разных лет.

Ну и главный аргумент совершенно иррационален. Столь же иррационален, как отсылки Дженезиса к личному опыту наблюдения сверхъестественных явлений, связанных с картинами Спейра. Работа над переводом этого текста словно влияет на сознание участников, в том числе и через проявление характерных черт характера автора. 

Трудно удержаться от подозрения, что эти переводы были просто слишком поспешны, что весь ритуал, начатый с серии пластических операций, не был завершён, пока оставался один из осколков. Что всё должна была завершить физическая смерть.

Это не означает, что Дженезис обязательно планировал/а вышеописанную магическую операцию — зато можно точно быть уверенным, что схожая идея занимала его/ё мысли. Что в последнее десятилетие своей жизни он/а перестал/а ждать за порогом темноты и исчезновения. Это изменение всерьёз повлияло на всё его/ё позднее творчество, включая и сборник магических текстов. 

Теперь он/а тоже ушёл/ла. Сходство обеих смертей делает всю историю несколько неуютной. Но с другой стороны, всё теперь осталось чистой легендой – без мешающих восприятию непредсказуемых действий оставшегося физического тела. За TOPY-Крестом теперь стоит своя сила — и он сам куда меньше подходит под определение «торговый знак».

Книгу нужно всё-таки перевести, эта легенда должна жить дальше и пугать/менять неподготовленных. Тем более что им по-прежнему есть чему научиться. Одной идеи ритуала как поведенческой нарезки мне хватает для вечных благодарности и уважения.

Поэтому я очень надеюсь, что у них всё получилось — и их третье, единое сознание останется с нами навсегда.

Счастливого полёта. И ещё раз спасибо за всё.

Раймонд Крумгольд