Мейстерзингеры: Фронт Радикального Искусства и генезис российского неофолка

В прошлом году издательство «Тотенбургер» выпустило примечательный труд — книгу «Кали-югенд русского шума», которая является «первой попыткой систематизировать сведения об индустриально-шумовой и дарк-фолковой сцене в России в первые 15 лет XXI века». Попытка эта отчаянно смела, но также довольно примечательна тем фактом, что большая часть материалов книги про отечественную постиндустриальную сцену попросту взята из интернета (по слухам — и с нашего сайта) без уведомления авторов, однако выходные данные книги, естественно, стращают ответственностью за нелегальную перепечатку и републикацию.

Подобное может намекать на некоторую нищету духа, взывающую о подаянии, — и наша Атлантическая Редакция в лице Раймонда Крумгольда решила подбросить немного милостыни в сиротливый штальхельм авторов антологии: мы надеемся, что готовящиеся к публикации статьи Раймонда помогут авторам скомпилировать и второй том антологии. Ведь российский постиндастриал — явление достаточно обширное и многообразное, несмотря на всё его эпигонство. Например, у нас уже есть следующий комплект текстов:

Maj­danek Waltz – Nachtlied

Южная Готика. Заметка о «Стране Приливов»

Там станем мы злым светом вне времён: подношение от Maj­danek Waltz / Denis Tretyakov / The Nok­tu­lians в 70-летие смерти Алистера Кроули

THE OWLS ARE NOT WHAT THEY SEEM: David Lynch Trib­ute Remix­es

На красно солнышко. На звёзды в ночи

Смерть в Третьем Риме

А теперь же представляем вам новый текст, посвящённый российскому «литературному» дарк-фолку нулевых, связанный (в первую очередь) с Фронтом Радикального Искусства.

Иногда ключом к культурному явлению является конкретный текст. Когда меня попросили написать про музыкальный проект с громоздким названием «Фронт Радикального Искусства и Shiv­a’s Dis­co», у которого как раз должен был выйти новый альбом, то я быстро понял, что текст придётся строить вокруг одного полузабытого стихотворения, которое не вошло ни в один из четырёх предыдущих музыкальных альбомов этой группы. Более того, оно было написано и выложено в ЖЖ за пару лет до появления у поэтического Фронта музыкальной составляющей. Просто это стихотворение хорошо поясняет саму логику выбора музыкального стиля. Вернее — претензий на определённый стиль.

Речь идёт о стихотворении Владимира Навроцкого, выложенном в его ЖЖ в сентябре 2008-го под заголовком «Мы своё призванье не забудем» и затем читавшемся как «Фаллаут» (с явно подчёркнутой самоиронией). Уточнение о ЖЖ довольно важно: текст не вошёл в книгу Навороцкого «В ладони полынь» и, как уже упомянуто, он отсутствует на альбомах. Можно сказать, что он так и остался в поэтической блогосфере нулевых, не будучи перенесённым на более «респектабельные» медиа. Неудивительно: текст явно выбивался бы из общей подборки.

В тексте описывается гипотетическое будущее посткризисной, постапокалиптической России. В качестве стратегии для выживания интеллигенции в этих условиях Навроцкий предложил создать акустическую группу «Фаллаут 2008» и устраивать для крестьян «дарк-фолковые дискотеки» с «мрачными плясками под каррент». Потому что возвращение архаики — это возвращение живой традиции, в рамках которой в мейстерзингеров не стреляют. Понятно, что при реальном возвращении архаики музыкантов будут бить ногами за «Hitler as Kal­ki» и требовать матерных частушек, но мы всё же говорим о поэтической логике, в рамках которой традиционалистское искусство (оно же искусство «живой традиции») автоматически оказывается дарк-фолком ещё без приставки нео-. Это идеально описывает культурную среду, из которой, собственно, и вырос Фронт Радикального Искусства.

Нулевые были временем расцвета арт-групп, многие из которых возникали прямо в ЖЖ. Фронт тоже был частью культурной блогосферы, их архаический сайт niifiga.mumidol.ru/radix уже давно не был эффективным средством достижения аудитории, люди читали стихи сразу во френдленте. Емелина и Родионова из нефункционировавшей уже на тот момент поэтической группы ОсумБезы, ЖЖ успешно превратил в настоящих звёзд, что во многом связано со стилистикой их текстов. Авторы, собравшиеся во Фронт, писали совсем иначе — звёзд из них явно не получилось. Зато отсутствие популярности среди широких народных масс компенсировалось ясной эстетической позицией Фронта в целом, который явно наследовал поэзии модернизма, включая его условно правый фланг.

Важное уточнение: разговор об эстетике Фронта совсем не означает, что авторы, перечисленные на сайте, хотя бы притворялись, будто следуют некой партийной дисциплине. Литературные группы всегда были скорее кружками друзей и приятелей, из этого типа личностей трудно составить парадную конницу с гарцующими иноходью пегасами. Зато вполне можно отнести к общей тематике отдельные тексты, иногда растягивая ради этого границы самой темы. Не строгие границы, а набор влияний. Система координат с точками пересечения. В набор которых входят и музыкальные стили. А в данном случае — один конкретный стиль.

На самом деле появление «литературного неофолка» было неизбежным. У любого автора текстов, в том числе и текстов песен, неизбежно будут литературные влияния, научившие писать, но только определённый тип авторов склонен к агрессивному перечислению названий прочитанных книг с пространными цитатами.

Ничего ужасного в этом приёме нет, Моррисон и Летов пользовались им вполне успешно. Просто в случае с неофолком подобный неймдроппинг с самого начала был важной составляющей жанра. Уже Кёртис, неофолкер ещё до появления неофолка, постарался ясно, громко и чётко артикулируя сообщить всем окружающим о своей глубокой любви к Кафке, Берроузу и Балларду. Дуглас Пирс вполне продолжил эту линию, размахивая перед слушателями правогомосексуальным эстетизмом Мисимы и Жене. Плюс обязательный Юнгер и немного неожиданный в этом контексте Мирбо с гениальным «Садом мучений» – одним из первых полноценных путешествий к сердцу тьмы в литературе модерна. Уэйкфорд подбирал для песен названия у философов-традиционалистов (которых, по его поздним утверждениям, он не читал) и семплы с декламирующим свои стихи Паундом (которого, напротив, явно читал очень внимательно).

Самый оригинальный вкус из тройки основателей, как всегда, демонстрировал Тибет — с его коллекционированием редких изданий вейрд-фантастики, историй о привидениях и забытых декадентов. На старом сайте Cur­rent 93 был большой список необходимых книг для чтения, начиная с Блейка. Забавно, но переводы Блейка размещались и на seidr.woods — ключевом русском сайте первой волны дарк-фолка. Важно уточнить: начитанные люди, способные прояснить прочитанное, присутствуют в любом музыкальном жанре, а я говорю немного о другом — о сложившемся стереотипе, когда музыка воспринимается в комплексе с определённым типом литературы. Буквально как некое современное продолжение.

В данном случае я не теоретизирую, у меня самого было именно так. Представление о «дарк-фолке» как некой музыке, идущей в довесок к карманным томикам Мисимы от издательства «Азбука», появилось задолго до того, как я смог добраться до самой музыки.

И когда (уже получив доступ к драгоценным мр3) я сочинял пафосные верлибры для публикации в собственном ЖЖ, то за образец для подражания выбирались русские модернисты и западные неофолкеры. Совершенно стандартная и банальная точка входа. Моё представление о том, как мог бы звучать трек на стихотворение «Ulti­ma Thule» Брюсова, вполне совпадало со штампами новорождённого русского неофолка.

Разумеется, мне очень нравилась деятельность Фронта Радикального Искусства — я даже подумывал о формальном вступлении, но решил, что рано.

Однако появление музыкального подразделения проекта даже меня оставило тогда в некотором недоумении.

По всей логике, это должен был быть русский рок. Среди участников Фронта были люди с музыкальным опытом, например Олег Болдырев на мероприятиях ФРИ не читал стихи, а пел их в составе своей группы Сарма, исполнявшей нечто вроде патриотического бард-рока. У Навроцкого были действительно неплохие проекты Хали-Йуга и Нерест, последний как раз в 2008 году выступал в составе ФРИ, сохранился их «Квартирник у Перцева». С другой стороны, у Михаила Боде, помимо сайта с переводами на русский текстов песен Тибета, было ещё участие в дарк-фолк-проекте Embrace of Branch­es. Один из первых русскоязычных образцов жанра, правда так и не добравшийся до студии, ограничившись живым альбомом «Концерт в театре »Русский дом»» 2002 года.

Ну а Никритин успел побарабанить в Окраине — реально лучшем примере соединения музыки с современной поэзией. Но там тоже всё закончилось концертами — возможно, в студийной записи этот проект потерял бы свою силу. Живьём же ритмический вопль Родионова, постоянного победителя поэтических слэмов, идеально наложился на постсибирский панк, а в группе на гитаре играл лично Джефф. Только ясно, что драйв Окраины никак не мог служить примером для коллектива из десятка разных авторов, ни один из которых не был похож на потенциального победителя слэмов. Да и музыка в стиле давно покойных Объятий Ветвей подходила только к стихотворениям Боде — слишком уж индивидуальный жанр для столь большого коллектива.

Тут на передний план вышла фигура Алексея Кольчугина, игравшего на тот момент «прогрессивный русский рок» в составе группы Разнузданные Волей. В этом случае заявленный стиль идеально передаёт музыку группы, это был реально патриотический прогрессив — русский рок в его радикально почвенном варианте, с заглавными буквами в текстах песен и очень ясной политической ориентацией.

(В скобках замечу: тогда мне такая музыка скорее нравилась, но за прошедшее десятилетие я поскучнел, растолстел и послушал довольно много разнообразного прога, включая удивительный феномен советских прогрессивных ВИА, сочетавших худшие штампы западного жанра с песнями на стихи советских поэтов. В итоге при переслушивании альбома «Взгляд на Солнце» я понял, что он до ужаса похож на альбом «I Put The Spell On The Fire» группы Диалог, от которого меня буквально корёжило при ознакомлении.)

Если проигнорировать собственный снобизм, то нужно честно признать: подобная музыка вполне подходит для озвучивания стихов, тем более в случае авторов, играющих с правой эстетикой. Русский рок произошёл от авторской песни, а в ней всегда был уклон в превосходство текста, пусть обычно это превосходство явно иллюзорное. Даже почвенный бард-рок в духе Непомнящего и Бранимира вполне подходит для исполнения описанных выше текстов, а пример Последнего Патрона, одного из проектов вышеупомянутого Джеффа, показал, как легко с гитарной музыкой сочетается чтение верлибров Богомякова. По-хорошему, задуманный альбом должен был выйти под именем Фронт Радикального Искусства и Разнузданные Волей и следовать примеру сотрудничества с русскими рокерами Евгения Головина, очень любимого Кольчугиным.

Но группу назвали «Shiv­a’s Dis­co», и заиграла она экспериментальную музыку с уклоном в дарк-фолк. Точнее, старательно делала вид: у песен с первого альбома вполне стандартная рок-основа, только скрываемая всякими техническими трюками и элементами электроники от поэта-сталиниста Ильи Кельта. На самом деле уже на «Ветре в голове», первом сингле Разнузданных Волей, была композиция «Когда крыши теряют стройность», полностью предвосхитившая эстетику и звучание «Пути киновари». Правда, она явно терялась на фоне квадратно-гнездового романтического рок-боевика «Ветер в голове» и столь же стандартной лирической рок-баллады «Без тебя».

На «Пути киновари» ничего похожего, к счастью, нет. Но при этом альбом, благодаря соответствующему стихотворению Михаила Боде, назван в честь автобиографии Эволы «Il Cam­mi­no del Cinabro», причём эта фантастически самодовольная книга, достойная заголовка «Почему я всегда прав», на тот момент не была переведена на русский. Боде, как хороший переводчик, вполне мог прочитать её на английском, но есть вероятность, что он поступил как молодой Уэйкфорд, ограничившись заголовком.

Плюс на обложке офицер в форме времён Первой мировой слушает флейту сатира. И текст Паунда (на удивление политизированный и глупый) на завершающей композиции. Короче, слово «Буйвол» на клетке слона было написано заглавными буквами.

При первом прослушивании этого альбома мне понравилось именно то, что сейчас вызывает улыбку. В своей рецензии для «Лимонки» я написал:

При таких исходных данных подсознательно ожидаешь от музыки либо зубодробительного mar­tial indus­tri­al, либо трёхаккордного правого дарк-фолка, давно уже превратившего все культурные отсылки к традиционализму в клише и самопародию.

В итоге я похвалил музыку за профессиональность и разнообразие. Можно сказать, что альбом мне тогда понравился как концепт и как возможность поговорить про любимый вопрос о сочетании письменной и устной традиций. Снова цитирую:

Разумеется, нет ничего по-настоящему оригинального в самой концепции сочетания музыки с декламацией, есть даже альбомы, записанные с прозаиками, тот же Уильям Берроуз великолепно читал под музыку отрывки своих романов. Однако каждый такой эксперимент действует на поле пересечения между поэзией литературной, точнее письменной, и поэзией устной. Весь двадцатый век, если подумать, был веком медленного возвращения устной традиции под влиянием новых электронных технологий передачи звука. И «рок-поэзия», ставшая столь популярной, является скорее вариантом устной поэзии, в большинстве случаев напрямую воздействующей на слушателя во время исполнения, но весьма бледно смотрящейся на бумаге. За примерами далеко ходить не надо, тексты Кольчугина могут существовать только как песни Разнузданных Волей — в сочетании с музыкой и исполнительским мастерством. Это не упрёк ни в коем случае, подобное разделение вполне адекватно. В свою очередь многие тексты авторов ФРИ просто невозможно представить себе песнями: слишком литературный стиль, полный ссылок и цитат. Поэтому кажется чудом, что альбом получился столь цельным. Не ровным, разнообразным, но по ощущению цельным.

Переслушав альбом через десятилетие, я не могу назвать его действительно цельным: баланса между рифмованными текстами и верлибрами всё-таки тогда не достигли. Текстов Навроцкого нет, отличные «90‑е» Никритина просто прочитаны (Навроцкий и Нерест этот текст спели — и спели хорошо), ну и пример с устной рок-поэзией Разнузданных Волей больше не убеждает меня самого. Но в качестве эксперимента этот альбом по-прежнему очень интересен.

После этого я на долгое время перестал следить за ФРИ. Сперва не было времени, потом украинская война всерьёз изменила восприятие культуры, добавив привкус крови к некогда поддерживаемым или игнорируемым взглядам и высказываниям. Какое-то время я избегал подобного, как бывший алкоголик избегает даже пива. Ничто так не раздражает, как разочарование в том, что любил. Всеобщая взаимная ругань в музыкальной среде тоже добавляла бензина в огонь — в стилях, недавно гордившихся своей открытостью радикальным идеям, часть идей вдруг стала взаимно неприемлемой. В ситуации, когда даже Шумы России и Wolfs­blood превратились в постоянный источник мрачного недоумения, оказалось легко потерять из вида поэтическую группу, большинство участников которой с самого начала высказывали весьма однозначные и конкретные идеи. Я не стал выносить из лент социальных сетей знакомых оттуда, но долгое время пролистывал не вчитываясь — вместе с остальными, погружёнными в военно-политический конфликт.

Заметил только несколько противоречивых фактов: с одной стороны, появление одной композиции на организованном адвокатом Беляком сборнике песен на стихи Лимонова, а с другой — выступления на мероприятиях Касталии. Последнее не вызвало интереса, Олег Телемский широко известен специфической текстоцентричностью своих вкусов, выражающейся в горячей любви к самым лютым образцам русского рока и бардовской песни. Касталийское понимание неофолка ещё специфичнее; связанного с ними Владимира Доронина, на мой взгляд, нужно судить народным трибуналом за преступление против человечества в виде мэшапнутой кавер-версии на койловские «Fire Of The Mind» / «Cold Cell» и приговорить к переименованию его группы из «Системы Безопасности» в «Безопасности Систему» (сокращённо «Без.Сись»).

Короче, не самые лучшие ассоциации.

Когда снова заинтересовался судьбой ФРИ, то оказалось, что упустил два альбома. Первый из них, «Алхимия предательства», не очень впечатлил, показавшись дополнением к «Пути киновари». Это был бы хороший бонус-диск на люксовом переиздании, но как отдельный альбом он не впечатляет. Зато следующий альбом, «Неведомый лес», внезапно по-хорошему удивил. Больше всего это было похоже на успех карго-ритуала, словно на аэродром из пальмовых листьев действительно сел самолёт с серой птицей на крыле. Надпись на клетке вырастила буйволиные рога у слона. Это действительно оказался неофолк, хоть и на прог-основе, но эстетически цельный. Каким-то внезапным чудом оказались пойманы баланс в музыке и единство текстов. Уже перевода «In the Heart of the Wood (And What I Found There)» хватало для высокой оценки, но меня по-настоящему впечатлило исполнение желания из той рецензии в «Лимонке». Они реально исполнили «Серую птицу» Навроцкого — и трек оказался центральной осью альбома. Хотя версия Нереста всё-таки аутентичнее

Если я когда-нибудь составлю список лучших российских альбомов жанра, то «Неведомый лес» будет в первой десятке — при том что я не ждал от него ничего особенного.

Затем прошлогодняя «Онейрократия». Теперь я уже ждал многого, особенно учитывая мою любовь к книге Артемидора, позволяющей заглянуть в коллективное бессознательное другой эпохи, построенное на других мифических и эстетических принципах. К сожалению, альбом оказался скорее шагом назад, к «Пути киновари». Сочетание текстов с античными снами оказалось скорее трюком, чем концептом. Подборка стихов при этом хорошая, но часто они лучше читаются с экрана, а исполнение теряет нечто важное. В случае с «Сиреной» оригинальная песня Нереста оказалась явно лучше нового варианта. Говоря объективно, этот альбом лучше «Пути киновари», но при этом не удивляет. В отличие от «Неведомого леса».

На этом моменте я снова заглянул в соцсети и увидел очередной позёрски-людоедский пост основателя ФРИ Красавина на очередную горячую тему – разозлился и опять потерял на несколько месяцев желание дописывать черновик текста, который вы читаете.

Наверное, самое удивительное во всём этом то, что ФРИ каким-то чудом ухитряется по-прежнему функционировать, пусть и только в виде музыкального проекта, перерабатывающего тексты времён расцвета тусовки. Эта способность игнорировать токсичные черты друг друга выглядит как неатрофировавшийся признак нулевых. И в лучшие моменты именно она и даёт столь необходимый баланс, без которого всё рассыпалось бы уже на подготовке к первому альбому. Более того, она позволяет ждать новых сюрпризов от проекта.

Что интересно, у остальных героев этой статьи всё хорошо с самостоятельным творчеством.

Навроцкий написал ещё одну книгу стихов, «Башня из белых стиральных машин» (в сети ещё не появилась). Плюс дал тексты для экспериментальной группы OMWTE, записавшей довольно раздражающий, на мой вкус, альбом «Плотью». На сайте navrotsky.online в разделе «Коллаборации» указан только он, что явно несправедливо к героям этого текста.

Боде параллельно успел записать довольно неплохой альбом англоязычного дрим-попа в составе Night­wood Movies. Новый 2020 год начался с ещё одного сюрприза в виде альбома «Королева смокв» калининградской группы Sun­set Wings.

Ещё один проект, к которому я относился без интереса, воспринимая как плохую копию Romowe Rikoito добалтского периода. Первый альбом Крыльев Заката на Рутрекере вообще отправили в раздел «Менестрели и ролевики», что заслуженно для группы, без всякой иронии ставившей на обложку плохо отфотошопленные листья под дождём. Но годы шли, рос профессионализм и уменьшалось количество патоки. Альбом на стихи прерафаэлитов, «Wav­ing Whis­per­ing Trees», уже был крепким середняком, нормальным для европейской сцены. Стихи Боде, внезапно, всё структурировали, ориентация музыкантов на гитарный стиль Кэшмора подчеркнула влияние на Боде стихов Тибета. На последних двух песнях, «Впадая» и «Гайя», я понял, что все нужные кнопки нажаты, ностальгия вызвана и я оставляю этот альбом в избранном. Всё это похоже на внезапное возвращение Embrace of Branch­es, только на другом профессиональном уровне, включая и уровень текстов. Сопоставление реального неофолка на стихи Боде с версией неофолка от Кольчугина наглядно показывает сильные и слабые стороны обоих проектов: там, где одних уносит в патоку, других уводит к помпезности.

Ну и самое внезапное: Сарма по-прежнему выступает в своём фирменном стиле, который теперь называет дарк-фолк-блюз. Выглядят они как типичная провинциальная кавер-группа из бара, звучат как осколок «Оскольской лиры» (шутники про Дугласа Пирса на «Правой Груше» явно не слышали про настоящий фестиваль из девяностых). Новых альбомов со времён скучнейшей «Розы ветров» 2005 года и угарнейшего (в плохом смысле) сталинистского демо-альбома «Ветер империи» Болдырев так и не записал, но у него теперь есть новый суперхит и визитная карточка группы.

Песня под названием «Мейстерзингеры».

Самоиронией там и не пахнет.

Занавес.

Раймонд Крумгольд