Majdanek Waltz: играем для девяти серафимов!

От редакции. Сегодня у нас немного необычное интервью формата «музыкант говорит с музыкантом». В данном случае Ольга Рощина из группы «Кроль» в преддверии совместного концерта взяла интервью у Павла Блюмкина и Ильи Мацевича из группы «Maj­danek Waltz». Участники разговора явно находятся на одной волне друг с другом, поэтому вопросы оказались точны и ответы действительно интересны. Внешне не очень серьёзные, но с множеством очень важных деталей. Из интервью вы можете узнать про воплощённых в слушателях серафимов, трансформацию чужих стихов в собственных целях, любимые алкогольные коктейли и отношение к Лемми Килмистеру и Лане Дель Рей.

Плюс информацию про новый альбом Maj­danek Waltz, судя по которой группе стоило бы временно переименоваться в «Смерть в Третьем Риме».

Концерт, о котором шла речь выше, пройдёт восьмого сентября в Санкт-Петербурге в культурном центре «Сердце». Кроме Maj­danek Waltz и Кроль участие примут Cre­ation VI.

Ольга Рощина: Грядущий концерт в первую очередь – презентация вашего сингла «Зимний сад», кавера на попсовую песню советского артиста Алексея Глызина. Как получилось так, что вы сделали кавер на нечто подобное, при всей вашей как будто бы очевидной приверженности к серьёзной поэзии? В чём соль этой песни?

Maj­danek Waltz: Вот я не стал бы в данном случае использовать такие эпитеты, как «попсовая», «советский». Потрясающей красоты мелодия, нестандартная гармоническая структура в сочетании с символистскими стихами, имеющими 7 уровней понимания. А что такое «серьёзная поэзия» – я не знаю, но звучит омерзительно))

ОР: Когда слушаешь вашу музыку любого периода, то создаётся ощущение, что при всех изменениях стиля вы работаете на какую-то одну идею или ощущение. Вы сами как-то формулируете для себя это?

MW: Для себя нет необходимости, но для вас можем)) Вот, например, Максимилиан Александрович Волошин считал, что в каждом из нас, даже в убийце, в кретине, сокрыт страждущий Серафим, что есть 9 серафимов, которые сходят на землю и входят в людей, чтобы принять распятие, горение. Вот для них мы и играем.

ОР: В связи с предыдущим вопросом: было ли когда-то желание использовать собственные тексты?

Илья Мацевич: Было, лет 15 назад)) И использовали, но я не считаю стихи, допустим, Поплавского или Гейма «чужими». Я сам стихов не умею сочинять, и поэтому в песнях у нас тексты, идеально нам подходящие, а если автор, так случилось, умер какое-то время назад, так что с того?

Павел Блюмкин: Хочу ответить цитатой из моей любимой Монеточки – «я такая пост-пост, я такая мета-мета»)) Я не вижу криминала в том, что мы берём тексты других людей и помещаем их в новый контекст – в частности, на одном новом альбоме MW мирно сосуществуют тексты групп Русский Размер, Поющие Гитары, ну и (куда уж без них)) переводы немецких экспрессионистов. То же и с сэмплами: на «NACHTLIED», например, помимо собственной музыки есть неузнаваемые, но жирные куски Бейонсе и Башлачёва.

ОР: И также: использование чужих текстов не вызвано ли желанием усилить эффект от своей музыки, т.к. они имеют исторически отработанное сильное действие на слушателя?

ИМ: Нет, не вызвано, наоборот, зачастую стремимся освободить стихотворение из исторического, скажем, контекста, в котором оно зацементировано (например: «Молитва» Цветаевой, «Фуга смерти» Целана). Иногда приходится прибегать к довольно жёсткой огранке, чтобы стихотворение стало текстом песни, изменило коннотацию свою.

ПБ: Более того – в одной песне смысл после всех нарезок поменялся на диаметрально противоположный, например)

ОР: Есть ли у вас – если это не слишком личный вопрос – какой-то идеал для подражания в жизни и/или музыке?

ПБ: Моя ролевая модель в музыке – Адриан Леверкюн, пусть он и вымышленный персонаж) А в жизни – Станислав Курилов.

ИМ: В жизни – Александр Александрович Блок, в музыке – Иэн Фрейзер Килмистер.

ОР: Можете ли вы вспомнить, как вы встретились и пришли к тому, чтобы основать именно такую группу?

ИМ: Смутно… скорее нет.

ПБ: Я примерно помню. С Ильёй познакомились в институте, где я предпочитал чтение сборника «Сумерки человечества» и возлияние самогона от тёти Раи в Пьяном парке учёбе, тогда и нашли общий язык на фоне этих увлечений. Чуть позже Илья меня свёл с видным деятелем рязанского эзотерического подполья Андреем Шахаловым, который показал музыкальные проги (кстати, работаем мы в них и по сей день, за приверженность такой древности Арнольд из Ройтова/Оцепеневших справедливо обозвал нас луддитами))

Так вот, Андрей показал, на какие кнопки нужно нажимать, – и помню ощущение восторга, когда я совместил какое-то замшелое саксофонное соло с адским нойзом: из сомнительных составляющих родилось что-то невиданное (по крайней мере, для меня и на тот момент))

Ну и потом с Ильёй сошлись на том, что нужно дико объединяться: я‑то ни на чём играть не умел (моя фишка – это, как известно, ангельское пение)), а Илья играл на басу и гитаре, так что мы пошли по стопам Моррисси и Марра – по отдельности они, конечно, хороши, но не настолько, как вдвоём))

ИМ: Да, точно! Так всё и было.

ОР: На следующий день после концерта MW состоится выступление вашего сайд-проекта Юнион Карбайд. А сколько у вас вообще сайд-проектов на сегодняшний день? Все ли они такие же мрачные? Может, есть что-то неожиданное в этом смысле?

MW: Значит, в алфавитном порядке:

1. Ganz­er – apoc­a­lyp­tic noise;

2. The Nok­tu­lians – шизотерический doom ambi­ent;

3. Sleg – trash met­al;

4. Tsaraas – depres­sive sui­ci­dal ambi­ent;

5. Юнион Карбайд – некропанк.

То есть всего 5 получается, из них уж прямо мрачными я назвал бы только Sleg и Tsaraas, во всех остальных есть элементы юмора и даже частично сатиры!

ОР: Какой у вас любимый собственный альбом/песня?

ИМ: «Lvcifer»/«Небо».

ПБ: Тоже «Lvcifer», а песня – «Tene­brae II».

ОР: И чужой/чужая?

ПБ: Не могу выбрать одну песню, но в жесточайшем отборе в финал проходят Recoil «Want» и Алексей Рыбников «Ах, бедный мой Томми». С альбомами тоже тяжело выбрать один, но пусть победит Lana Del Rey – «Born to Die».

ИМ: Альбом – Егор и Опизденевшие «Прыг-скок», песня – The Rolling Stones «She’s a Rain­bow».

ОР: Вас нередко называют исключительными, легендарными, лучшими в своём роде в России и т.п. Насколько вы действительно готовы с этим согласиться, насколько вы отдаёте себе отчёт в том, как сильно действуете на умы своих сограждан?

MW: Редковато!! Готов согласиться, но действуем-то мы не на умы) Если, допустим, здравый смысл – это частный случай безумия, тогда музыка должна воздействовать более холистически, как единственный вид искусства, который может до тебя физически дотронуться и произвести изменения на всех уровнях восприятия. И наша-то роль в этом не так уж и велика, просто если знаешь, где есть подкоп под колючей проволокой, – не будь крысой, покажи другим!

ОР: Вопрос к Блюмкину: он специально делает такой загадочный вид или это от природы?

ПБ: Не знаю, думаю, 50 на 50). Ну и в 90 процентах случаев я на сцене нахожусь немного в изменённом состоянии сознания (смотри ответ на вопрос о любимых алкогольных напитках), а музыка, которую играют музыканты, всё-таки не дико весёлая, так что я волей-неволей прихожу в несколько отстранённо-меланхоличное настроение.

ОР: Какое значение вы придаёте визуальной составляющей? Есть, например, прямо-таки аудиовизуальные проекты, но это, наверное, не про вас, ваша музыка довольно-таки визуализирующая сама по себе (всё это имеет некоторое отношение ко 2 вопросу).

ПБ: Ну, думаю, Илья согласится со мной – хорошим аудиовизуальным проектом была ВИА Гра в лучшие годы: у них и музыка отличная, и видеоряд достойный (надеюсь, меня не упрекнут в сексизме)), но когда по сцене просто шатаются несколько угрюмых мужчин, отключение света – это самый адекватный вариант.

ИМ: Важнейшее значение! Лучше, чтобы ничего не было видно на концерте, абсолютное отсутствие освещения.

ОР: А можно пять видов любимого бухла?

ПБ: На первом месте коктейль «Смерть в полдень», состоит из шампанского и абсента. Соотношение первого и второго находится в прямой зависимости от желания пьющего дожить до этого самого полдня.

На втором месте коньяк «Троекуров». Обычно мы пьём технический коньяк (по аналогии с техническим спиртом) из Дикси, но Троекуров всё же поприятнее, плюс раз на концерте он мне помог от спастики.

На третьем месте моё любимое пойло – настойка «Иднакар». Продаётся в Красном Белом, 40 градусов – Егермейстер для бедных.

На четвёртом тоже настойка, тоже из КБ – «Степные травы». 18 оборотов, тоже некая пародия, но уже на мартини, зато со своим (пусть немного невзрачным) лицом.

Ну и на пятом (но не последнем месте) – мой любимый летний (да и не только) напиток – сидр St. Anton. Никогда не любил пиво, но летом приходилось его хлестать, так что когда на горизонте появились человеческие сидры, моей радости не было предела!

ИМ: Ну, каждому времени суток своя отрава, но никогда не подводит Жигулёвское непастеризованное (вот прямо сейчас в руке кружечка!).

С Павлом Блюмкиным и Ильей Мацевичем
беседовала Ольга Рощина.