Не искусство, но Искусство: мидрид о художниках оккультного и художниках-оккультистах

В продолжение темы Маски мага давайте поговорим об оккультной эстетике, точнее, о её использовании в Искусстве и искусстве. Причём речь пойдёт не о картинах сновиденного или мистического характера, таких как, например, творения того же Моулта или Франческо Бальзамо, да и не о Густаве Мосса, Жане Дельвиле или Люсьене Леви-Дюрме и иже с ними, а как раз о современных приёмах «оккультных» художников и комиксистов. Это, с одной стороны, Спейр, Моррисон, Архипредатель Blue­Fluke, Мур, в общем, все те, кто сознаёт себя магом и практикует искусство как Искусство; и, с другой стороны, это орда гораздо менее известных и ясных личностей, использующих в творчестве магические алфавиты, мистические, алхимические и мифологические мотивы, но непонятно, насколько погружённых именно в Искусство.

Что касается Моррисона и Мура, то как раз недавно об этом было сказано очень много всего: мы перевели «Незримых», гиперсигилу первого, опубликовали на неё критическую заметку Ибсората, разместили «Ископаемых ангелов» Мура и даже обозрели их магическую войну длиной в 25 лет. Оба персонажа полностью сознательны в своих действиях, следить за тем, как они создают свои магические Маски – большое удовольствие, а видеть, как эти Маски используются для осуществления их целей относительно тебя и всех прочих читателей, – и вовсе благословение лично от этих двоих.

Что касается Спейра, то тут всё оказывается сложнее, и отличить его благословение от проклятия – не так-то просто. Активная спейрониана у нас бурлит ещё с конца 2015 года. В декабре оного мы написали текст, наверное, фундаментальный для всего, что прозвучит в этом посте, рассматривающий творчество Спейра как мистическое, как его способ отразить то, что он видит на изнанке действительности, в моменты перехода, медитации, магического акта. Спейр не создавал себе Маски, или же делал это весьма оригинальным образом (но скорее уж первое), он создавал собственную эстетику исключительно для себя, не отделяя Искусства от искусства. Однако Маска его до сих пор жива и здравствует: через полгода мы выпустили текст-сборник обзоров о тех художниках, что явно демонстрируют спейровское влияние так, будто им досталась какая-то частичка его таланта, или же явно говорят о нём, демонстрируя нечто оригинальное… И странное.

Но если Маска Спейра может быть названа магической хотя бы уже потому, что её посредством люди вдохновились его магическим искусством и подвиглись к его практике именно как к практике Искусства, заражаясь Спейром через такие-то толщи времени и пространства, то к самим этим современным художникам-колдунам (в тексте речь идёт о Дэвиде Эррериасе, Синдре Фоссе Сканке, Дэвиде Ван Гоге, Хейли Лок и нашем соотечественнике Денисе Forkas Костромитине) можно выдвинуть вопрос: будет ли ваше искусство магическим? По большей части ответ, скорее всего, будет сведён к терминам мистики: глубокого, настоящего и воистину драгоценного путешествия на изнанку, но однако же не заточенного на внесение в мир перемен. В этом случае их творчество, как мистическое, всё равно будет достойно самого пристального внимания – для практика оно может служить чёрным зеркалом, способным что-то ему открыть или подсказать, а также вдохновить.

К ним же примыкает целая плеяда художников-ведьмаков и ведьм, которых мы открыли позже и для которых творчество – только довесок к магии или колдовству. Самый интересный из них – ведьмак Алогос, Alo­gos Dhu’l-qar­nen Khidir, тяготеющий к созданию собственной эстетики. Однако его творчество – магическое, чем он и ценен более всего: к чему бы он ни прикасался – к литературе ли, поэзии, графике – всё это попытка вовлечь зрителя в делание, открыть ему что-то такое, что уже никогда не отпустит. Вплоть до поэзии, которая оказывается при пристальном рассмотрении заклинанием вовлечения читателя на Путь:

Meet me at the Altar-table,
Meet me beneath the Black Noon Sun.
Drink from the Cup of Thine own blood,
And seek for That which all Men shun.
At Mid­night “mid the Field of Corn
The Bull is slain, the Snake is born.
Thy Path — this Moment — hath begun.

Чуть менее, но всё же интересна и его последовательница, Сестра Пашт-Акхти, в миру Хелен Оливер (Helen Oliv­er, Soror Pasht Akhti), однако её проявления чуть более аутичны и больше связаны с собственными кривыми путями. Впрочем, некоторые её рисунки и картины, размещённые в журналах и магических сборниках, очень даже способны были расширить кому-нибудь сознание (странные биологические формы, которые могли бы быть похожи на гениталии третьего, четвёртого или пятого пола, если бы людям необходимо было скрещиваться с насекомыми или потусторонними формами жизни), но в результате они, увы, не развились до масштабов творчества учителя или, тем более, Спейра.

Отдельного упоминания также стоит Сантьяго Карузо – аргентинский символист, может, и не имеющий никакой склонности к традиционным видам магии, но ставящий цель истинно магическую: исправить своим творчеством деформацию реальности, которую вносит бытие человека, которая мешает расширенному видению Вселенной – прекрасной, пугающей, невозможной; а также обнаружению всего вытесненного и забытого в тени! Воплощённое смешанное мракобесие латиноамериканского католицизма, зловеще-алые цветы Фриды Кало, бесконечные бои быков и человеческие жертвоприношения Шиутекутли на зиккуратах ацтеков, всё это вдохновлённое Уильямом Блейком и Шарлем Бодлером, Эдгаром По, Лавкрафтом и Майринком – великолепная звезда на небосклоне магического Искусства – и знаете что? НИ ОДНОЙ СИГИЛЫ.

Не меньше любви хочется выразить и в сторону Агостино Арривабене (Agosti­no Arriv­abene), художника-сновидца, чьё интервью мы перевели, назвав творца «визионером». Что ж, если всё-таки руководствоваться принципом «художник создаёт не искусство, а Искусство, когда желает его посредством изменить мир в соответствии со своей волей» (да ещё чаще всего воистину внести не простые, а чудесные и невозможные перемены), то Агостино под этот принцип подпадает полностью: его мечта – «украсть царские короны Персефоны и Аида, принести их людям на землю и помочь им понять центробежную тайну жизни в ожидании смерти — и смерти, что дарует жизнь. Это сильнейшее моё вожделение – принести в наш мир эти истинно царские регалии; отнять у древних богов их символическую силу!» И знаете что? В его картинах тоже нет НИ ОДНОЙ СИГИЛЫ.

А знаете, где есть эти самые СИГИЛЫ? В творчестве некоторых по-настоящему привлекательных современных художников их ну очень много. Речь идёт о большом количестве «леворучных» живописцев и графиков, часть которых просто очень любит оккультную тему, а часть не чурается самого настоящего колдовства с кровью в красках и созданием сатанинских алтарей. Вспомним Роберта Norot’а Кука, Дэвида Гломбу, Sab­bas Apterus, Самуэля Арайю и иже с ними – воистину, имя им Легион, и они об этом в курсе. Увы, наличие в творчестве магических образов не делает его магическим, и для них творчество в лучшем случае останется очень хорошей иллюстрацией к практике.

Ну и напоследок обмолвимся об исключении из этого круга. В его творчестве СИГИЛЫ наличествуют в количестве, тем не менее оно остаётся по своей цели сугубо магическим: речь идёт об Архипредателе Blue­Fluk’е, чьё «Полевое руководство психонавта» мы не так давно перевели. Тут, впрочем, стоит обмолвиться, что он обладает совершенно уникальным стилем «оккультной мультяшки», но, несмотря на его легковесность, и грамотен, и оригинален. Причём речь идёт не столько о грамотности самого «руководства» (хотя с точки зрения хаос-магии там всё неплохо), сколько о грамотности работы с Искусством: с одной стороны, всё, что какой-нибудь юный искатель прочтёт в «Psy­cho­naut Field Man­u­al», будет возжигать его фантазию и вовлекать в работу во многом именно по юности, но, с другой стороны, рабочие практики, завёрнутые в такую вот сладенькую обёртку, и получаемый опыт останутся с ним на всю жизнь.