На алтарь Калки молока плесни – и в Новую Швабию тро­пин­ка тотчас от­кро­ет­ся те­бе

Для того, чтобы путешествовать между мирами и сдергивать одним движением покрывало майи, вовсе не требуются фантастические машины и магические порталы: сама суть простирающейся вокруг нас Среды в принудительном порядке расщепляет любой брошенный на неё взгляд, плодя таким образом бесконечное множество действительностей. И мы вольны путешествовать между этими действительностями, но всё же обычно ограничиваемся подборкой наиболее привычных нам. О подобных трансмиграциях вы можете много у кого узнать – ну вот хотя бы у Филипа Дика в его свежем романе «Конструктор истин».

Но о нём – позже, а сейчас покамест вернёмся к эзотерическому гитлеризму. Вот, к примеру, стих на немецком:

Ich gehe manch­mal in rauhen Nächt­en

Zur Wotan­se­iche in den stillen Hain,

Mit dun­klen Mächt­en einen Bund zu flecht­en –

Die Runen zaubert mir der Mon­den­schein.

Прочтя данный стих правильным образом, можно оказаться в действительности, где в оазисе Антарктиды процветает и стоит крепко Новая Швабия – этакая Ваканда белого человечества, последний расовый оплот и в то же время – форпост сил света во Вселенной Тьмы.

Перенестись в эту действительность благодаря приведенным строфам помогает тот факт, что автор их – великий мистик, полководец и бессмертный герой гиперборейской расы, Адольф Гитлер. По крайней мере, так утверждает Мигель Серрано, а он, как мы ожидаем, врать не будет. Серрано предваряет этими бессмертными, золотыми строфами свою книгу «Воскрешение Героя»:

Внезапно, в горькой ночи

Вижу Знак Вотана, окруженной немым сиянием,

Выковывая связь с таинственными силами,

Луна, в своем магическом колдовстве, чертит руны.

Все, что в течение дня было полным грязи,

Стало ничтожным пред магической формулой.

Так поддельное отделилось от подлинного.

А я нахожусь перед Связкой Мечей.

После этого чилийский писатель заявляет следующее: «Это стихотворение было написано Адольфом Гитлером в окопах Первой мировой войны, и было переведено мною на испанский с французского перевода Леона Дегреля».

Но как только мы на миг задумываемся над этими строчками, происходит сдвиг действительностей – и мы с удивлением обнаруживаем себя в совершенно другом мире, где Гитлер не был стихийным язычником-одинистом, а скрывающийся во франкистской Испании Дегрель в этой действительности тут же забывает стихотворение, которое он лично слышал от Вождя.

Конечно, тут Дегрель, ощущая болезненную пустоту на месте магических строф, стремглав бежит к биографии Гитлера пера Джона Вилларда Толанда – и там обнаруживает это стихотворение. Дегрель скорее использует его, пока строфы не испарились, после чего переносится в действительность Новой Швабии.

Однако если кто-то из вас сейчас попробует найти стихотворение Гитлера в русских изданиях толандовской биографии вождя Третьего Рейха, то не обнаружит его там – начисто отсутствует целый кусок книги, где замерзающий в окопе Гитлер записывает посетившее его откровение, после чего заявляет своим сослуживцам, что они услышат о нём вскоре после войны – всего этого нет ни в поздних изданиях книги Толанда, ни в русскоязычном переводе. Так поддельное отделилось от подлинного – или же подлинное было вымарано из нашей действительности?

И верно – в той действительности, где мы оказались, Гитлер скептически относился к всякому мистицизму, предпочитая ему стимуляторы. Главный мистик Третьего Рейха, Альфред Розенберг, получил от нашего Гитлера характеристику «узколобый прибалтийский немец с чрезвычайно путаным мышлением», а розенберговы идеи были охарактеризованы фюрером как «рецидив средневекового мистицизма». Более расширено эту историю в формате анекдота даёт Волобуев в своём замечательном Panz­erzine (Роман, как вы могли проебать домен? как?), опираясь на воспоминания непосредственного приближённого Гитлера, Альберта Шпеера:

Гитлер терпеть не мог всякого рода мистицизм, и его страшно раздражали попытки Гиммлера превратить нацизм в современную религию: самопальные ССовские ритуалы, поиски протогерманских цивилизаций — по его мнению, вся эта занимательная археология неизбежно напоминала только о том, как далеко германцы отставали в развитии от древних греков с китайцами — а зачем об этом лишний раз напоминать?

Когда любимец Гиммлера Розенберг написал свой «Миф ХХ века», Гитлер всячески издевался над ним — 700 страниц, адская прибалтийская заумь, куча непонятных слов, кому это надо. Как-то раз за ужином, он поинтересовался продажами «Мифа» и узнав, что тот разошелся двухсоттысячным тиражом, очень расстроился. «Непостижимо, просто непостижимо, — сказал тогда Гитлер своим гостям, — Страна скатывается в средневековое мракобесие».

Из этой точки остаётся совсем чуть-чуть до той действительности, где Адольф Гитлер – художник-маргинал и друг Остина Османа Спейра, а кровопролитная война в Европе началась после того, как Иосиф Сталин получил по почте от Кроули «Книгу Закона» и внимательно её прочёл, а не отбросил в сторону.

Существует ли в той действительности Мигель Серрано и Новая Швабия – неизвестно, но периодически насельников того мира (и других миров, похожих, но других) выкидывает в наш мир – рано или поздно они попадают в скорбные дома, где из них ударными дозами химии выбивают память о том, свидетелями чего им пришлось быть. Все, что в течение жизни было символом правды, стало ничтожным после пары уколов.

Говорят, впрочем, что если приехать в Катманду и найти один маленький вишнуистский храм, уцелевший даже после разрушительного землетрясения 2015го года, то после обмена особыми фразами с садху-вайшнавами, сидящими на ступенях храма, вас могут проводить к потайному алтарю со нетипичной статуей Калки (в виде фигуры в чёрном, сидящей на белом коне и держащей связку мечей). Там вам выдадут также без лишних слов комплект предметов, состоящий из цветочной гирлянды, компакт-диска Cur­rent 93 и шприца с кетамином. Пути в иные действительности всегда открыты – надо лишь понимать, куда и когда вовремя свернуть.

Вот они, отбросы 
Последние песчинки эпохи 
Они могли бы стать песочными часами 
Или землей, покрывающей землю 
Но не в Вифлееме 
Не в Иерусалиме 
И не в Хоразине 
И не в Вифсаиде 
Мы больше не увидим 
Смиренного бога верхом на осле 
Но смотри! 
Смотри 
На белом коне он явился 
Сверкающей меч в пылающей руке 
«Смотри! Я есть сама Смерть 
Разрушитель миров» 
Воздетые руки 
Тянутся к шее 
К какому цвету отнесем его? 
Каким лицом наделим мы его? 
Быть может, мордой черного пса? 
Или белого пса? 
Гитлер становится Калки 
Калки становится Гитлером 
зубызубызубызубызубы ЗУБЫ!