«Иллюминатус!» (пьеса по мотивам романа Роберта Антона Уилсона)
От редакции. Милые конфиденты! В честь юбилея великого фантаста и практикующего чародея Роберта Антона Уилсона мы списались с анонимным, но широко известным в узких кругах автором и постановщиком пьес психоделической направленности – Антоном Гиперборейским. К сожалению, автор вынужден скрываться под самыми идиотскими псевдонимами, после того, как за его голову была назначена награда из-за постановки нашумешнего спектакля «Мертвые дельфины».
Антон передал нам рукопись его новой пьесы – «Иллюминатус!» по одноименному роману Р.А.Уилсона. Произведение переносит нас в современный Санкт-Петербург, в котором персонажи одного из самых запутанных и неудобных для чтения романов попадают в еще более нездоровую атмосферу и мутируют до неузнаваемости. Тем не менее дух романа сохранен, поэтому произведение рекомендовано Высшим Капитулом для ознакомления.
Мы также прикладываем видеозапись поставноки «Мертвые дельфины», если кто-то пропустил 3 года назад премьеру. По этой постановке можно себе представить как бы выглядела рок-опера «Иллюминатус!», если бы Антон Гиперборейский был бы помилован и облагодетельствован собственным театром.
Иллюминатус!
(По роману Р.Уилсона)
рок-опера
ВСТУПЛЕНИЕ
Видео: Красивые горы в тумане с видом замка (Аламут). Затем старец в белом, рот и борода крупным планом (Хасан ибн Сабах).
Хасан: Земля… старая, милая земля – восхитительный и кровавый цирк, ярмарочный балаган, блуждающий вокруг солнца вот уже 4 миллиарда лет. Его конструкция столь совершенна, что никто из пассажиров не ощущает движения. Те, кто находятся на темной стороне корабля спят и путешествуют в мирах свободы и фантазии. Те же, кто оказался на освященной стороне, выполняют приказы их лидеров, самые извращенные и бессмысленные фантазии своих богов!
В этом балагане разыгрываются все новые ужасы и чудеса, которые все-равно не смогут заинтересовать зрителей настолько, чтобы те не перестали расходиться по домам – в свои теплые, невзрачные гробы. Тогда, в утробной тишине первозданного утра я снова чувствую себя – распорядителем манежа…
СЦЕНА ПЕРВАЯ (Приезд)
На заднем плане вид Санкт-Петербурга в стиле стим-панк. Молодой человек в черном костюме и цилиндре, с тростью стоит на перроне. Раздается свисток и гул уходящего поезда. К нему подходит человек, также элегантно одетый, как можно более похожий на Эдгара По.
Эдгар По: Рад приветствовать вас в Санкт-Петербурге, Джордж. Вы прибыли, как нельзя вовремя.
Джордж: Мое почтение, Эдгар! Я давно мечтал познакомиться со столь выдающимся писателем. Хочу выразить вам благодарность от меня и от главного редактора «Конфронтейшн» сэра Малика за то, что вы были столь любезны, что откликнулись на письмо и согласились помочь нашему исследованию загадки иллюминатов.
Эдгар По: (хватает Джорджа под локоть и идет с ним по сцене): Тише! Тише, молодой человек. Как говорят в России – учитесь ходить по снегу, не оставляя следов. Предмет, о котором вы успели столь неосторожно упомянуть находится нигде и повсюду. Вы знакомы с aenigma lepidoptera?
Джордж: Боюсь, что нет.
Эдгар По: Аenigma Lepidoptera – парадокс бабочки. Колебания воздуха, порожденные крыльями бабочки в Айове, способны вызвать тропический дождь в Индонезии. Представляете, что может случится, если вслух говорить о муравьях посреди самого большого муравейника в мире?
Джордж: Вы шутите Эдгар? По правде сказать, я даже не верю в существование этих самых…
Эдгар По: Да тише же, ради Бога! Вы не осознаете всей серьезности ситуации, молодой человек. Представьте, что мы не в уютном европейском городе, а на Диком Западе, в племени аваков.
Джордж: И что же?
Эдгар По: А вот что. У этого племени существовал такой обычай. Перед тем, как позволить молодым влюбленным жениться, их подвергали проверке муравьями.
Тела юноши и девушки обмазывали медом, а потом спускали на них муравьев. Когда насекомые съедали слой меда, они начинали больно кусать молодоженов. Муравьев было такое множество, что они облепливали кожу сплошным черным потоком, беспрестанно впиваясь своими маленькими ядовитыми ртами в живую плоть. Если жених и невеста проявляли малейшую слабость: кричали или вертелись, пытаясь стряхнуть с себя прожорливых муравьев, их предавали позору и считали не готовыми к семейной жизни.
Только, когда индейцы видели, что молодые мужественно переносят испытание, не произнося ни звука, их освобождали от насекомых и разрешали жениться.
Джордж: Но я кажется не собираюсь жениться, Эдгар.
Эдгар По: Никогда не говори никогда, Джордж! Ведь это именно то, что я собирался вам предложить.
Джордж: Я думал, что жениться всегда успею, но если вы настаиваете, Эдгар!
Эдгар По: Настаиваю, настаиваю. Мы направляется в бордель!
Эдгар и Джордж подходят к дверям. Над ними вывеска «Метаморфозис». Под вывеской – девиз «Пока давать способна – не можешь умереть!»
Эдгар По: Ну вот мы и приплыли. Корабль нашей судьбы входит в темную гавань.
Джордж: Вы чрезвычайно мрачны и загадочны, Эдгар. Впрочем, это ваше амплуа.
СЦЕНА ВТОРАЯ (В борделе)
Свет меркнет. Двери открываются и на сцену входит дама в пышном платье. Она проходит величаво, освещенная прожектором и встает посредине господ. На сцене появляются кресла, круглый стол и еще две двери.
Эдгар По: Позвольте представить вам Джордж: госпожа Марселина Деборд-Вальмор – черное солнце падших эросов и хозяйка этого гостеприимного дома.
Джордж: У меня нет слов, мадам, чтобы выразить…(Целует поданную ему руку)
Марселина: Оставьте, Джордж. У нас с вами не так много времени на поцелуи, поэтому предлагаю перейти к делу. Пожалуйста, присаживайтесь господа.
Эдгар и Джордж садятся в кресла. Марселина присаживается на диване, эффектно задрав ножку.
Эдгар По: Приступим же. Жених в вашем распоряжении, Марселина!
Марселина: Мой милый, Джордж, я собираюсь задать вам один очень важный вопрос, будьте столь любезны, ответить на него от чистого сердца.
Джордж: I am all ears, madam…
Марселина: Верите ли вы в Бога, Джордж?
Эдгар По: (тихонько напевает): Слышишь к свадьбе зов святой, Золотой! Сколько нежного блаженства в этой песне молодой!
Джордж: Боюсь разочаровать вас, госпожа, но какое это имеет отношение к предмету моего визита?
Марселина: Не хотелось бы пугать столь любезного и красивого юношу. Но вера в Бога вам очень понадобиться потому, что я предлагаю вам выбор.
Изысканно одетая официантка вносит поднос с чаем и приборами. Она расставляет их на столе.
Марселина: Спасибо, Элинор. (Девушка делает реверанс и встает сзади гостей)
Марселина наливает гостям чай. Она ставит перед Джорджем две чашки.
Марселина: В одной из этих чашек смертельный яд. Вы должны сделать выбор и выпить любую из них.
Джордж: Я вижу: мадам изволит шутить.
Марселина: Нисколько! Элинора…
Девушка подходит и выпивает одну из чашек. Затем падает без чувств возле стола.
Ошеломленный Джордж подбегает к девушке и щупает пульс.
Джордж: (лицом к залу) Мертва!
В это время Марселина за спиной Джорджа вновь разливает чай и переставляет чашки.
Марселина: Ваша очередь Джордж!
Джордж: Мадам, я вижу, что вы не шутите. И вынужден отказаться!
Эдгар По: (наставляя на Джорджа пистолет) Пей, забудь Линор навеки – и покой вернется в грудь! Каркнул ворон: «Не вернуть!»
На экране появляется ворон. Ворон садится на глаз в пирамиде и каркает. Звучит музыка.
Джордж: Это ловушка! Вы специально заманили меня сюда, Эдгар!
Джордж бежит к первой двери. Марселина восклицает: Юбелас! Оттуда выходит прекрасная женщина в прозрачных нарядах и бьет Джорджа масштабом в горло. Джордж бежит ко второй двери. Марселина восклицает: Юбелос! Из двери выходит прекрасная женщина и бьет Джорджа наугольнком в сердце. Джордж бежит к третьей двери. Марселина восклицает: Юбелюм! Из двери появляется следующая женщина и бьет Джорджа молотом по голове.
Эдгар По: Да свершится воля твоя, Абраксас!
Зал погружается в темноту. Ворон на экране продолжает каркать, звучат колокола. Затем появляется Джордж прикованный к бдсм-кресту.
Марселина: (ходит вокруг Джорджа с подносом чая, танцует и поет)
Догадайся, в чём причина,
отчего и до сих пор
нас пленяет Марселина,
госпожа Деборд-Вальмор.
Сквозь века и карантины,
плещет речь и блещет взор
заграничной Марселины,
госпожи Деборд-Вальмор.
«Прочь седины и морщины,
прочь из сердца пощлый вздор» –
говорит нам Марселина,
госпожа Деборд Вальмор.
И на сердце тают льдины,
если в долгий разговор
с ним вступает Марселина,
госпожа Деборд-Вальмор.
И кричит её кручина,
и звучит её укор.
Век не смолкнет Марселина,
госпожа Деборд-Вальмор.
«Не люби лишь в половину.
Страстность в чувстве – не позор» –
завещала Марселина,
госпожа Деборд-Вальмор.
Марселина: Твоя половина, Джордж! Выбирай!
Джордж: мычит и упрямится.
На сцену выходят три девушки: Юбелас, Юбелос и Юбелюм и восклицают: Выбирай! Выбирай! Затем поют на непонятном языке.
Джордж: кивком головы указывает на одну из чашек.
Марселина подходит к Джорджу. Сцену застилает дымом. Затем слышится мощный взрыв.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
На сцене остается крест с привязанным Джорджем и появляется рок-группа в золотистых костюмах. На них эмблема – «Священное Хао»
Группа поет бодрую песню или сет без слов. Появляется прекрасная женщина в таком же костюме, как группа. На шее у нее два автомата. Когда группа заканчивает играть. Она отвязывает Джорджа от креста.
Стелла Марис: Ты свободен, Джордж!
Джордж: Кто вы такие? Что, черт возьми, происходит?
Стелла Марис: Мы те, кто пришел тебя освободить. Хватай автомат (вручает ему один из своих автоматов) и беги за мной. Или тебе понравилось быть нижним в этом борделе иллюминатов?
Джордж: Похоже, у меня снова нет выбора. К тому же ты красивее, чем эта масонская ведьма Марселина. Бежим! (Убегают со сцены)
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене появляются четыре седых старика, которые сидят на стульях и читают газету, которую передают из рук в руки. На экране появляются исторические справки в виде газетных заголовков: «Орден иллюминатов был основан в Баварии профессором Адамом Вейсгауптом 1 мая 1776 года», Джон Робисон опубликовал «Доказательства тайного заговора против всех религий и правительств Европы», Иллюминаты – координационный центр мирового масонства, «Курфюрст Карл Теодор запретил орден иллюминатов в Баварии!», «Николай 1 запретил деятельность масонских лож в России» и тд. Затем диктор читает объявление:
«23 апреля 1969 года лучшие рок-группы со всего мира съедутся на грандиозный фестиваль в Баварии, в городе Ингольштадт. Событие уже окрестили европейским Вудстоком. Организаторы выражают особую благодарность за дарованное покровительство святому Иуде и А.В.»
Появляется изображение стола, на столе сильно волосатые руки в перстнях с магическими знаками и рот с сигарой во рту.
Первый старик: Великий мастер на связи!
Великий мастер (на экране шевелится рот): Близится час Великой Иллюминации, господа!
Второй старик: Прекрасно! Старик Адольф уже заждался своей имманентизации!
Третий старик (кивает): Der Tag!
Четвертый старик (смеется): Потрясем седые косточки!
СЦЕНА ПЯТАЯ
Стела Марис и Джордж едут в машине по Санкт-Петербургу. На экране проплывают виды города.
Джордж: Ты объяснишь мне, что все-таки происходит?
Стелла Марис: Тебя так нравится задавать идиотские вопросы?
Джордж: Все-таки не каждый день оказываешься в борделе с иллюминатами, а потом тебя похищают красивые женщины.
Стелла Марис: Дискордианцы, Джордж. Тебя похитили дискордианцы.
Джордж: Хорошо еще, что не черепашки-ниндзя.
Стелла Марис: Расслабься, Джордж. Жизнь – игра. Добавь огня!
Джордж: Зачем вы помогаете мне?
Стелла Марис: Потому, что мы – враги иллюминатов. Это все, что тебе нужно знать в данный момент.
Джордж: Кстати, что это мы проезжаем? Такая красота! Ни разу здесь не был.
На экране Площадь искусств и памятник Пушкину.
Стелла Марис: Памятник Пушкину, а сзади него наша замаскированная миссия в центре столицы масонов – Эфиопский культурный центр, бывший Русский музей.
Джордж: А при чем здесь Пушкин?
Стелла:
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Планета вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Пушкин – был одним из лучших в истории поэтов, а кроме того дискордианским агентом, внедренным в масонскую ложу «Орфей» под прикрытием легенды про арапа Петра Великого. К сожалению, масонам удалось его ликвидировать.
Джордж: Похоже, мне следует выбросить школьные учебники. А это что?
На экране изображение Казанского собора, с Лучезарной дельтой крупным планом.
Стелла Марис: Казанский собор – один из главных масонских храмов в мире.
Джордж: Чем-то напоминает собор святого Петра в Риме, только там две колоннады…
Стелла Марис: В этом тоже должно было быть две, но масоны не успели докончить вторую.
Джордж: Странно, что не успели! Я думал, они всесильны.
Стелла Марис: Если бы они были всесильны, Джордж, ты был бы уже на том свете.
Джордж: А если бы я выбрал чашку, в которой не было яда?
Стелла Марис: Яд был во всех чашках. Только разный.
Джордж: Значит, я должен сказать – спасибо?
Стелла Марис: С тебя должок, амиго! Но, вот мы и приехали.
Джордж и Стела стоят на набережной. Сзади вид Александрийского столпа с лучезарной дельтой и Эрмитажа.
В зал вплывает по потолку огромный макет желтой подводной лодки.
Стела снимает золотистый костюм, оставаясь в купальнике. Джордж восхищено смотрит на ее тело.
Стелла Марис: Кажется, я тебе нравлюсь?
Джордж сглатывает слюну.
Стелла Марис: В таком случае приглашаю тебя на экскурсию по рекам и каналам.
Джордж: Я был бы полным дураком, если бы упустил такой шанс… Я имею ввиду, что не каждый день меня приглашают покататься на самой большой подводной лодке, что я когда-либо видел с чокнутыми анархистками вроде тебя. Куда же мы направляемся?
Стелла Марис: Для начала выйдем по этой глубокой реке в Балтийское море, а дальше, куда прикажет наш капитан.
На сцену выходит высокий бородатый мужчина в элегантном синем кителе, с мохнатыми руками. На экране вид палубы подводной лодки на фоне Петербурга.
Стелла Марис: Позволь представить тебе Джордж – Хагбард Челине, наш капитан.
Хагбард: Добро пожаловать на борт «Лайфа Эриксона» товарищ.
Хагбард и Джордж обмениваются римским рукопожатием.
Джордж: В этом городе довольно холодно. Не терпится смыться отсюда.
Стелла Марис: Самое время – иллюминаты активировали сфинксов!
Джордж: Это что еще за…?
Оборачивается и видит на экране двух огромных сфинксов с красными глазами. Сфинксы начинают стрелять лазерами из глаз.
Хагрбард: Скорее в люк! Отдать швартовы!
Джордж, Стелла и Хагбард открывают на сцене люк и исчезают.
Звучит тревожная музыка. Сфинксы продолжают стрелять красными лучами с экрана. Постепенно все погружается во тьму.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Зал погружен во тьму. На экране появляется белая борода и рот старца.
Хасан ибн Саббах (голос): «Вам будут говорить, что я учил непотребствам и курению гашиша. Меня назовут убийцей и безумцем, всеми подлыми именами. Я знаю, когда умру – много пыли нанесут на мою могилу. Но ветер истории развеет ее. Я – Хасан ибн Саббах, кто видел меня – видел Бога».
Звучит удар в гонг. На сцену выходит человек в черном балахоне и садится в позу лотоса спиной к залу перед экраном. На экране появляется яркий белый круг.
Хасан (звучит только голос): Долго пребывал ты во мраке, о ученик. Но я раскрыл окно и впустил в твою келью свет. Что же ты видишь?
Ученик: Круг света, учитель.
Хасан: Смотри на него внимательно. А теперь отведи глаза в сторону. Что ты видишь?
Белый круг на экране становится бесцветным в середине, затем середина желтеет, по краям он выглядит пурпурным. Через некоторое время пурпурный цвет распросраняется от периферии к центру, покрывая весь кружок, и вытесняя целиком светлую середину. Но как только весь кружок оказался пурпурным, край его начнет синеть, и синий цвет вытесняет, распространяясь к центру, пурпур. Круг остается синим.
Ученик: Круг превратился в синий!
Хасан: Запомни ученик! Синий – это цвет твоей бренной души. Душа твоя может устремиться к свету, через семь миров и семь печатей, чтобы обрести Муххамада твоего существа. Но, если она слаба, то будет низвергнута и Иблис завладеет ею.
Синий круг на экране по краям обрамляет огонь. На сцену выходит накаченный негр.
Хасан: Дух тьмы – это огонь нечестия, смешанный с мраком смерти и вид его ужасен!
Негр подходит к ученику и с громким хохотом ставит его на колени. Синий круг на экране заливает огнем.
Ученик (кричит): Помоги мне учитель!
Негр смеется еще громче и начинает делать движения тазом, овладевая учеником.
Хасан: Запомни ученик. Сатану может победить только свет в твоем сердце. Смотри на круг!
Пожар на круге начинает затихать. Постепенно он становится светло-голубым. Негр забирается в балахон к ученику и исчезает.
Ученик поднимается и поклонившись в зал уходит со сцены.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Джордж стоит в отсеке подводной лодки. На сцене установлены семь светильников в виде шестов, посередине большая пирамида с красно-белыми ступеньками. Наверху пирамиды огромное золотое яблоко в человеческий рост. На яблоке написано «Каллисти». Светильники мигают.
К Джорджу подходит Стелла Марис в прозрачном серебряном платье. Джордж молчит завороженный.
Стелла Марис: Джордж! Я хочу сделать тебе предложение, от которого ты можешь легко отказаться…
Джордж: Надеюсь, в этот раз обойдется без БДСМ.
Стелла Марис (улыбается): Джордж! Настал самый интересный миг твоей жизни! Если ты примешь мое предложение, твоя жизнь изменится раз и навсегда. На самом деле, она, конечно, останется абсолютно такой же, но кое-что все-таки изменится!
Джордж: Я весь во внимании Стелла, в какую секту мне предлагают вступить на этот раз?
Стелла Марис: Я предлагаю тебе стать легионером в Легионе Динамического Раздора!
Джордж: Считай, что я согласился. Я не понимаю только одного.
Стелла Марис: Чего же именно?
Джордж: Как все это помещается в этой подводной лодке?
Стелла Марис: Именно за это мы тебя и выбрали Джордж – ты во всем сомневаешься, но твое любопытство побеждает.
Джордж: Итак, что я теперь должен сделать? Съесть живого осьминога?
Стелла Марис: Разденься Джордж.
Джордж (раздеваясь): Ну что ж… дискордианцем быть по крайне мере не скучно.
Стелла Марис: Оу… сексуально адекватный самец.
Джордж (стоит перед Стелой обнаженный со вставшим пенисом): В этом ты виновата.
Стелла Марис: Никто ни в чем не виноват Джордж! Пойдем, я покажу тебе мир до грехопадения. (Берет Дорджа за пенис и поднимается с ним до середины пирамиды)
На сцену выходят семь девушек. Звучит музыка. Девушки начинают танцевать вокруг шестов-светильников и петь по-французски:
Что-то вроде живости, вроде улыбки,
Quelque chose dans la voix
Что-то во взгляде,
Qui paraît nous dire “viens”
Что, кажется, говорит нам «Иди»,
Qui nous fait sentir étrangement bien
Что странным образом заставляет нас чувствовать себя хорошо….
C’est comme toute l’histoire
Словно вся история
Du peuple noir qui se balance
Темнокожего народа балансирует
Entre l’amour et l’désespoir
Между любовью и отчаянием,
Quelque chose qui danse en toi
Что-то бьётся внутри,
Si tu l’as, tu l’as
Если это есть в тебе, есть в тебе….
Ella, elle l’a ce je n’sais quoi
Элла, в ней есть это нечто,
Que d’autres n’ont pas
Чего нет в других,
Qui nous met dans un drôle d’état
Что может поставить нас в смешное положение,
Ella, elle l’a, elle, elle l’a
Элла, в ней это есть…. в ней есть….
Elle a ce tout petit supplément d’âme
В ней есть этот трепет души,
Cet indéfinissable charme
Этот невыразимый шарм,
Cette petite flamme
Эта искорка….
Tape sur des tonneaux
Стучите в барабаны,
Sur des pianos
По клавишам пианино,
Sur tout ce que dieu peut te mettre entre les mains
По всему, что бог может положить тебе в руки.
Montre ton rire ou ton chagrin
Покажи свой смех или печаль.
Mais que tu n’aies rien, que tu sois roi
У тебя может ничего не быть, ты можешь быть королём,
Que tu cherches encore
Но ты всё равно ищешь
Les pouvoirs qui dorment en toi
Силы, что дремлют внутри тебя.
Tu vois ça né s’achàte pas
Ты понимаешь, что это не продаётся,
Quand tu l’as tu l’as
Когда это есть в тебе, есть в тебе.
Ella, elle l’a ce je n’sais quoi
Элла, в ней есть это нечто,
Que d’autres n’ont pas
Чего нет в других,
Qui nous met dans un drôle d’état
Что может поставить нас в смешное положение,
Ella, elle l’a, elle, elle l’a
Элла, в ней это есть…. в ней есть….
- - в оригинале песню Ella, Elle L’a поёт France Gall
Девушки заканчивают петь и уходят. Джордж и Стелла стоят на вершине пирамиды под яблоком.
Стелла: А сейчас приготовься и повторяй слова клятвы…
Голос: Нет Богини кроме Богини и она твоя Богиня!
Джордж: Нет Богини кроме Богини и она моя Богиня.
Голос: Нет движения, кроме дискордианского движения, и это — дискордианское движение!
Джордж: Нет движения, кроме дискордианского движения, и это — дискордианское движение.
Голос: Наступает самый великий момент в твоей жизни о Минервал. Сердце нашей Богини бьется и расширяется. Она дышит, она знает, она чувствует. Она здесь!
Джордж: Это тоже нужно повторять?
Голос: Ты человек или капуста, Джордж?
Джордж: Очень смешно.
Голос: Ты хочешь стать лучше?
Джордж: Да
Голос: Ты хочешь философической иллюминации?
Джордж: Это кажется что-то масонское…
Голос: Ты готов посвятить себя Движению Динамического Раздора?
Джордж: Пока оно будет меня устраивать.
Голос: Слава Дискордии!
Джордж: Слава Дискордии!
Стелла: Слава Дискордии!
Стелла: Молодец, Джордж.
Стеллаа обходит обнаженного Джорджа игриво касаясь его пальцем и начинает свой танец. Звучит музыка. В конце танца Стелла оказывается возле ног Джорджа поглаживая его пенис пальцами ног.
Джордж: О мой Бог, Стелла! Я сейчас кончу тебе на ноги.
Стелла: Не Бог, а Богиня Джордж! А теперь поднимайся к яблоку…
Стелла поднимается к яблоку на вершине пирамиды сбоку и заходит в открывшуюся в нем дверь. Джордж подходит к открывшемуся в яблоке окошку.
Голос: Отдайся Богине, о Минервал!
Джордж вставляет в открывшееся окошко член, начиная делать движения бедрами. Звучит музыка.
Неожиданно музыка обрывается. Звучит душераздирающий крик и на экране падает труп Джорджа подвязанный за ноги на веревку крупным планом.
Джордж в панике сбегает. Звучит хохот Хагбарда Челине. Джордж падает на первой ступеньке пирамиды и оборачивается на экран. Его собственный труп раскачивается на веревке.
Голос: Наши соболезнования Джордж! Теперь ты легионер в Легионе Динамического Раздора!
К Джорджу подходит Стелла Марис в халате и оборачивает его в полотенце.
Стелла: Ты был прекрасен Джордж!
Джордж: Да, но какая гадость!
Стелла: Секс и смерть Джордж. Без смерти не было бы секса, а без секса жизни и эволюции. Теперь ты знаешь, что истинная цена оргазма – смерть!
СЦЕНА ВОСЬМАЯ
Желтая подводная лодка, висящая в зале около сцены, ярко подсвечена прожектором. На экране иллюминатор, за которым подводный мир. Сцена оформлена, как каюта. Хагбард Челине и Джордж сидят друг напротив друга в креслах за чайным столиком.
Джордж: Кстати, куда мы плывем Хагбард?
Хагбард: Мы плывем в Атлантиду. В бермудский треугольник.
Джордж: И чем мы собираемся там заняться? Хочешь утереть нос Шлиману?
Хагбард: Скорее наоборот. Иллюминаты пытаются похитить древние статуи из Храма Солнца. Мы должны помешать им.
Джордж: Ну что ж. После масонского борделя и желтой подводной лодки я уже ни чему не удивляюсь.
Хагбард: А зря. Ты когда-нибудь пробовал «Черный аламут» Джордж?
Джордж: Звучит, как название какой-то дури.
Хагбард: Так и есть. Гашиш, смешанный с дурманом и белладонной. Древний секрет Хасана ибн Саббаха, главы секты ассасинов.
Хагбард забивает трубку, раскуривает и протягивает ее Джорджу.
Джордж (затягиваясь трубкой): Пахнет приятно. Знаешь Хагбард я до сих пор себя щипаю. Мне кажется, что я скоро проснусь и все это кончится. Когда мы стали расследовать загадки масонов в «Конфронтейшн» я не мог предположить…
Хагбард: Что будешь курить самую очешуенную дурь в своей жизни на желтой подводной лодке с таким красавцем, как я?
Джордж: Это ерунда по сравнению с тем, что творится у меня в голове. Понимаешь, это, как маленькая Хиросима. Я представлял себе мир довольно привычным местечком. Работа, суп, жена, котятки, спиритический сеанс и оргия по выходным на даче, чтобы сменить обстановку, но это… это просто какой-то пиздец Хагбард! (Джордж закончил тираду и судорожно рассмеялся).
Хагбард: Иными словами, ты больше не знаешь, что истинно, а что нет? Да мой сладенький? Хагбард сделал неприличный жест Джорджу и тоже глупо рассмеялся.
Джордж: Да. Сменить сексуальную ориентацию, пол или религию можно, сложнее поверить в то, что что-то действительно может измениться.
Джордж и Хагбард курят, передавая друг другу трубку.
Хагбард: И теперь ты чувствуешь себя парнем из фильма «Бойцовский клуб», за окном которого рушатся небоскребы? (На губах Хагбарда играет усмешка).
Джордж: Это не вы его сняли случаем? Почему бы Бреду Питу не быть вашим агентом? После Пушкина я уже ни чему не удивляюсь.
Хагбард: А еще мы научили китайцев пукать в общественных местах, чтобы масонам жизнь периной не казалась.
Оба смеются. На экране появляется колыхающаяся спираль ДНК.
Хагбард (доверчиво серьезным тоном): Я знал Александра Пушкина. Он, как и ты сейчас, слишком увлекся открывшейся ему цветной стороной существования. Постоянно вызывал всех на дуэли и стрелял вверх. Писал много стихов и спал со всеми понравившимися женщинами. Так родилась отколовшаяся от дискордианцев группа Джемов. Джемы понимают свободу слишком буквально. Это они устроили сексуальную революцию, это они снимают такие дурацкие фильмы, как «Бойцовский клуб». Призывают людей к действию, в итоге играя на руку масонам, лишь усиливая этот балаган… Я называю это «Ошибкой иллюминатов».
Джордж: Чего же хотят дискордианцы?
Хагбард (затягиваясь и передавая трубку Джорджу): А чего хочешь ты Джордж?
Джордж: Честно говоря, в данный момент – ничего.
Хагбард: Ты приближаешься к истине парень.
Джордж: Но из ничего получается ничего.
Хагбард: Я расскажу тебе одну историю. Однажды, я справлял с друзьями день рождения. Дело было в Нью-Йорке, на 101 этаже Эмпайр Стейт Билдинг. Мы сильно укурились этой дряни (Хагбард затягивается), в то время, как на кухне двое моих корешей решили посвятить в дискордианцы одну девчонку, с классной большой грудью.
Джордж: Да, большие титьки это здорово. Я впервые понял это, когда вчера танцевала Стелла.
Хагбард: Так вот, эта девчонка не захотела, чтобы ее посвящали в дискордианцы. А ребята были уже сильно выпившими. Чтобы смыться от них, она разбила окно и пошла по карнизу вдоль стены. Как сейчас помню – мы сидим в комнате на кожаном диване. Я затягиваюсь и говорю: послушай Боб – ты видишь за окном эту очешуенную блондинку с потрясающими сиськами? И Боб, и все остальные мне отвечают – Мы видим ее Хагбард! Я закричал – Слава Дискордии! К нам явилась Богиня! Мы все попадали с дивана на колени и запели дискордианский гимн. А эта баба дошла по карнизу до соседей и вызвала копов.
Из ничего получается ничего, но все, что тебе нужно уже есть, Джордж. Здесь и сейчас.
Джордж: Ну нихуя себе. Я думал ты мне сейчас задвинешь какую-нибудь притчу, как долбанный Кастанеда, а ты такой же укуренный, как и я.
Хагрбард: Слава Эриде, братишка.
Джордж: Я никогда не чувствовал себя так хорошо.
Хагбард: Есть все… Кроме, может быть, одного. (Хагбард достает из стола револьвер и кладет его перед Джорджем.)
Джордж (смотрит на револьвер): Маяковский видел сон…
Хагбард: Под нейтральным небом, под нейтральным знаком.
Джордж: Самоотвод!
Хагбард: Самоотвод!
Звучат аккорды песни ГО «Самоотвод». Хагбард поднимается из кресла.
Хагбард: Меня вызывают в рубку, а ты пока отдыхай. За два неполных дня у тебя много приключений. А пока отдыхаешь, глянь фильм. (Включает плей на пульте и бросает пульт Джорджу).
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
На экране появляется заголовок фильма: Когда миром правила Атлантида. Пробегает надпись: в то время, когда по земле бродили мамонты, а предки homo sapiens жили в пещерах, на земле существовала высокоразвитая цивилизация Атлантов. Атланты были покрыты шерстью, жили по 500 лет и не боялись смерти…
На сцене снова появляется пирамида, только вместо яблока на ней большой глаз, оплетенный змеей, пожирающий сой хвост, а ступеньки зеленые. На сцену выходят две обезьяны. Одна в элегантном фраке, другая в зеленой мантии ученого (ее играет тот же актер, что и Хагбарда). На обезьяне-ученом мало шерсти.
Ингел Райд: Твои слова немыслимы Груад! Ты говоришь, что атланты способны изменять природу, способны быть, как Боги!
Груад: Тысяча чертей Ингел! Неужели ты до сих пор сомневаешься? Смотри же.
На сцену выходит человек с головой змеи, покрытый чешуей, одетый в костюм воина, в доспехах, с копьем.
Груад: Это рептилойд. Я сделал его скрестив пещерного человека со змеей. Самые презираемые существа на планете стали самым грозным оружием!
Ингел Райд: Оружием? Что это значит?
Груад: Это значит, что мы подобны богам в буквальном смысле. Также, как природа является продолжением мысли богов, также и мы атланты способны направлять силы природы в угодную нам сторону. Мы способны порождать и отнимать жизнь, вот, что это значит.
Ингел: Но, если ты отнимешь чью-то жизнь, не будет ли это нарушением естественного порядка вещей? Или как говорят атланты – не причесываешь ли ты против шерсти Груад?!
Груад: Я уже давно думаю об этом, дорогой Ингел. Я обещаю ответить на твой вопрос на Празднике Солнца завтра!
Груад и Ингел уходят со сцены. С двух сторон на ней появляются две группы обезьян. Одна (партия Науки) одета в зеленые мантии, как у Груада, вторая (партия Свободы) одета пестро, по-разному.
На вершине пирамиды появляется Груад. Середину занимает совет из семи атлантов – обезьян.
Груад: Атланты! Сегодня в день великого солнцестояния я хочу открыть вам великую тайну науки, которую я постиг. В моей лаборатории создали гигантский лазер, который может вызвать вспышку на солнце. Впервые в истории атланты смогут вызвать солнечную активность и научится контролировать ее. Вспышки на солнце бывали и до этого. Из-за них вымерли динозавры и пришли млекопитающие. Вызвав искусственную вспышку, мы научимся контролировать естественные вспышки и сможет в слелующий раз защитить планету.
Партия свободы: Немыслимо! Груад ты сошел с ума? Зачем нам это?
Совет: Не будет ли это насилием над нашим Отцом – Солнцем?
Груад: Все, что творят атланты естественно, потому что мы дети природы. Все в природе подчиняется законам, которые нам надлежит постичь.
Партия свободы: А если мы не хотим подчинятся?
Груад: Атланты отличаются от других животных тем, что они способны превзойти природу и действовать вопреки ее законам. Поэтому тех, кто отказывается подчинятся законам необходимо заставить это сделать. Атлант подобен машине, мы в праве требовать от машины выполнять то, что должно. Если машина работает не правильно, нам следует ее исправить.
Партия свободы: Но люди — не машины, люди – не машины!
Груад: Вот именно. Поэтому я придумал новые слова, слова более сильные, чем должно и следует. Когда человек выполняет, что должен, я называют это Добром; все остальное я называю Злом.
Совет: Ты говоришь загадками Груад. Объясни нам!
Груад: Когда атланты занимаются сексом ради продолжения рода – это добро. Когда атланты делают это ради удовольствия – это зло, потому что противоречит закону природы.
Все кроме партии науки смеются.
Совет: Вы предлагаете думать во время секса о размножении? Но это невозможно! У мужчин завянут пенисы, а влагалища перестанут выделять смазку!
Груад: Это потому, что вы испорчены! И погрязли во зле.
На сцену выходит другая группа обезьян «Партия неверия». Они держат в руках плакаты:
КОГДА Я СЛЫШУ СЛОВО «ПРОГРЕСС», МОЯ ШЕРСТЬ ВСТАЕТ ДЫБОМ.
СОЛНЦЕ? НЕТ, СПАСИБО!
РЕГЛАМЕНТИРОВАННАЯ СВОБОДА — ЭТО ОТСУТСТВИЕ СВОБОДЫ.
ТО, ЧТО НАПИСАНО НА ЭТОМ ТРАНСПАРАНТЕ – НАГЛАЯ ЛОЖЬ.
Партия свободы: Мы хотим жевать траву! Мы любим кошечек! Нам ничего не понятно!
Партия безверия: Груад – ты сошел с ума! Мы будем трахатся, где пожелаем!
Груад: Вы неисправимы! Одумайтесь! Или я вас уничтожу.
Партия безверия: Груад тебе нужно срочно дунуть! Ты слишком серьезный!
Партия свободы: Если мы погибнем, кто будет кормить кошечек?!
Партия науки поднимается на пирамиду и занимает место вокруг Груада.
Груад: Примите закон или умрите!
Партии безверия и свободы смеются. На сцену выходят рептилоиды с мечами. Начинается битва. Один из атлантов выкатывает на сцену огромный горящий Пацифик. Этим колесом атланты побеждают рептилоидов и начинают сражаться уже с партией науки на ступеньках пирамиды.
На сцену выходит группа обезьян катящих горящий пацифик. Атланты-обезьяны поют песню:
под джинсами нет трусов
это условный сигнал
освобождать природу
уничтожать капитал
восстание иждивенцев
для нищих и дураков
восстание инсургентов
для кошек и барсуков
она читала батая
и ела в кафе салат
но книгу она променяла
на партизанский отряд
восстание гремучих змей
для девушек и мужчин
восстание андрогинов
без объясненья причин
борись за тибетских панд
взрывай безразличья баркас
внутренний звон транжирь
пулей пробей
третий глаз
восстание обезьян
без объясненья причин
восстание обезьян
уууу-аааа-ггггг!
Груад: У меня осталось только одно средство. Пусть вспышка на солнце уничтожит этот народ, погрязший во зле.
Глаз на вершине пирамиды начинает мигать. Партия науки и Груад поют что-то внушительное и мощное, на манер «Sonne» Rummstein.
Груад: Когда мир погибнет, мы укроемся в подземной стране Агарте, чтобы вернутся и построить новый мир, где будет Закон и Добро!
Зал заливает вспышка света. Обезьяны падают замертво, кто-то горит. Все разбегаются.
Зал погружается во мрак. После появляется слабое освещение. Пирамида по прежнему стоит, но сцена покрыта разрушенными колоннами, камнями, атмосфера разрухи.
На экране надпись: Прошли тысячи лет. Партия науки во главе с Груадом вышла из подземелий, чтобы построить новый мир.
На сцену выходит Груад в костюме Петра I.
Груад:
Отсель грозить мы будем Богу
Здесь будет город заложен
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Вальгаллу прорубить окно
———————-конец ознакомительного фрагмента——————–
СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
На сцене снова изображение рубки подводной лодки. Прожектор освещает «Лайф Эриксон», висящий над сценой. На экране иллюминатор, в котором проплывают рыбы вокруг большой пирамиды. У перископа стоит Хагбард Челине. Рядом: Джордж, Стелла и другие члены команды.
Стелла: Ну как тебе фильм, Джордж?
Джордж: Очень впечатляет. Особенно шерсть. Такие милые пушистики.
Стелла: Да, Груад – милашка.
Джордж: Да уж, уничтожить первую земную цивилизацию – дорогого стоит.
На экране появляется Дельфин – Говард.
Говард: Приветствую тебя Свободный Человек от имени Вольного Народа!
Хагбард: Привет, Говард! Давно не виделись! (Отрываясь от телескопа) Это наш старый дружище Говард – поздоровайтесь ребята.
Стелла, Джордж: Хей, Говард! Как дела?
Говард: У дельфина все ништяк, если парень холостяк.
Хагбард: Дельфины – поэты от бога, они постоянно рифмуют.
Стелла (с иронией): Какие веселые рыбки!
Джордж: Говорящие дельфины, атланты-обезьяны, подводные лодки и масоны, я когда-нибудь перестану щипать себя за ногу?
Стиелла: Надеюсь, что нет, Джордж!
Говард: Не хочу вас отвлекать, но пора вам спасать!
Хабард: В чем дело, Говард?
Говард: Будь внимательнее друг, в перескоп направь свой пуп.
Хагбард (всматриваясь в перескоп): Снова иллюминаты…Что это они здесь забыли?
На картине огромные механические осьминоги садятся на пирамиду и овивают их своими клешнями.
Джордж: Эта пирамида мне что-то смутно напоминает…
Стелла: Это та самая пирамида Атлантов, которую ты видел в фильме. Пирамида Солнца.
Хабард: Похоже, что иллюминаты решили похитить сокровища Атлантов!
Стелла: Этого, пожалуй, хватит, чтобы развязать несколько мировых войн одновременно.
На экране возникает выпуск новостей. Газетные заголовки, фотографии и бегущая строка: Внимание! Международный кризис на острове Фернандо-По принял неожиданный оборот. Китай ввел свои войска в это небольшое государство, чтобы защитить режим президента Уго Валеса от переворота полковник Энрике Гарсиа Маркеса. Мятежники выпустили обращение к президенту США, в котором призвали нанести ядерный удар по Москве и Пекину, как главным спонсорам международного терроризма. Президент США выступит со срочным обращением к нации в 14.00. Следите за новостями!
Затем снова появляется иллюминатор, за которым Говард и Пирамида.
Джордж: Стелла, ты пишешь сценарии к выпускам новостей?
Стелла: Угадать было не сложно, со времен Атлантиды в мире мало, что поменялось.
Говард: Нас заметили друзья, прячься может кто куда.
Джордж: Циклопы направляются к нам! Приготовится к битве.
Большие осьминоги сползли с пирамид и приближаются к Лайфу Эриксону.
Говард: Друга мы в беде не бросим, нос масонам быстро скосим!
Хагбард: Циклопы вооружены не хуже, чем Лайф Эриксон. Мы попробуем атаковать пока дельфины совершают отвлекающий маневр.
Стелла: Смотрите – они выпустили Цваков!
Осьминоги на экране стреляют огромными торпедами, которые стремительно приближаются.
Хагбард: Приятно было познакомиться, Джордж. Лево руля!
Звучит сильный взрыв. На экране помехи. Все падают с ног кроме Хагбарда.
Хагюард: Всем отсекам лодки – сообщить о повреждениях.
Голос: Пробоина в левом бортовом отсеке! Работаем над ликвидацией.
Хагбард: Приготовится к торпеированию. У нас будет только одна возможность перед их следующим ударом. Вся надежда на дельфинов, что они отвлекут их противоторпедную защиту.
На экране проплывает косяк дельфинов во главе с Говардом. На сцену выходят люди в костюмах дельфинов и поют песню.
В синем синем океанеСредь развалин пирамидТам коварные масоныНачинают свой гамбит.Но дельфины не позволят,Врагам заговор плести,Только волны, только ветер,Только радость впереди.Только волны, только ветер,Только радость впереди. Взмывая выше солнца,Не ведая преград,Крылатые дельфиныЛетят, летят, летят.Крылатые дельфиныЛетят, летят, летят. Люди вымрут словно мухи,После ядерной войны,И мутантами морскими,Будут все замененыА пока мы только рыбы,Нам расти ещё расти,Только волны, только ветер,Только радость впереди.Только волны, только ветер,Только радость впереди. Взмывая выше солнца,Не ведая преград,Крылатые дельфиныЛетят, летят, летят.Крылатые дельфиныЛетят, летят, летят. Шар земной и тот взорветсяОт масонской кутерьмы,И вперед к другим планетамУплывем отсюда мыПозабыто всё на свете,Сердце замерло в груди,Только волны, только ветер,Только радость впереди.Только волны, только ветер,Только радость впереди.
Хагбард: По моей команде: раз, два, три – огонь!
Один из осьминогов на экране взрывается, второй отступает назад. Приплывает Говард.
Говард: Масоны все побеждены, дельфины сим окрылены!
Хагбард: Дельфинья наука не стоит на месте, их ученые постоянно меняют частоту ультразвука, отчего масонские датчики были сбиты с толку и наша ракета смогла попасть точно в цель.
Джордж: Слава дельфинам!
Стелла: Дельфинам слава!
Говард: Прощайте друзья! До новых встреч!
Джордж: Однако, неужели масоны и впрямь собираются развязать мировую войну с помощью сокровищ Атлантиды?
Хагбард: А вот это нам предстоит выяснить, друзья. Сейчас наши водолазы поднимают сокровища, которые масоны не успели захватить с собой из храма солнца. Это четыре гигантские статуи древних атлантов, за которые земные коллекционеры отдадут любые деньги. В этом и состоял масонский замысел.
Джордж: Ты хочешь сказать, что на земле знают о существовании Храма солнца атлантов?
Стелла: Те, кому нужно прекрасно знают.
Хагбард: Поэтому ты отправляешься в Нью-Йорк, старина. Будешь нашим посланником на переговорах с международной мафией. Ты отдашь им бесценные статуи, а взамен попросишь вступить с нами в союз против масонов. Мафия давно ненавидит масонов и имеет среди них своих шпионов. Так мы узнаем об их истинных намерениях.
Джордж: Хагбард, а ты уверен???
Стелла: У тебя все получится, Джордж.
Хагбард: Если только…
Стелла: Если только, что Хагбард?
Хагбард: Если только вся эта истерия вокруг Фернандо По и операция с похищением драгоценностей Атлантов не является ловушкой по отвлечению внимания от чего-то более серьезного.
Джордж: Серьезнее, чем ядерная война и контроль над миром?
Хагбард: Надеюсь, что они пока не додумались имманентизировать Эсхатон…
Стела: Им-ма-не-ти-зировать что???
СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ
На видео вид Нью-Йорка. Центральный парк. На сцену выходят хиппи, поют на гитарах, пляшут. Затем выходят четыре старика в нацистской униформе. Толстый священник, Девушка в кружевном бикини, Индейский вождь, Хиппи и Карлик (в смокинге и с сигарой). Посреди улицы стоит черный стол и стул.
Карлик (важной походкой ходит по сцене, раскуривая сигару): Господа! Согласно древней концепции гилеморфизма, мы не сможем смоделировать механизм креации для воплощения идеальных сущностей, без предварительного свертывания божества в лоно всеобъемлющего Абсолюта.
Хиппи: Мэтр. Выражайтесь яснее! Здесь без хорошей дудки не разберешься. (Достает косяк и начинает его раскуривать, на сцене воняет марихуаной) Ты будешь Джо?
Индейский Вождь: Я тебе не Джо бледнолицый, а Луч Сириуса.
Хиппи: Да хоть Лобок Венеры (передает вождю косяк).
Вождь (затягиваясь): Дети Сириуса внимают великому мэтру.
Карлик: Очень хорошо Господа потому, что Имманентизация Эсхатона потребует от вас предельной концентрации.
Старики в униформе: Мы готовы послужить Последнему Рейху! Zieg Heil!
Вождь: Внимание – дар Орла. Дон Хуан научил меня искусству концентрации на пупке.
Хиппи: Пацаны, давайте закинемся ЛСД под завязку и проверим, кто из нас будет способен дойти до ларька за пивом, чтобы его не схватили копы! Вот это я пониманию – концентрация, хе хе.
Девушка: Если я правильна уловила мысль Мэтра, он имеет ввиду, что Абсолют представая в сиянии своей славы, в световом иллюинированном теле способен причинить вред этому телу, реакция из управляемой может превратится в нечто вроде ядерного взрыва. Под концентрацией Мэтр понимает переход энергии на уровень Микропросопуса.
Карлик: Не взрыва, а хуже, намного хуже!
Старик нацист: Это прекрасно! Когда мы взорвали Хиросиму, мы смогли имманентизировать стариков Бормана и Геринга вместе за один раз!
Падре Педерастия: Попахивает эзотерическим оргазмом!
Карлик: Падре Педерастия ваши шуточки неуместны! А вы бы стыдились господин Геббельс, имманентизация посредством дешевых япошек не идет ни в какое сравнение с предстоящим событием. Хочу, чтобы вы все это понимали – Эсхатон означает – последнее событие. Последнее и окончательное.
Вождь: И Тональ сгорит в сиянии Нагваля!
Хиппи (затягиваясь): Пиздец твоему Нагвалю.
Падре Педерастия (подходит и щипает Вождя за попу): Ваши индейские штучки так возбуждают!
Вождь: Убери свои руки, презренный содомит! Или я покажу тебе силу война!
Падре Педерастия: ООооооххх!
Девушка: Если позволите Мэтр, я продолжу. Мир не может принять Свет целиком. Люди убили Иисуса не потому, что не хотели поверить его словам, но потому, что Бог Разоблаченный непереносим для человеческого разума.
Карлик: Именно, моя дорогая. Поэтому Подлинный Иисус сошел к Еве в форме змия. Чтобы, она впитав его Знание смогла стать сокрытием истины, вместилищем тайны! Люди же узнали истину через Еву, которую назвали Софией.
Хиппи: Истина в герле? В ее сладком ежике? Я всегда это знал!
Падре Педорастия: Всякий думающий, что знает нечто, когда ничего знать нельзя, кажется мне безумным.
Хиппи: Что ты имеешь ввиду, педик?
Индеец: Он имеет ввиду, о бледнолицый, что всякий, кто говорит, что он знает нечто, должен знать то, о чем он говорит.
Хиппи (затягивась): Предположим…что дальше?
Падре Педерастия: Но как можно знать то, о чем говоришь, будучи не тем, о чем говоришь? Если обладатель будет прежде обладаемого, то никакого обладеяния не получится, пупсик!
Индеец: Нельзя познать Нагваль, не взрастив Тональ в самом себе.
Старик нацист: Das Seiende ist gegenüber dem Sein etwas konkreter!
Хиппи: Не морочьте мне голову, извращенцы. Мне нравится телка: вот она, к примеру. (Подходит к девушке, хватает ее на руки и кладет на стол). Я ее кладу на стол и трахаю.
Карлик: Думаешь, что будешь в ней, будучи другим по отношению к ней? Не все так просто мой мальчик!
Старик нацист: Как говорил наш ожидающий имманентизации брат Адолф, когда его упрекали в том, что он проливает слишком много крови: кровь есть только огонь фантазии! Нет круга, вне круга, нет истины в вещах отличных от истины, нет такой крови, в которую вливается новая кровь и не оживляет ее!
Падре Педерастия: Вот и славненько мальчики! А теперь, если Мэтр позволит, мы перейдем к обряду Импликации.
Хиппи стоит один перед лежащей на столе девушкой. Остальные персонажи становятся вкруг него и зажигают свечи, которые держат в руках.
Хиппи: Вы хотите сказать парни, что я зря бросил университет, да? Я понимаю, что все, что вы сейчас задвигаете нереально круто, но смеяться на удолбанным человеком не хорошо.
Карлик: Ты ничего не знаешь, а только думаешь, что знаешь. Если я дам тебе камень, ты увидишь только камень. Но истину камня ты выразить не можешь. Твое знание о камне идет не от камня, а от того, что ты различаешь себя и камень, ты знаешь не истину, а признаки, распознавая которые ты налагаешь различные имена!
Хиппи: Откуда же произошли имена?!
Девушка (Лежит на столе и совершает сексуальные движения. Затем начинает вещать пророческим утробным голосом): В Начале был Отец Непознаваемый, Неимеющий Бытия, Бесполый и Неизреченный. Его уста отверзлись и произнесли Слово, подобное Себе Самому. Это Слово явило Ему, чем Оно было, проявив себя в образе. Сие было порождением Логоса. Затем Логос произнес Слово своего Имени, которое было сочетанием четырех слогов. Эти слога породили другие слога. Произнесение всего Имени состояло из тридцати Слогов и из четырех сочетаний. Каждый слог имеет свои собственные буквы, произношение и подобия; но ни один из них не осознает формы того, элементом чего он является… И звуки сии суть формы, которые называются Ангелами, вечно созерцающими Имя Имен.
Карлик: Стало быть, дружок, ты ничего не знаешь ни о слухе, ни о других чувствах. И все, что люди знают и слышат, они знают не так, как это есть на самом деле, потому что, то что они знают и слышат знает самое себя иначе, чем оно было на самом деле. Разве не безумным сочтут слепца, который вздумает, что знает различия цветов, не зная цвета?
(Пока Карлик говорит Падре Педерастия и Индеец снимают с Хиппи штаны и толкают его в Девушку. Когда он извергает семя, каждый подходит и овладевает Девушкой. На экране горит Черный сияющий круг.)
СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
На экране рот и борода старца – Хасана ибн Саббаха. На сцену выходит ученик в черном и садится перед экраном. Затем Черный сияющий круг превращается в цветовой круг Гете-Освальда. Когда говорит старец – появляется рот и борода Хасана ибн Саббаха. Звучит спокойная музыка.
Ученик: Я изгнал Сатану, учитель. И готов воспринять дальше твое учение.
Старец: Смотри же! Что ты видишь?
Ученик: Я вижу цвета, учитель.
Старец: Ты видишь не только цвета, ученик. Знай же, что каждый цвет соответствует своей букве и своему числу. Вместе: цвета, числа и буквы составляют весь мир и все имена Бога.
Ученик: Научи же меня этим буквам и цифрам учитель.
Старец: Все, что тебе пока следует знать о цифрах ученик, что вначале была Единица. А сейчас запоминай буквы!
Ученик: Я слушаю, учитель.
Старец: Е – белое, И – красное, У – зеленое, О – синее
Ученик: Как понять это учитель?
Старец: Буква Е – цвет белый. Живая вода твоего Господа. Испив ее, увидишь белые вершины – Елеонских гор. Сии благословенные вершины, защищают святую мечеть Аль-Касы от бурь пустыни.
Зайди в нее и обагри свои иссохшие губы живой кровью Агнца. И – красный цвет. Цвет опьяненной веры, раскрывшейся розы, излома существа.
Ученик: Что же последует затем?
Старец: Затем увидишь ты букву «У» – зеленые луга, морщины алхимии на лицах дервишей, бесконечность зикра и отдых после странствий. И, наконец, запрокинув голову на зелень трав, всмотрись в шатер небес. О – синий цвет, молчание твоей обновленной души, готовой внимать иным небесам.
Ученик: Благодарю тебя учитель.
Старец: Но запомни, есть цвета, что ты видишь, а есть цвет цветов, невидимый цвет, через который ты видишь все.
Ученик: Что значит сие, учитель?
Старец: Каждая вещь бедна в своей сердцевине и ей нужен свет, через который она будет увидена. Свет, посредством которого ты видишь, и есть тот, кто видит посредством тебя.
Ученик: Я не понимаю. Объясни, учитель!
Старец: Лишенность вещей, бедность дервишей, конец всякого начала и начало всех концов…
Ученик: Открой мне эту великую тайну, учитель!
Старец: Когда-то я был учеником, таким же, как ты. Было это в благословенные времена имама аль-Мустансира, я решил отправится в Египет. По дороге песчаная буря обрушилась на наш караван и я отбился от своих. Три дня и три ночи шел я по пустыне. На утро все вокруг меня стало сиять всеми цветами радуги. Я видел пески: белыми, и красными, небеса – зелеными и голубыми. Весь мир был наполнен самыми волшебными и живыми цветами. Я чувствовал, как сердце мое выпрыгивало из груди устремляясь к ним. Я был исторгнут из своего существа, настолько меня переполняло желание слиться с этими прекрасными цветами и обладать ими.
Ученик: встает и начинает раскручиваться в зикре.
Учитель: Внезапно, я увидел, что всю вселенную стал заливать черный цвет. Это была стая голодных, остервенелых мух, накинувшихся на меня со всех сторон, которые залезали мне под кожу и выплескивались черными потоками из глазниц. Мир поглотила кричащая тьма. Когда я проснулся наутро, я увидел, что рядом со мной бьет источник чистой воды. Испив ее, я увидел бредущий караван и, догнав его, продолжил свой путь в Египет. Но, вдруг, песчаная буря обрушилась на наш караван и я отбился от своих. Три дня и три ночи шел я по пустыне. На утро все вокруг меня стало сиять всеми цветами радуги. Я видел пески: белыми, и красными, небеса – зелеными и голубыми…
Ученик (раскручивается в зикре): АААааааа!!! Аллах! ААааа!!!!
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
На экране небоскребы Нью-Йорка. На сцене кабинет с книжными шкафами, диваном, креслами и чайным столиком.
Стелла Марис: Запомни Джордж, главное не пытайся представлять из себя то, что ты не представляешь. Будь собой и не парься.
Джордж: А ты разве не будешь рядом?
Стелла Марис: Я побежала (целует Джорджа в щеку), у меня тут еще пара дел. Чао!
В зал входит Дон в сопровождении японца. Оба садятся на кресла.
Дон Малдонадо: Присаживайся, парень.
Джордж: Спасибо Дон Малдонадо. Меня зовут…
Дон Малдонадо: Джордж. И ты привез нам гостинцы от дискор… как там называются эти долбанные хиппи?
Японец: Дискордианцы, Малдонадо. Это вполне серьезные ребята.
Дон Малдонадо: Если они и вправда привезли то, о чем говорят, то даже посерьезнее иллюминатов.
Японец: Надеюсь, вы понимаете человек, что если вы нас разыгрываете – то Дону это не понравится?
Джордж: Я сам видел, как их подняли со дна моря.
Дон Малдонадо: А я видел, как убили Кеннеди.
Японец: Дон шутит.
Джордж: Хозяин барин, как говорят в России.
Дон Малдонадо: Люблю историю. Ты знаешь про оказию с ожерельем Марии Антуанетты, Джордж?
Джордж: Не уверен.
Дон Малдонадо: Мария Антуанетта была королевой Франции в эпоху Великой Французской Революции. Однажды, к ней пришли два еврея: Бомер и Боссанж. Они заявляют, что королева должна им 400 000 ливров за ожерелье, которое королева в глаза не видела. Кругленькая сумма надо сказать, даже по нынешним временам.
Джордж: И она дала?
Дон Малдонадо: Подожди. Это было самое красивое ожерелье, которое я когда-либо видел, клянусь честью! Дело было в следующем. Ювелиры согласились передать драгоценность под гарантии кардинала де Рогана, который осуществил сделку от имени королевы. Кардинал был в свою очередь уверен, что просьбу приобрести ожерелье вручила ему сама королева. В этом его уверила авантюристка и просто красивая женщина графиня де Ла Мотт, которая подстроила свидание кардинала с некой дамой, представившейся королевой. Лицо дамы было скрыто вуалью и кардинал был уверен, что говорит с королевой. Или просто хотел так думать.
Джордж: Я извиняюсь, но к чему все эти подробности, Дон Малдонадо?
Дон Малдонадо: А к тому, мой друг, что на твоем месте я бы не был бы так уверен в себе. Ты попал в компанию странных людей, которые могли банально тебя одурачить. Показали странные фильмы, вручили какие-то безделушки, а в итоге тебе отрубят голову.
Джордж: С философской точки зрения, Дон, ваша история кажется мне зеркалом потребительского отношения к жизни. Мария Антиуанетта была, что называется девочкой из социальной сети. Любила модные тряпки, эффектный лук, мало задумывалась о кредитной системе, социальной инженерии и финансовых корпорациях заправляющих миром.
Дон Малдонадо: Ты хочешь сказать, что она не умела ценить деньги и власть, согласен с тобой сынок.
Джордж: Нет, дело не в деньгах и не во власти, Дон Малдонадо. Когда я вступил в орден дискордианцев, я воспринимал это как шутку. Какие-то сумасшедшие хиппи на желтой подводной лодке бороздят океаны и добывают статуи атлантов со дна – что может быть комичнее? Поэтому ваше сравнение с Марией Антуанеттой или Алисой в стране чудес имеет место быть. Но постепенно я понял, что суть всего этого – создание другой реальности. Альтернативной реальности.
Дон Малдонадо: Ты говоришь, как чертов масон сынок.
Джордж: Да видите ли Дон… Серьезные люди, такие как вы, да и в целом люди современного мира привыкли проводить различие между реальностью духовной и материальной. Мол, тело это то, о чем надо позаботиться в первую очередь. Всласть потрахаться пока молодые, попутешествовать, увидеть мир. Для этого , конечно, нужно делать деньги и заниматься спортом, йогой и прочей хренью. А духовность – это такая штука, которая тоже, наверное, ничего, но ей можно будет заняться лет этак под 50, когда уже стоять толком не будет.
Дон Малдонадо: Черт возьми, именно так я и думал, сынок.
Джордж: Но в век квантовой физики это уже не актуально. Духовность – это просто альтернативная реальность Молекула, которая несет в себе иную информацию, без которой тело останется каменным истуканом. Тело, деньги, власть – красивый, изящный, привлекательный, но, в сущности лист, только лист, который крепится к веткам ДНК, мирового древа, духа, космоса, называйте это, как хотите…
Дон Малдонадо: Короче говоря, ты принял обет воздержания? Жаль, а я как раз собирался тебе кое-что предложить.
Японец (подходит к дверям и открывает их): Добро пожаловать, королева.
В зал входит женщина в эротическом костюме, стилизованном под бальные платья времен Людовика 16го. Ее грудь украшает роскошное колье.
Дон Малдонадо: Позволь представить тебе Джордж: Мария Антуанетта Французская. Моя королева: перед вами посланник ордена Дискордии Джордж Люмберт.
Джордж (встает и делает глубокий поклон): Моя королева.
Мария Антуанетта: Итак, вы уже знаете начало моей истории, Джордж
Джордж: Признаюсь, что я несколько ошарашен.
Мария Антуанетта (эротично присаживаясь на валик дивана): Ах, это сущие пустяки. Обычная философическая имманентизация, по крайне мере так мы называли это в 19 веке.
Японец: Масоны раскрыли французским монархам секрет имманентизации: путем совершения массовых жертвоприношений выпускается огромное количество витальной энергии, которую можно имманентизировать в информационное тело. Новую плоть и новую кровь, не подверженные тлению.
Мария Антуанетта: И вот я перед вами. Жаль, бедному Людовику действительно отрубили голову, но я уже ничего не могла поделать. Все эти масонские интриги, месть за магистра Жака-де-Моле…
Дон Малдонадо: Признаюсь, мы не знаем, как именно масоны это делают, но я верю, что деньги и власть – это то, что позволит и мне, однажды, имманентизироваться.
Японец: Мне называли сумму в триллион долларов, по ценам 1964 года. Вы вполне уже могли бы себе позволить, Дон.
Мария Антуанетта: Ах, не обращайте внимания на этих итальяшек, Джордж. Признаюсь, если бы не моя страсть к украшениям и мраморным ваннам с шампанским, я бы давно сменила бы их на людей с более утонченными манерами. Но, где же сейчас таких возьмешь?
Дон Малдонадо: Как видишь сынок, духовность тоже имеет свою цену. Она просто не доступна обычным смертным.
Японец: Безусловно. Поэтому лично мне, господа, не терпится взглянуть на то, что привез нам уважаемый Джордж.
Джордж: Тогда прошу, господа
Все встают. Мебель со сцены уносят. На экране появляются четыре огромных статуи, похожих на изваяния с острова Пасхи.
Джордж: Перед вами подлинные статуи атлантов из Храма Солнца, поднятые со дна океана в Бермудском Треугольнике.
Японец: А откуда же еще. Надеюсь, ты сам понимаешь Джордж почему он так называется?
Джордж: Кажется, начинаю понимать…
Дон Малдонадо: Что скажите Яшимото? Клянусь честью, я никогда не видел ничего подобного. Это истинное искусство атлантов.
Японец (достав пенсне и пристально разглядывая статуи): Похоже, здесь хватит на 10 философических имманентизаций.
Мария Антуанетта: Господин Яшимото, лучший в мире знаток искусства Атлантиды, Джордж. У меня в свите тоже был один алхимик, который разбирался в этом. Он показывал мне рисунки работ мастеров атлантов и даже прочел лекцию об этом. Всегда хотела посмотреть на них вживую. Какая прелесть!
Японец: Дон Малдонадо, нет никаких сомнений, перед нами подлинные статуи из Великой Пирамиды. (Снимает трубку телефона и тут же кладет) Данные углеводородного анализа это подтверждают. Молодой человек привез нам самые ценные предметы искусства в мире.
Дон Малдонадо: Дорогой Яшимото, по правде сказать, – срать я хотел на ваше искусство. Джордж привез нам кое-что намного важнее. Информацию, что люди, которые его послали несомненно обладают уникальными знаниями и могуществом. Судя по всему, даже превосходящими иллюминатов. Что вы хотите от нас, Джордж?
СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
На сцене появляется рубка подводной лодки. Все в темном освещении. Мерцают светильники. На экране темные воды, в которых изредка проплывают рыбы диковинной раскраски. Звучит медленная загадочная музыка и звуки подводного мира.
На сцену выходит Хагбард Челине и Стелла Марис.
Стелла Марис: Куда мы держим путь, капитан?
Хагбард: Благодаря Джорджу мы узнали, что иллюминаты намерены имманентизировать Эсхатон. И произойдет это на рок-фестивале в немецком городе Ингольштадт в Баварии. Именно в этом городе возник орден Иллюминатов, там же они хотят завершить историю мира.
Стелла Марис: Боже мой! Это же значит…
Хагбард: Что все люди на фестивале погибнут.
Стелла Марис: Как же они намерены убить такую массу народа? Ведь, если они хотят имманентизации, то сами должны присутствовать на фестивале.
Хагбард: Они планируют разбудить спящую на дне озера Блуменкранц дивицию СС Мертвая Голова особой звуковой вибрацией. Перед самым концом войны целую дивизию утопили в озере и теперь тысячи зомби-нацистов ожидают условного сигнала, который их оживит.
На экране в темной воде возникают фигуры нацистов, стоящих на дне озера в униформе с полным боекомплектом. Виднеются орудия, танки и бронемашины.
Стелла Марис: И тогда они выйдут из озера и поубивают несчастных хиппи…
Хагбард: Если мы им не помешаем.
Стелла Марис: И как же мы это сделаем, Хагбард?
Хагбард: Мы пройдем по дну подземного Валесийского Моря, которое связывает озеро Блуменкранц с океаном и дадим бой нацистам.
Стелла Марис: Звучит неплохо…а Эсхатон?
Хагбард: Здесь я рассчитываю на тебя.
Стелла Марис: Я поняла тебя, мой капитан.
Хагбард: А сейчас тебе нужно отдохнуть перед битвой Стелла.
Стелла Марис: До встречи, Хагбард.
Хагбард (оставшись один): Пока члены экипажа отдыхают перед нашим главным сражением, я расскажу вам одну историю. Стелла Марис не обычная девушка. Я даже не уверен можно ли ее так назвать. Я познакомился с ней очень, очень давно. Дело было в Париже…
СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ
На экране появляется Эйфелева башня и елисейские поля. На сцене столик под навесом. На навесе надпись «L’amoure est aveugle Café». Рядом знак трамвайной остановки.
Хагбард: Впервые я увидел ее в трамвае. Ее платье в горошек, юное лицо, алые губы и зеленые глаза свели меня с ума с первого взгляда.
На сцену выходит девушка и группа людей. Люди делают вид, что держаться за поручни. По сцене идет кондуктор и справшивает билеты.
Хагбард: У нее не было билета и я не заметно протянул ей свой.
Кондуктор: Ваш билет, мудмуазель.
Хагбард подходит к девушке в белом платье в красный горошек и протягивает ей свой билет. Она в свою очередь отдает его кондуктору.
Кондуктор: Ваш билет, господин.
Хагбард: Кажется, я его потерял.
Кондуктор: Тогда вам придется выйти.
Люди и девушка уходят. Хагбард снова остается один под знаком остановки.
Хагбард: Я думал, что навсегда потерял ее. Проходили часы, дни, недели, а я каждое утро приходил на эту трамвайную остановку, надеясь, что снова ее увижу.
Я был чертовски молод, мне досталось немаленькое наследство, часть из которого я использовал на постройку «Лайфа Эриксона», а часть потратил на вино и женщин. Это было чудесное время.
И вот однажды, в кафе на бульваре Монпарнас…
Хагбард садится за столик. Выходит таже девушка в костюме официантки.
Хагбард: один американо, пожалуйста. В зал: И тут я ее увидел!
Официантка (ставит перед Хагбардом кофе): Ваш кофе, мьсе.
Хагбард: Вы не помните меня?
Официантка: Ах да. Спасибо, вам за билет, мьсе.
Хагбард: Кажется, я в вас влюбился.
Официантка: Ничего страшного, мсье. Со всяким бывает. (Улыбается и уходит)
Хагбард (вставая из-за столика): Знаете ли вы это чувство, господа? Конечно, знаете. Безумное ожидание, дрожь в руках и усмешку в ее глазах. Когда ты не можешь понять, смеется она над тобой, а может тоже что-то почувствовала? Ну хоть чуть-чуть?! Эти приступы удушливой ревности, когда она называет сумасшедшим кого-то другого. Этот насмешливый мир юности, силы, эмоций, неведомых звуков, когда ты украдкой нюхаешь ее вещи, как фетишист. И нескончаемая глубина под тонкими бликами солнца на озерной ряби.
Я был уже не молод, она казалась мне чем-то абсолютно недосягаемым. Я даже представить не мог, что не просто пересплю с ней (В Париже, когда у тебя есть деньги приключения находишь легко), а что она… будет со мной.
Девчонка любила музыку и фотографию. Я предложил ей играть в игру – фотографировать эмоции. Мы носились с фотоапаратами по Парижу и снимали: боль, влюбленность, тоску, радость и меланхолию. Угадывали характер человека по его ботинкам и фотографировали ботинки.
На экране появляются лица людей и виды Парижа. Стелла снова в платье в горошек ходит по сцене с фотоаппаратом и фотографирует экран.
Стелла: Мы фотографировали небо и мосты, блики, тени и улицы. Хагбард действительно показался мне тогда старым, скучающим типом, решившим купить меня за деньги. Тем более, я была влюблена в своего учителя рисования из России – Галенищева-Кутузова.
Наверное, этот подлец что-то подмешал в бокал, а потом стянул с меня трусы. Вобщем, знаете девушки, как это бывает. Первый секс мне не понравился, а потом я втянулась, да и, на самом деле, с ним было весело.
Хагбард: И вот, когда ты даже представить не мог, что она хоть что-то будет к тебе испытывать, перевернул горы, создал новый мир, она подливает тебе вина на вашей общей выставке в центре Помпиду и смотрит на тебя, как на бога.
Хагбард встает из-за столика с пустым бокалом и идет в центр зала. Стелла подходит к Хагбарду и подливает ему вина в бокал.
Хагбард (не смотря на Стеллу, выпивает): И еще знаете… Повсюду эти кувшинки, кувшинки, в этих парижских парках, где мы постоянно занимались любовью.
Стелла: И что же в итоге? Ты отдаешь этому старому козлу свою молодость и красоту, а он еще чем-то недоволен! Ему, видите ли, стало скучно!
Хагбард: Когда она стала твоей, когда эти глаза-кувшинки смотрят на тебя каждый день, ты понимаешь, что это была очередная иллюзия, мираж майи, и только что-то подлинно великое, божественное сможет насытить душу.
Стелла: И тогда мы решили…
Хагбард: Мы решили призвать ее – Эриду, Дискордию, древнюю богиню хаоса, раздора и волшебства.
Стелла: Хагбард задумал тогда что-то грандиозное. Для воплощения замысла он снял виллу в Италии. Затем он запретил мне откликаться на собственное имя и называл меня только Эридой или Дискордией. Путем странного ритуала вместо уготованной нам судьбы обычных влюбленных, которым предстоял мучительный брак, стирание пеленок, развод и воспоминания за косячком, мы должны были создать нечто великое, подлинную Богиню.
Хагбард: Нет Богини кроме Богини и имя ее – Дискордия!
СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На сцене огромное золотое яблоко. На нем надпись «Прекраснейшей» Выходят Хагбард и Стелла в костюмах древнегреческого царя и царицы. Выбегает прислужник – козлоногий сатир.
Сатир: Царь Пелей, сын великого Эака, берет в жены Фетиду, дочь кентавра Хирона, да будут они счастливы вечно! А сейчас время дарить подарки!
В зал входит процессия богов и нимф. Нимфы встают сзади, перед яблоком. Хором нифм руководит бог Апполон с кифарой. Нимфы играют на электронных инструментах. Звучит приятная музыка.
Первым из очереди богов, дарит свои дары Хирон. Он преподносит красивое копье.
Сатир: Бессмертный кентавр Хирон сын Кроноса дарит новобрачным свое копье!
Вторым идет Посейдон. Он дарит живого коня, которого выводят на сцену.
Сатир: Бог морей и штормов, великий Посейдон, брат Зевса, дарит вам самого быстрого коня!
Следующим идет Арес в доспехах воина, он дарит доспехи.
Арес (тыкает сатира в нос копьем): Заткнись сатир. Я бог битв и ужаса Арес дарю чудесные доспехи, в них царь Пелей не будет знать поражений! (снимает с себя в доспехи и показывает накаченные мускулы)
Следующей идет Артемида. Она дарит грамоту.
Сатир: Дочь Леты Артемида дарит влюбленным бесплатный абонемент в фитнесс-центр имени своего брата Апполона!
Следующей идет Афродита в образе Ренаты Литвиновой в жутко эротичном костюме.
Сатир (облизывается): Богиня любви и красоты Афродита, ах ах ах!
Афродита: Я такая красивая, такая красивая! Так почему же я такая бедная? Можно я ничего не буду дарить? Ах, а вы знаете, знаете…(что-то лепечет и проходит)
Следующей идет Афина в доспехах. Афина дарит чемодан.
Сатир: Совоокая Афина, мудрейшая, дарит новобрачным облигации Траст-банка! Спустившись с Олипма, вы сможете обменять их на любые товары мира смертных.
Все боги водят хоровод вокруг Пелея и Фетиды. Пелей и Фетида танцуют. Вбегает нифма.
Нимфа: Дамы и господа! Специальный подарок от Богини Раздора и Хаоса Дискордии! Показывает рукой на яблоко. Золотое яблоко для прекраснейших из присутствующих богинь!
Афина, Афротида и Артемида начинают ссорится. Каждая кричит, что подарок предназначается ей.
Афина: Передайте сестрице Дискордии спасибо, я оценила.
Афродита: А ты не старовата для титула прекраснейшей?
Артемида: Девочки расслабтесь, яблоко – мое!
Богини начинают драться и таскать друг друга за волосы. Боги их разнимают и выводят со сцены. Пелей и Фетида продолжают при этом танцевать.
Хагбард снимает с себя хитон царя и остается в трусах. Он поднимает с пола краски и раскращшивает себя, как индеец.
Стелла остается в косюме царицы. Она садится на колени перед яблоком мотая головой, изображая транс. Хагбард танцует вокруг нее – выкрикивая нечленораздельные звуки.
Хагбард: Эрида! Эрида! Эрида! Приди же! Эрида! Дискордия!
Сцена погружается во тьму. Затем загорается прожектор. Стелла лежит под лучом изнеможденная на полу.
Хагбард (входит с подносом): Я принес тебе завтрак, нужно восстановить силы.
Стелла отбивает рукой поднос, который падает на пол.
Стелла (загробным голосом): Я есть Сила, Я есть Могущество Могуществ. Я есть Первая Тайна, светившая в Его Тайне, породившая Архонтов, и Деканов, и Литургов, чье бессмертное имя – Дискордия. Спаси же все мои члены, бывшие разбросанными со времен основания мира в Архонтах, и в Деканах, и в Литургах; собери их всех вместе и возьми их к Свету.
СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ
На сцене четыре старика нациста в белых костюмах с лучезарными дельтами. На экране бушующий стадион. Выходит ведущий.
Ведущий: Ну что вы достаточно разогрелись, мои сладенькие? Хотите еще треша и угара? Прямо сейчас, на этой сцене лучшая группа современности Перворожденные Святые Иллюминаты Баварии исполнит свой зубодробительный хит «Иллюминатус!».
1 старик: Задайте ка жару герр Борман.
Группа начинает играть. Под музыку в зал из прохода для зрителей начинают входить зомби-нацисты. Нацисты пытаются пугать зрителей и расстреливать их из водяных автоматов.
2 старик: Фенита ля комедия, швайнен!
3 старик: Когда вы все умрете, мы станем бессмертными!
4 старик: Скоро имманентизируется Эсхатон!
Зомби-нацисты в зале отвечают одобрительным ревом. На сцену выбегает Хагбард с Джорджем и обезьянами с автоматами.
Хагбард: Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и молитесь Дискордии! Вместе мы сможем одолеть наци-иллюминатов!
В зале появляется огромная богиня Дискордия на ходулях. Она светит изо рта красным прожектором на зомби, они падают и расползаются по разным углам.
Джордж: Охренеть Хагбрард. Вы превратили Стеллу в настоящую древнюю богиню – Дискордию.
Хагбард: Да старина. Я сам не знал, что у нас получится. Но я тебе честно скажу, дружище, трахаться в Париже со Стеллой под мостами было намного приятней, чем спасать мир.
Между тем Дискордия на ходулях поднимается на сцену.
Дискордия: Ты звал меня Груад, я явилась на зов!
1 Старик: Ты предал нас, Груад!
2 Старик: Великий мастер – наш главный враг и глава дискордианцев? Не может быть!
Джордж: Да он походу сам себя перехитрил.
3 старик: Мы проиграли!
4 старик: Еще не вечер Груад, мы вызовем Ллойгора и имманентизируем Эсхатон!
Дискордия направляется к старикам и они расползаются со сцены.
Хагбард: Но все это будет уже в следующей серии.
Старики: Мы вернемся Груад! Мы тебя покараем предатель! (уходя со сцены)
На сцену выходят: Мария Антуанетта, Дон Малдонадо, Эдгар По, Японец, Падре Педерастия и Карлик. На экране появляется Дельфин – Говард.
Говард: Спасение хиппи состоялось, жаль только ганжи не осталось.
Дон Малдонадо: Господин, Груад! Позвольте от имени Международной Мафии выразить вам свое почтение и предложить ради славы ордена Дискордии и выгоды мафии наладить с помощью вашей уникальной сумбарины транзит кокаина из Колумбии в бывшую масонскую сталицу, а ныне славный Дискордианский град – Санкт-Груадсбург.
Японец: Мы согласны на 50 процентов от выручки!
Падре Педорастия: Любовь не продается, господа! Правда ведь, Эдгар?
Эдгар По: Сдается мне добро опять восторжествовало, впрочем, все в этом мире амбивалентно, как шахматная доска.
Мария Антуанетта: Ах, какой симпатичный дельфинчик, как тебя зовут?
Говард: Меня зовут Говард, мадам. А вы очень даже ничего!
Мария Антуанетта: Любовника дельфина у меня еще не было! И какой обходительный!
Джордж (подходя к Хагбарду): Груад?! Так, что ты и есть тот самый первый безумный обезьян, который уничтожил Атлантиду?
Хагбард: Понимаешь, Джордж, друже… Да я был тем самым Груадом, который ради познания нового, как ему казалось ради более светлого и лучшего мира, уничтожил старушку Атлантиду. Я основал орден Илююминатов – великих ученых, жаждущих вечной жизни, а потом клику Дискордианцев, чтобы бороться с иллюминатами, когда увидел, что за зло я породил.
Трудно в это поверить, но люди меняются. Может быть, меня изменила Стелла, когда я по-настоящему влюбился.
Стелла: Да я и представить не могла насколько он старый, когда познакомилась с ним в Париже!
Джордж: А рецепт гашиша – черный аламут тоже ты сам придумал?
Хагбард: Я, конечно, крутой, но есть на свете силы и подревнее меня, Джордж.
Джордж: Например?
Хагбард: Например, Ллойгор, которого грозятся призвать иллюминаты. Этого духа занесло к нам из далекой галактики и только древние атланты смогли заковать его заклятьем в подземной стране Агарте.
Мария Антуанетта: Мой новый друг Говард разберется с этим Ллойгором!
Говард: Да здравствует Королева!
Карлик: Говорят, что запеченный ЛЛойгор с сыром и майонезом – шикарное блюдо, я бы не отказался.
Дон Малдонадо: В связи с возросшим риском нападения Ллойгора предлагаю 70 процентов от выручки кокаина!
Джордж: Я все-таки не могу отделаться от мысли, что это какой-то идиотский розыгрыш. Иллюминаты, дискордианцы, нацисты, Ллойгор – это же просто развод. А Хагбард – сбежавшая из зоопарка мутировавшая макака, которая над всеми смеется. Только вот – зачем?
Падре Педерастия: Я думаю все несколько глубже, мой друг. Капитан Хагбард или как теперь выясняется мистер Груад олицетворяет собой раздвоение человеческого «Я». Этот сюжет можно наблюдать во многих трагедиях.
Джордж: Ты хочешь сказать, что это этакий Доктор Джекил на современный лад?
Карлик: Речь идет о поиске единства. Человек чувствует свою недостаточность перед лицом Абсолюта и стремится обрести себя всеми доступными способами: будь то выражение себя в цвете, звуке, слове.
Мария Антуанетта: Или любви! А если смерть – это свадьба, то каждой приличной девушке хочется выглядеть красиво перед женихом.
Стелла: Хватит на сегодня болтовни. У нас праздник! Давайте веселиться и танцевать!
Обезьяны с автоматами начинают играть музыку и танцевать.
Хагбард: А сейчас, каждый из вас может быть принятым в Святую Клику Дискордии. Для этого нужно испить священную Сому и повесить на грудь вот такой значок: показывает «Священное Хао». Подходите сюда!
Со сцены раздаются значки на веревке «Священное хао» и бесплатный алкоголь. Подставные актеры в зале начинают танцевать стриптиз, веселиться, водить хороводы и тому подобное. Громко играет музыка.
Внезапно в зале гаснет свет. Появляется пятно прожектора. Под ним на осле едет старец – Хасан ибн Саббах.
Хасан ибн Сабах: Люди помогите! Я потерял своего осла! Помогите! Где мой осел?! Я потерял осла, помогите!
Когда старец проезжает и скрывается в темноте, на экране показывается нижняя часть его лица и смех.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: