«Химическая муза»: вторая глава

От Редакции. Конфиденты с большой любовью встретили введение и первую главу «Химической музы» — нашего недавно начатого переводческого проекта. Ради получения степени его автор был вынужден вымарать из докторской раздел, посвящённый свидетельствам активного употребления разнообразных веществ в античном мире, но затем опубликовал его в виде книги. Получив огромное количество поддержки от конфидентов, мы продолжаем перевод — и продолжаем сегодня вторую главу, гораздо менее рисковую, но не менее интересную, чем первая.

Она посвящена античным лекарствам и лекарственным средствам — от прославляемого Вергилием опиума до морозника и от смесей серебра, меди и свинца до обычной перечной мяты. Хильман утверждает, что в античных домах можно было найти аптечку с гораздо более эффективным набором средств, чем нам сегодня может показаться. И что сегодня почти забыто, на что могли быть способны античные лекари – просто потому, что их гуморальный подход потерял актуальность полтора века назад.

И гуморальная теория это действительно уже история. Но вот весь набор лекарственных средств, до сих пор оставшийся в непереведенных античных рукописях как раз мог бы быть очень полезен и сегодня.

fr.Chmn

Медицина получила развитие не от этих теоретических изысканий, но от опытов.… Ведь болезни  лечатся не красноречием, а лекарствами.

Цельс

Самые интенсивные страдания требуют самой интенсивной помощи. Жизнь в античности была полна горя, скорби и мучений – дети умирали, не дожив до совершеннолетия, города захватывали эпидемии обезображивающих болезней, хрупких и беззащитных забирал голод, а жестокие войны калечили бесчисленных военнослужащих. Причин для мучений в такой среде более чем хватало; и боль была просто частью жизни. Чума, плохое питание и травмы заставляли мужчин и женщин искать краткого убежища от мук этого бренного существования. Поэтому культуры Средиземноморья прибегали к медицинским традициям, которые основывались на многолетней практике и экспериментах. Вещества, получаемые из растений, животных и минералов, дарили желаемое облегчение от многочисленных болезней, избавляли от боли греков и римлян достаточно, чтобы те могли перенести все чудовищные удары Фортуны.

Возможно, приготовление веществ было величайшим достоянием Классического мира. Его сложные рецепты и предписания сохранились до наших дней, надёжно спрятанные на страницах греческих и римских медицинских трактатов и зорко охраняемые монахами, учёным, королями, папами и другими образованными личностями, которые интересовались историей медицины не просто так. Средневековые рукописи, ныне собирающие пыль в музеях и библиотеках по всей Европе, содержат размышления докторов о древних попытках лечить травмы и противостоять болезням. Эти работы классических медицинских авторов и натуралистов показывают, что когда-то между человеческим обществом и окружающей его средой существовала тесная связь.

У средиземноморских культур не было возможности синтезировать свои собственные медикаменты; а для производства даже самых простых лекарств им не хватало знаний химии. До изобретения таблетки аспирина оставалось более полутора тысячелетий, но это не означало, что фармацевтическая помощь в античном мире полностью отсутствовала. У них под рукой всегда были огромные запасы готовых к употреблению растений; и вместо Пфайзера – Мать-Природа. 

Классические греческие и латинские медицинские тексты полны рецептов простых и многосоставных препаратов для любого недуга — от подагры до кишечных паразитов. В этих текстах содержится почти бесконечный список ингредиентов (ботанических видов, труднодоступных минералов и целый ряд продуктов животного происхождения) которые сочетались в различных пропорциях, чтобы лечить симптомы болезней и травм. Компоненты лекарств (листья растений, корни или семена) измельчали, вымачивали, смешивали, добавляли к алкоголю, маслу или воде, и затем применяли — снаружи или внутрь. Греческие и римские врачи поднаторели в изготовлении многочисленных мазей, масел, бальзамов и растворимых таблеток, и все они шли в ход ради исцеления. 

Стоящая за этими лекарствами наука кажется до странности современной, что лишь подтверждает известное изречение – «ничто не ново под луной». Ботанические препараты боролись с болезнями по тем же биохимическим схемам, что и современные лекарства, несмотря на то, что последние являются результатом развития современных технологий и пост-индустриальных знаний. Например, для очищения ран успешно применялась сосновая смола — точно так же, как сегодня на порезы наносится неоспорин — мазь с антибиотиком, предотвращающая инфекции. 

Вещества не только лечили болезни и травмы; при необходимости их применяли для манипуляций с физиологией. Например, мята болотная и рута налаживали менструальный цикл, чемерица вызывала рвоту, бермудская трава спасала от тошноты, укроп помогал от метеоризма, а ароматические вещества (например, мирра и ладан) сдерживали вонь трупов во время долгих погребальных служб на жаре. Медикаменты были чем-то большим, чем просто сиропы от кашля и болеутоляющие; они включали в себя все добытые в природе субстанции, которые только мог использовать человек, внешне или внутренне. Подобно тому, как сложно представить современное домохозяйство без должным образом укомплектованной аптечки, полной болеутоляющих, жаропонижающих, противоаллергенных, кремов для рук, капель для глаз, а также рецептурных и других препаратов, так же и вещества были доступным и поразительно разнообразным аспектом античной жизни. 

Для жителей античности «лекарство» означало нечто большее, чем просто препарат из аптечки врача. Греческое слово «phar­makon», которое мы переводим как «лекарство», и от которого произошли «фармацевтика» и «фармакология», когда-то включало в себя яды, духи, мази и многие другие смеси, применимые к человеческому телу. Phar­makon мог быть как полезен, так и вреден; греки предпочитали не проводить различий между смертельными и не смертельными субстанциями, потому что самые эффективные лекарства были и самыми опасными, как и в наши дни. В больших дозах или при неправильном использовании большинство лекарств могут вас убить. В античности многие врачи знали, какое лекарство при определённых обстоятельствах может быть смертельным. 

Что касается римлян, то простого общего слова «лекарства» было для них недостаточно. В латинском языке, medica­men­ta означало «лечащие субстанции», а более зловещее vene­na – «ядовитые субстанции». Но они практически ничего не предпринимали, чтобы разграничить практику медицины и применение лекарств. Для латиноговорящего сообщества эти понятия были синонимами, оба происходили от одного и того же слова mede­or. Что с лингвистической точки зрения совершенно противоречит порядку современной медицины: деятельность выписывающих лекарства врачей у нас входит в обширное понятие «медицинской практики». Римляне такого различия не делали; для них, «выписывание лекарств» и означало «лечить». 

Словом «лекарство» в лексиконе греков и римлян описывало всё, что могло повлиять на человеческое тело. Многие из этих субстанций они получали из непосредственного окружения: фермеры могли их культивировать, насколько позволяли местный климат и почва. Те же, что не росли в местной почве, импортировались: например, ладан, мирра и экзотические жевательные смолы из Аравии.

Сегодня, возможно, такой подход покажется странным – большинству западных людей никогда не приходилось выяснять, какие из растущих на заднем дворе трав можно применять для лечения от головной боли, облегчения симптомов простуды или предохранения от беременности. Большинство из нас не знают, что миртом можно лечить кишечник и мочевой пузырь, а бузина является эффективным слабительным средством. Мы не жуём кору, не пьём соки растений, не глотаем размоченные корешки. Для большинства современных западных людей (за исключением травников) растения из дикой природы под запретом, если только они не выращены специально для употребления. Вряд ли приёмная современного врача будет заставлена кадками с розами, а вот в античном мире розовое масло было чуть ли не панацеей. Римляне пользовались им для лечения головных болей, отёков яичек и проблем с глазами. [1]

Природа больше не является источником медикаментов для современных западных людей. Мы полагаемся исключительно на годы лабораторных исследований, а не на знания традиционной медицины.

Греки и римляне не выжили бы в изоляции от природы. В реалиях античного мира им приходилось экспериментировать с тем сырьём, что было под рукой. Доктора открывали новые лекарства, ведомые знанием определённых веществ и отважным духом проб и ошибок. Эта смелость позволила им разработать обширную базу данных полезных веществ, которыми пользовались целые поколения европейцев долгие годы после падения Римской Империи. 

Сохранением знаний особенно интересовался Плиний Старший, написавший обширный труд Естественная история, как результат своего стремления к раскрытию секретов и загадок природы. В нем он горячо отзывался о предыдущих поколениях, исследовавших дикие субстанции, которые можно применять как лекарства:

Не столь удивительно радение древних о растениях, разведение которых доставляет удовольствие или дает пищу. Ведь они обследовали недоступные вершины гор и скрытые пустыни, а также недра земли и открыли, какой силой обладает тот или иной корень, для какого употребления пригодны волокна трав, обращая для нужд здоровья даже те травы, которые четвероногие не берут себе в пищу. [2]

В лечении больных и развитии науки исцеления греко-римское общество опиралось на знания и опыт предыдущих поколений. А там, где знания было недостаточно, они экспериментальным путём подбирали другие возможные лекарства: просто пробовали их на пациентах. 

Древнеримский автор-энциклопедист Цельс (не путать с философом Цельсом, – прим. пер.), живший в первом веке н.э., писал об использовании природных медикаментов и поиске эффективных веществ. Он зафиксировал завораживающие методы лечения и рецепты медикаментов, повсеместно применявшихся в Средиземноморье. О его жизни известно немного, но его трактат О медицине является отличным энциклопедическим изложением на тему здоровья, болезней, хирургии и лекарственных средств. Его интерес к лечению оставленных оружием ран можно объяснить тем, что он был своего рода военным хирургом или имел доступ к трудам врачей, работавших в составе римских легионов. Подобно Плинию, он приоткрывает завесу над практической природой фармацевтических экспериментов в античности: 

Ведь если случится какой-либо неизвестный вид болезни, врачу нет необходимости погружаться в размышления о скрытых явлениях, но ему, прежде всего, надо обратить внимание на то, к какой болезни ближе всего эта новая болезнь и ему следует пробовать лечебные средства, близкие к тем, которые часто помогали при болезни сходного типа и надо искать лечебное средство исходя из мысли о сходстве явлений. [3]

Когда населению угрожало новое непонятное заболевание, врачи экспериментировали с веществами, которые они уже понимали, чтобы найти какое-то лечение. В мире, где не существовало недобросовестной медицинской практики и возмещения ущерба, доктора могли идти практически на любые меры для поиска лекарства.

Медицинскими экспериментами занималось не только римское общество. Греки в Египте проводили вивисекцию на осуждённых преступниках. Эти врачи резали тело, пока человек был ещё жив, чтобы понять, как выглядят и как работают живые органы. Идея мучить живого человека ради знаний никак не противоречила традиционным египетским нравам. Но в Греции и Риме вивисекция никогда не приветствовалась; и этот факт кажется довольно странным, если вспомнить засилье жестоких спортивных соревнований и публичных казней.

Должно быть, средиземноморские культуры веками экспериментировали с лекарственными растениями задолго до появления письменных источников. Антропологи утверждают, что общества раннего Неолита уважали и ценили тех, кто обладал познаниями в медицине и веществах. [4]

Магия и травяные лекарства были стандартными средствами ранних целителей человеческого тела и их непременным атрибутами. Было высказано предположение, что на самом деле шаманы по большей части были не мужчинами, а женщинами, и эта идея объясняет происхождение мифа о Цирцее. Но вне зависимости от пола этих первопроходцев, культуры раннего Неолита, очевидно, пользовались сильными изменяющими сознание веществами, например соком опиумного мака. [5]

Сильнодействующие вещества развивались вместе с человечеством тысячи лет, и они часто играли важную роль в выживании человека как вида. Взаимодействие ранних людей с растениями, которые могли использоваться как лекарства, легло в основу фольклора и фармацевтических традиций античного мира. 

Когда медицинское использование растений достаточно развилось, искусство врачевания стало полагаться на вещества практически полностью. Греческие врачи изо всех сил трудились, внося вклад в развитие таких областей, как анатомия, рудиментарная психология и базовая патология, но фармакология была основой медицинской практики.

Доктора той эпохи были вылеплены из иного теста, чем доктора современного мира. С их точки зрения, медицина считалась дисциплиной, подходящей для философов. Не было официальных медицинских школ, дипломов или сертификатов; и докторами становились немногочисленные образованные личности, которые учились мастерству у других признанных докторов. Их образование не ограничивалось медициной и анатомией, и могло включать в себя математику, логическое мышление и этику. Например, Пифагор известный прежде всего своим вкладом в геометрию, был также известным врачом. Многие из этих докторов-философов усердно трудились, чтобы медленно но верно поставить развитие медицины на правильный путь, но все они, вне зависимости от уровня навыков и талантов, опирались на старинную традицию использования веществ.

Некоторые античные врачи сделали столь значительный вклад в медицинскую практику, что их имена известны и по сей день. Например, под влиянием Гиппократа (5 век до н.э.) и его преданных учеников, искусство медицины значительно развилось и получило огромное социально влияние в восточной Европе и западной Азии. Этим огромным вкладом была секуляризация и организация профессиональной медицины. Последователи Гиппократа отрицали веру в сверхъестественное, которая связывала влияние демонов с течением болезни. Они также создали стандартную теорию человеческой физиологии, основанную на наблюдениях за выделениями жидкостей, с которыми сталкивались доктора в процессе лечения болезни. В каком-то смысле Гиппократ сделал первый активный шаг к полностью рациональной дисциплине врачевания. 

Фактической информации о жизни Гиппократа крайне мало, а большинство ходящих о нём историй — лишь передаваемые из уст в уста байки. На самом деле, учёные уверены, что один человек просто не смог бы написать все приписываемые Гиппократу работы. За этим подозрением последовали годы академических споров о том, какие работы на самом деле его, а какие созданы учениками и дальнейшими поколениями врачей-последователей. Как бы ни было на самом деле, стремление его последователей практиковать медицину с учётом рациональной модели человеческой физиологии и патогенных процессов вошли в историю. 

Лучше всего известна клятва Гиппократа, которую давали его последователи. Она легла в основу медицинских клятв, которыми в дальнейшем использовались в западном мире. Конечно же, из-за неустанной заботы о сохранении жизни, вещества являются важной частью клятвы:

Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели… Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла. [6]

Споры по поводу самоубийства с помощью врача велись задолго до наших дней. Медицина времён Гиппократа в 5 веке до н.э. хорошо осознавала ответственность врача и летальность веществ. Тогда эти проблемы решались запретом на использование ядовитых веществ или летальных дозировок. Если человек в античности болел чем-то смертельным и хотел убить себя, ему приходилось покупать яд самостоятельно.

Вслед за Гиппократом появилось множество превосходных врачей и философов, в том числе Теофраст (372–288 н.э.), ставший самым выдающимся учеником Аристотеля. Хотя он писал работы на различные темы, его обширное исследование растений настолько затмевает прочие труды, что Теофраста даже окрестили «отцом ботаники». Два знаменитых его трактата, известные под латинскими названиями «His­to­ria plan­tarum» (История растения) и «De cau­sis plan­tarum» (Причины растений), являются обширными хранилищами данных о ботаническом мире того времени. В них раскрываются такие темы, как структура растений, культивация, использование в быту и медицинское применение. Врачи и натуралисты веками пользовались этими документами как ценным источником знаний. 

Греческий врач Диоскорид (1 век н.э.), странствовавший с римской армией, составил один из самых древних дошедших до нас мануалов по использованию веществ, написанный для профессионалов своего дела. Его труд  De mate­ria med­ica, «О лекарственных веществах», содержит информацию о растениях, животных, минералах и их применении в медицине.

Один из его современников, Скрибоний Ларг, служил в армии под предводительством императора Клавдия и написал похожую работу – Com­po­si­tiones medica­men­to­ri­um, или «Сборник рецептов». Но из-за весьма эзотерического содержания сборник так и не был переведён на английский. Различные издания этого труда пылятся в университетских библиотеках. В нём также раскрываются детали античной медицины и приводятся сложные рецепты для исцеления болезней и травм, а также ряд записей об использовании веществ для лечения римских гладиаторов.

Ярый поклонник Гиппократа, римский врач Гален (второй век н.э.) был одним из величайших интеллектуалов своего времени, а также экспертом в области древних веществ. Для распространения медицинских знаний по всему средиземноморскому миру, Гален писал подробные медицинские трактаты. Хотя он практиковал медицину в Риме, будучи личным врачом императора Марка Аврелия, писал он на родном языке – греческом, который в то время был общепринятым и лучше подходил для создания античного медицинского словаря. Гален заслужил огромное уважение, и его слава сохранилась даже после смерти. 

Ярчайшим доказательством его влияния на медицину служит тот факт, что его работы хорошо сохранились спустя столько лет. Лучше, чем труды любого другого античного автора. Объёмом они превосходили Платона, Аристотеля и прочих историков, философов и христианских авторов. Его работами, наряду с трудами Гиппократа, пользовались вплоть до Гражданской войны в США. Подробные эксперименты и вскрытия Галены помогли нам лучше понять анатомию человека. Врачи в Европе и Америке считали галенскую медицину неким стандартом вплоть до девятнадцатого века, когда многие его теории стали казаться сомнительными, например гуморальная патология. Она основывалась на доктринах Гиппократа и утверждала, что все болезни – результат нарушения баланса крови, флегмы, жёлтой жёлчи и чёрной жёлчи. 

Сегодня работы Галена доступны лишь тем, кто понимает древнегреческий и обладает обширным запасом терпения. Полное издание его работ девятнадцатого века включает в себя тысячи страниц непереведённых фармацевтических трактатов. Классицисты избегали их по большей части из-за содержания – высокотехнической и научной информации. Самое последнее издание трудов Галена было опубликовано в то время, когда в Европе и Америке началась истерия по поводу использования рекреационных веществ. 

О гениальности Галена можно судить по его исследованию гортанных нервов. Согласно нашим источникам, он публично продемонстрировал, что этот нерв отвечает за воспроизведение звуков (то есть речь). Сделав надрез на живой свинье, он обнажил этот нерв, перевязал его – после чего свинья перестала визжать, – а затем снял перевязь, вернув животному голос. Такими медицинскими экспериментами он восхищал своих современников и обеспечил себе место при императоре.

Благодаря величайшим докторам античности, появились три главных подхода для лечения заболеваний и травм: диета, хирургия и вещества. В работе с пациентами врачи руководствовались ими, но при этом так сильно полагались на лекарства, что до наших дней дошли сложные, детально проработанные и иногда немного надуманные рецепты. 

Но каким бы экзотическими они ни были, какой бы чушью временами не казались, иногда в античных рецептах проскакивает и гениальная искра. Удивительно, но античное понимание полезной ботаники затмевает явное отсутствие знаний современной химии, биологии и фармакологии. Многие лекарства того времени были так эффективны, что на них можно положиться и сегодня. 

От растущих в саду растений – например, капусты и редиса, – до более экзотических специй вроде шафрана и тысячелистника, античные деревья, травы и кустарники служили невероятно богатым источником целебных веществ. Потенциально полезными считались все части растений; от корней мандрагоры и листьев болотной мяты до цветов ириса и ягод шелковицы, – доктора применяли всё и вся, если это могло помочь пациенту. Ни одну часть растений не выбрасывали. Прибегали даже к таким смертельно опасным, как болиголов и аконит, потому что иногда они оказывались эффективны для предотвращения развития заболевания или облегчения страданий. Медицинским историкам сложно оценить эффективность конкретных растений, но факт остаётся фактом: многие из них содержат сильные психологически активные вещества, а их наличие часто говорит в пользу заявлений античных врачей и торговцев травами.

В поиске потенциальных источников веществ античное общество научилось использовать и животный мир. Ничто не считалось странным или отвратительным, если шло во благо: от экскрементов животных, телесных жидкостей и застывшего жира до измельчённых органов, секреций и опасных ядов. Применялось любое животное, было оно крылатое, рогатое или с плавниками. Использовались даже человеческие субпродукты, например, органы недавно убитых гладиаторов или моча здорового человека.

Твёрдая вера в то, что в природе есть все возможные лекарства от болезней, убедила древних, что насекомые, птицы, рептилии, млекопитающие, рыба и ракообразные могут содержать субстанции, способные облегчить страдания. Например, саранча применялась для лечения проблем с мочеиспусканием и смягчала подагру, а моча собак – помогала от проказы. Некоторые из этих препаратов, несомненно, были неэффективны, вроде крови черепах или помёта стервятника, но многие работали. Самым распространённым продуктом животного происхождения, который выписывали врачи, был мёд – превосходный консервант. С точки зрения медицины он обладает восхитительной способностью препятствовать росту бактерий, грибов и других возможных патогенов. Но чудеса творили не только пчёлы; многие животные выделяли особые вещества, химикаты, положительно влиявшие на человеческую физиологию, и многие из них были открыты именно античными врачами.

Но в поиске лекарств античные доктора не ограничились только животным миром. Они буквально перевернули каждый камень; они вгрызались в недра земли в поиске минералов и драгоценных металлов, которые обладали хоть какой-то медицинской пользой. Многие распространённые металлы – например, железо или медь, – обладали целебными свойствами. Врачи применяли даже побочные продукты, например, моноксид свинца, который получался при обработке металлических руд, как мощное средство для лечения ран.

Многие подобные вещества работали отлично из-за того, что были токсичны по своей природе. Например, свинцовые белила, сегодня известные как карбонат свинца, применялись в пластырях и других внешних средствах для лечения ран и язв. Вероятно, они тормозили рост бактерий в поражённых тканях, что в свою очередь способствовало процессу исцеления. Несмотря на полезные эффекты подобных токсинов, тяжёлые металлы вроде свинца ядовиты, и их стоит использовать с осторожностью. Греческие и римские врачи знали о присущей таким субстанциям опасности и в основном пользовались ими лишь для внешнего применения. 

В античной медицине было место и экзотическим растениям, и странным продуктам животного происхождения, и токсичным металлам. Но обычные травы, деревья и кустарники были её основной. В итоге фермеры наряду с необходимыми для выживания фруктами, овощами и злаковыми выращивали и медицинские сорта. 

Автор Энедиды, Вергилий, делился советами по культивации медицинских растений в дидактической поэме Георгики. В одном из пассажей он рассказывает, как помимо обычных зерновых вырастить растение, содержащее мощные психотропные вещества:

Лишь урав­ня­ют Весы для сна и для бде­ния вре­мя
И попо­лам небе­са разде­лят меж све­том и тенью,
В дело пус­кай­те волов, хле­бо­паш­цы, ячмень засе­вай­те
Вплоть до послед­них дождей суро­во­го солн­це­во­рота.
Тут же и мак Цере­рин, и лен засе­ян­ный надо
Сло­ем зем­ли покры­вать да налечь рас­то­роп­ней на плу­ги,
Поч­ва пока не мок­ра и тучи пока лишь навис­ли. [7]

Учёные-классицисты, не желая ассоциировать великого поэта с веществами, предположили, что совет относится к маковым зёрнам, а не опиуму. В конце концов, кондитерские изделия с маковыми зёрнами были весьма популярны в античности, не говоря уже о том, что полностью безобидны. 

Но Вергилий показывает, что он сам ценит это растение за его наркотические, изменяющие сознание качества:

Ниву посев иссу­ша­ет льня­ной, иссу­ша­ет овся­ный,
Так­же спа­ля­ет и мак, напи­тан­ный дре­мой летей­ской. [8]

Лета – в древнегреческой мифологии река забвения, где души мёртвых очищались от воспоминаний. Фраза «летейская дрёма» точно описывает воздействие опиума на тело. Подобные пассажи свидетельствуют, что писатели классического мира по-настоящему ценили мощные медицинские свойства растений и активно продвигали их культивацию.

На пике ранней западной цивилизации медицинские растения были привычным элементом жизни. Доктора, торговцы травами и большая часть сельскохозяйственного сообщества понимали ценность определённых растений и их целебные свойства. Медицинские тексты рассказывают нам о тщательном отборе определённых видов, экстракции различных субстанций из разных частей растений, а также сложных комбинациях ингредиентов для многокомпонентных микстур из веществ.

В том мире приготовить и смешать вещества мог любой. Кто-то полагался исключительно на ценные знания, унаследованные от предков, кто-то прислушивался к торговцам травами, которые активно продвигали свои товары на рыночной площади, а кто-то доверял докторам, которые заявляли, что обладают большим опытом в обращении с веществами и отличным пониманием их свойств. Несмотря на всех этих экспертов, передозировки и отравления были реальностью жизни. Спрос на вещества был высок, и на рынках встречались торговцы травами со всего Средиземноморья и далёких стран, ища покупателей на порошки, специи и масла. 

Отличный пример, если не архетип, всех медицинских растений античности – морозник. Веками морозник ценился в медицине больше прочих. Упоминания о нём встречаются во всех жанрах античной литературы; столетиями авторы отдавали ему должное. 

Классический мир пользовался морозником по одной простой причине: он был мощным очищающим средством. Он очищал ум от безумства, тело – от плохих жидкостей, а живот – от застоев. Выражаясь более научно, морозник вызывал бурную рвоту и обильную диарею, и, похоже, приводил в чувство психически больных. С ним античные доктора пытались избавить тело от того, что считалось вредным, например, от предполагаемого избытка жидкости, вроде чёрной жёлчи. Сложно сказать, есть ли какое-то настоящее медицинское обоснование популярной в античности гуморальной теории. Она применялась настолько широко, что следовало бы предположить, что какое-то зерно истины в ней всё же есть. Например, кровь, флегма, жёлтая жёлчь и чёрная жёлчь — это четыре канонические жидкости человеческого тела. И современные врачи сегодня работают с ними же: люди выделяют кровь, слизь и другие «соки», подходящие под эти категории. 

На самом деле морозником называли два растения: чёрный морозник и белую чемерицу (ложный морозник). Оба были ядовиты, оба использовались как слабительное, и оба влияли на тело похожим образом. Античные врачи разделяли эти два растения по направлению «чистки»: белая чемерица «чистила» через верх, а чёрный морозник – через низ. Плиний приоткрывает перед нами завесу тайны над этой неприятной процедурой с использованием белой чемерицы в качестве очищающего средства:

Семь дней нужно приготовлять тело кислой [острой] пищей и воздержанием от вина. На 4‑й и 3‑й дни нужно принять рвотное, а накануне воздержаться от обеда. Белый морозник употребляют вместе со сладостями, хотя лучше всего с чечевицей или в похлебке. Рвота начинается через 4 часа и все действие заканчивается через 7. [9]

Вряд ли современный западный человек захотел бы испытать на себе четыре часа непрекращающейся рвоты. Частое применение мощных рвотных средств опасно, и некоторые античные авторы высмеивали традиционное использование очищающих средств и докторов, выписывавших морозник: они верили, что это лекарство приносило больше вреда, чем пользы. Чрезмерное использование обоих видов морозника приводило к состоянию глубокого оцепенения и конвульсиям. Но несмотря на ужасное воздействие этого растения на тело и вероятность передозировки со смертельным исходом, в античности оно было очень популярно. Возможно, из-за распространённости кишечных паразитов. Любое растение, которое заставляло отслоиться слизистую оболочку пищеварительного тракта, в те времена было отличным лекарством от разнообразных паразитов. 

Такие растения, как морозник, можно было применять отдельно или вместе с другими веществами в составных лекарствах. Эти сложные смеси делались по замысловатым рецептам и в отдельных случаях содержали десятки ингредиентов. Практическое применение находилось им повсюду. Например, бальзамы для ран были ценнейшим инструментом в античном мире, где перед греческими и римскими врачами часто стояла задача лечения ужасных боевых ранений. Надлежащее лечение травм стало точной наукой, требующей внимания к деталям, непоколебимой решимости и строгого профессионализма.

Цельс задокументировал наиболее интересные детали лечения боевых ранений:

Иногда живот прободается каким-нибудь случайным ударом, следствием чего является выпадение кишок. Когда это случается, немедленно следует осмотреть, не повреждены ли кишки и осталась ли у них их естественная окраска. При прободении тонких кишок, как я уже указал, ничем нельзя помочь. Толстую же кишку можно сшить не потому, что в этом случае возникает полная уверенность в успехе операции, но потому, что сомнительная надежда лучше полной безнадежности; ибо иногда она заживает путем склеивания. Если, однако, какая-либо из кишок имеет синеватый, или бледный, или черный цвет, и к этому также присоединяется обязательно бессознательное состояние, всякая врачебная помощь напрасна. [10]

В случае таких серьёзных ран римские доктора быстро останавливали кровотечение, очищали открытые ткани уксусом и различными прижигающими составами, а затем аккуратно стягивали разрез хлопковыми нитками или металлическими скобами. Затем на раны накладывался пластырь с лекарственной мазью, чтобы предотвратить так называемый «воспалительный процесс» — реакцию тела на потенциально смертельные бактериальные инфекции. Цельс приводит рецепт подобного пластыря для ран:

Лучший из них тот, который называется «чужеземным». Он содержит соскобленной медной ржавчины 48 г., серебряной пены 80 г., квасцов, сухого дегтя и сухой сосновой смолы, каждого по 4г. К этому добавляется по половине секстария масла и уксуса. [11]

Этот бальзам накладывался прямо на рану с надеждой, что он защитит повреждённые ткани от прочих повреждений или гниения. Он содержал интересную смесь элементов и химических веществ, каждое из которых должно было ограничивать распространение патогенных микроорганизмов. Никакие грибки и бактерии не могли выжить в такой среде. 

Несмотря на подобные процедуры лечения ран, античные доктора часто были бессильны против натиска условно-патогенных бактерий, особенно тех, которые вызывали гангрену. Когда микроорганизмы попадали в открытые ткани, особенно на конечностях, врачи были вынуждены идти на отчаянные меры в попытке предотвратить стремительное распространение гниющей ткани:

Итак, мясистые части следует разрезать скальпелем между здоровой и пораженной областями, вплоть до кости… Когда достигли кости, то от нее отводят кругом здоровое мясо и подрезают его, совершенно обнажая кость с этой стороны. После этого кость перепиливают пилкой как можно ближе к здоровым мягким частям, которые не отделялись от кости. Далее, выступающая часть кости, сделавшаяся от перепиливания шероховатой, сглаживается, и на нее натягивается кожа, которую при подобных операциях надо растягивать, чтобы ею как можно больше покрыть повсюду кость. [12]

Ампутация рассматривалась только когда инфекция охватывала конечности; воспалительные процессы в результате ранения в голову или туловище чаще всего приводили к летальному исходу. Кроме того, ампутация никогда не была надёжным или успешным средством. Часто удаление заражённых конечностей приводило к новому заражению, повторному хирургическому вмешательству, осложнениям и последующей смерти. 

Для предотвращения распространения «воспаления» (т.е. инфекции), античные доктора во многом полагались на вещества, но ещё они применяли их для изменения базовой физиологии человека. Мощные растительные вещества и токсичные металлы применялись не только для искоренения бактерий и грибка, но и для регуляции важных процессов в организме, например, кровяного давления, нервной деятельности или функционирования органов.

Греки и римляне пользовались растениями даже для вмешательства в репродуктивный цикл. Такие спорные темы, как контрацепция и аборты, в древнем мире были привычными аспектами медицины. От младенцев часто избавлялись – либо из-за определённых физических недостатков, либо из-за тяжёлого финансового положения семьи. Для избавления руки и ноги младенца перевязывали и оставляли его в безлюдном месте. Этот процесс быстро приводил к смерти младенца и являлся альтернативой мануальному или химическому аборту. Если женщины не желали носить ребёнка весь срок, они вводили в репродуктивную систему различные предметы и ядовитые вещества, чтобы вызвать выкидыш. Такие «аборты» были полностью легальны, но, как отмечает римский врач 1 века н.э. Соран, о них жарко спорили врачи и повитухи, и некоторые отказывались участвовать в процессе.

Контролировать репродуктивную функцию греки и римляне пытались не только абортами. На самом деле, многие вещества создавались исключительно ради попытки манипулировать менструальным циклом и таким образом предотвратить беременность. Некоторые доктора консультировали женщин по поводу репродуктивного здоровья, но большинство отсылало их к повитухам – группе полупрофессиональных женщин, сведущих в акушерстве и гинекологии. К сожалению, запрет на обучение для женщин означал, что большинство повитух не умело писать и тем более не могло найти аудиторию для своих трудов. То, что мы знаем об античной гинекологии, мы черпаем в основном из работ врачей-мужчин, у которых было намного меньше опыта в решении проблем с женской репродуктивной системой и родами, чем у их современниц-повитух. 

Единственный доживший до наших дней труд по гинекологии принадлежит перу Сорана. В нём он приводит рецепты нескольких составных лекарств, которые применялись для абортов, и выказывает неизменный интерес к тому, чтобы защитить пациентов от излишних страданий:

Есть и другие вагинальные свечи, которые могут вызвать аборт и при этом относительно безопасны: взять в равных пропорциях лакфиоль, кардамон, серу, горькую полынь и мирру и с помощью воды придать им форму. Та, кто будет применять эту смесь, должна заранее искупаться или принять сидячую ванну; если же спустя некоторое время ничего не выйдет, ей надо ещё раз принять сидячую ванну и применить свечу повторно. […] Однако стоит избегать слишком сильных веществ и воздействия на эмбрион острыми предметами из-за возможных осложнений. [13]

Рецепт Сорана содержит интересную комбинацию ингредиентов; возможно, эта странная смесь изменяла внутриматочную среду так, чтобы она была не в состоянии поддерживать жизнь в эмбрионе. Это лекарство, как и многие подобные ему, позволяли женщинам избавиться от нежелательной беременности, не прибегая к опасным хирургическим процедурам. Вероятно, подобные свечи обладали определённой эффективность, раз ими продолжали пользоваться. Многие растения и минералы, с которыми работали врачи, оказывали мощное воздействие на тело, и несмотря на кажущуюся странность, работали задуманным образом – как и многое в античной медицине. 

Примером эффективности служит одно из страннейших античных лекарств, над которым многие сегодня бы посмеялись: кастореум. Кастореум – это секрет, получаемый из небольших желёз рядом с гениталиями самца бобра. Когда-то это млекопитающее встречалось по всей Европе, но охотники почти полностью его истребили. Доктора и продавцы лекарств вырезали эти железы, выделяли содержащийся в них секрет и затем добавляли его в некоторые лекарственные смеси. [14]

Римляне пользовались этим лекарством, известным под названием cas­toreum (что в приблизительном переводе означает «бобровая струя»), чтобы лечить сильную лихорадку и головные боли. На самом деле, Плиний утверждает, что оно пользовалось таким огромным спросом, что писателям-медикам приходилось развенчивать мифы о бобре и источнике столь ценных биохимикатов: 

Столь же замечательна сила природы и в амфибиях (в буквальном смысле), как, например, в бобре, которого они называют касторовым, и в его яичках. Секстий, очень внимательный исследователь медицины, отрицает, что бобр сам себе откусывает семенники, когда его ловят. Он наоборот считает, что они малы, плотно прилегают к телу, крепятся к позвоночнику и без убийства существа их не отделить. [15]

Очевидно, некоторые думали, что эти железы – внешние, но Плиний явно утверждает обратное. Те, кто собирал кастореум, знали, что они являются частью внутренних органов бобра, и их можно получить только пожертвовав бедным животным. 

Был ли кастореум эффективен в качестве лекарственного средства? Фармацевтическое применение гениталий животных определённо попахивает шарлатанством и должно вызывать здоровый скептицизм у современной аудитории. В конце концов, какое такое вещество могут выделять эти железы, что оно помогает при головных болях? Ответ прост. Бобры любят жевать кору ивы, в которой содержится салициловая кислота – вещество, из которого делается современный аспирин, мощное жаропонижающее и болеутоляющее средство. Возможно, из-за поедания коры у бобров накапливается большое количество салициловой кислоты в железах, расположенных рядом с гениталиями, где это вещество в дальнейшем метаболизируется. Таким образом, эти железы становятся отличным помощником в борьбе против головной боли и лихорадки, и выходит, что выписывая бобровую струю, доктора, по сути, выписывали примитивную форму аспирина. 

Как именно античные врачи выяснили полезность органов животных, вероятно, навсегда останется загадкой; вряд ли тут применялся метод проб и ошибок. Но как-то им удалось узнать, что именно эти железы являются мощным анальгетиком! Что по-настоящему содержалось в его составе, античным докторам было совершенно неважно. Грекам и римлянам не нужно было знать молекулярный состав своих лекарств, чтобы найти им подходящее применение, им нужны были только сами работающие лекарства. И многие рецепты, встречающиеся в медицинских текстах, такими и были — эффективными.

Античные лекарства работали двумя способами: либо подавляли рост микроорганизмов и паразитов, либо напрямую влияли на физиологию человека. Такие субстанции, как сосновая смола, мёд и побочные продукты производства металлов, когда их накладывали на раны, создавали враждебную для роста и размножения бактерий среду. Бактерии, грибки и паразиты в античности являлись причиной множества болезней и страданий, и подобные бактериостатические вещества помогали пациентам, не давая патогенам размножаться.

Другие вещества влияли напрямую на тело человека. Одни изменяли кровяное давление и частоту дыхания, другие меняли перистальтику кишечника, притупляли нервные окончания, высушивали слизистые оболочки и способствовали сну. Многие из них являлись вторичными метаболитами — мощными биологически активными субстанциями, которые получали из растений. Одни были типичными наркотическими средствами, другие — относительно безвредными, большинство — токсичными в больших дозах, а малая часть их — явно смертельными.

Вторичные метаболиты — мощная естественная защита царства растений. Они оказывают значительное влияние на физиологию человека. Современные ботаники классифицируют эти вещества на основе очевидного сходства их химической структуры. Поэтому существует три класса вторичных метаболитов: терпены, фенолы и азотсодержащие соединения. В текстах по фармакогнозии используется более описательный язык: они называют эти классы биологически активных веществ гликозидами, эфирными маслами и алкалоидами. 

Гликозиды – это органические соединения, которые высвобождают сахар во время гидролиза. Дигитоксин и дигоксин – мощные гликозиды, присутствующие в разных видах растения под названием наперстянка (наперстянка пурпурная, наперстянка шерстистая). Оба эти вещества успешно применяются для лечения сердечной недостаточности, поскольку они являются кардиотониками. Эфирные масла –  это вторичные метаболиты с сильным запахом, которые быстро испаряются при комнатной температуре. Одни из самых распространённых растений с эфирными маслами – перечная мята и роза, но можжевельник и сосна тоже выделяют мощные масла, которые применялись в античной медицине.

Веками применяли и горькую полынь, добавляя её в вино и другие алкогольные напитки, из-за её эфирных масел с наркотическими свойствами. Алкалоиды – это физиологически активные азотные соединения. Традиционно их название заканчивается на ‑ин: никотин, атропин, кокаин, кофеин и морфин являются алкалоидами. Вещества из этого класса оказывают мощное воздействие на физиологию человека и являются самыми распространнёнными лекарствами и нелегальными наркотиками ботанического происхождения. 

Когда в начале двадцатого века использование растений и получаемых из растений веществ начало выходить из моды, прекратилось и исследование активных ингредиентов античных лекарств. Ему на смену пришли манипуляции с уже известными химикатами. 

В результате большая часть доступная информации о лекарственных возможностях этих растений была серьёзно сокращена. Этноботаники по всему миру фокусируются на использовании растений за пределами классической традиции, например, коренными народами Центральной и Южной Америки. Но в классических манускриптах всё ещё содержится огромный потенциал для повторного открытия новых антибиотиков и других лекарств. 

Несмотря на нынешний вялый интерес к использованию античных растений для лечения современных болезней, совершенно ясно, что греко-римский мир получал от использования природных лекарств огромную пользу. В античном мире, полном страдания и мучений, растения являлись самым доступным источником веществ для борьбы с болезнями. Без растительных лекарств медицина в Греции и Риме была бы по большей части неэффективна, и жизнь в том мире была бы ещё невыносимее.

Все в классическом обществе, от мала до велика, прибегали к природным лекарствам. Будь то чистка кишечника пациента, обработка ран солдата или контроль репродуктивного цикла, жизнь в античности вынуждала людей постоянно прибегать к мощным веществам и потенциально смертельным лекарствам. Вещества помогали западному обществу чуть ослабить тяжёлую физическую ношу, лечили больных, помогали при травмах, а также скрашивали мрачность повседневной жизни. Исцеление тела было одной из важнейших составляющих классической цивилизации. Когда лекарства срабатывали, их влияние на здоровье было подобно чуду. Такие врачи и философы, как Гиппократ, Теофраст, Диоскорид, Цельс и Гален трудились над тем, чтобы раскрыть секреты целительных свойств природных продуктов. Получаемые из растений и животных субстанции являлись основой античной медицины. Без них в классическом мире было бы куда больше боли, как физической, так и эмоциональной. 

Как и сегодня, в античности вещества были божьим даром для больных и раненых, но тогда они служили и другим, не медицинским целям. Некоторые из этих мощных субстанций могли влиять не только на тело, но и на разум. Соки таких растений, как опиумный мак, горькая полынь и даже болиголов, содержат химикаты, воздействующие на центральную нервную систему и влияющие на боль и сенсорное восприятие. Эти вещества могут вызывать седативное состояние или эйфорию, и в античном мире они широко приветствовались. Суровые условия жизни классического мира влияли на психику не меньше, чем на тело, и в попытке ослабить страдания ума греки и римляне обратили свои взоры на те же растения, которые чудесным образом их исцеляли. В античности были не только свои лекарства, но и рекреационные вещества.

Примечания

1. Pliny Nat­ur­al His­to­ry 20.76. 21.10.
2. Ibid. 25.1.
3. Cel­sus De med­i­c­i­na Prooemi­um from book 1, sec­tion 37.
4. Cather­ine Per­les, The Ear­ly Neolith­ic in Greece, p. 301.
5. Sarunas Mil­isauskas, Euro­pean Pre­his­to­ry: A Sur­vey, p. 164.
6. Hip­pocrates The Oath 1–3; 16–20.
7. Vir­gil Geor­gics 1.208–212.
8. Ibid. i.77–78.
9. Pliny Nat­ur­al His­to­ry 25.24.
10. Cel­sus De med­i­c­i­na 8.16.
11. Ibid. 5.19.
12. Ibid. 7.33.
13. Soranus Gyne­col­o­gy 1.65.
14. Cel­sus De med­i­c­i­na 3.16; Scri­bo­nius Largus Com­po­si­tiones 5.
15. Pliny Nat­ur­al His­to­ry 32.13.