«Кровь святых», дневник Дункана — часть 2

Три духа

Прямо как Эбенизеру Скруджу, мне три ночи подряд являлись духи. Сперва пришла женщина, похожая на труп. Я старался не смотреть на неё, но почувствовал, что ей нужны только внимание и любовь. Когда я повернулся к ней и дал желаемое, то почувствовал её счастье и облегчение. После этого она растворилась с благодарностью.

Со вторым духом всё прошло не так гладко. Это было огромное золотисто-коричневое мужское лицо. Омерзительное. Оно к тому же выглядело невыносимо тупым, так что я не смог заставить себя почувствовать любовь к нему. Угрюмо повисев некоторое время, оно неудовлетворённо исчезло.

«Ага, ещё один», – подумал я, когда явился третий дух, кукла с острыми зубами и в коробке. Она была так же переполнена желанием, как остальные, но с оттенком насилия. Я крепко обнял её и дал то, что ей было нужно, но она долго никуда не исчезала – я даже стал опасаться, что не смогу избавиться от неё. Она ушла довольной, но без чувства благодарности, что немного задело меня.

Это могли быть элементали – но в этом случае я не уверен, какова была их природа или мотивы. Быть может, это был некий вампиризм? Но я не заметил никаких дурных последствий.

Недавно под самый конец медитации я почувствовал кое-что новое: часть моего сознания стала медитировать независимо, без малейших усилий с моей стороны. Мне показалось, что я вижу удаляющуюся спину куклы-вампира. Это она установила новую способность.

С тех пор как я начал медитировать по хардкору, моя сновиденная жизнь поменялась. Я не приобрёл осознанности, но сны стали заметно ярче: такими цельными и интенсивными, что напоминают жизнь наяву. Рудольф Штайнер предупреждает, что с такими вещами нужно быть аккуратным:

Вовсе не следует думать, что истинный мистик может пережитое им подобным образом во сне положить в основу каких-либо важных сообщений о высшем мире. Подобные сновидческие переживания надо рассматривать лишь как первые признаки высшего развития… Во время сновидения человек фактически находится в ином мире, отличающемся от мира его физических чувств. Однако человек с неразвитыми духовными органами не в состоянии образовать себе о нём никаких представлений, кроме… спутанных… Этот мир является для него таким же, каким был бы чувственный мир для существа, наделённого самое большее лишь первыми проблесками зрения. Поэтому человек не может видеть в этом мире ничего, кроме слепков и отражений обыденной жизни. Последние же он может видеть потому, что его душа сама в виде образов запечатлевает свои дневные восприятия в веществе, из которого состоит иной мир. Нужно уяснить себе, что наряду с обычной, сознательной дневной жизнью человек ведёт также и вторую, бессознательную жизнь, в ином мире. Всё, что он воспринимает и мыслит, он запечатлевает в последнем. Но увидеть эти отпечатки можно лишь в том случае, если развиты цветки лотоса [т. е. чакры]. (Р. Штайнер, «Как достичь познания высших миров?», глава 7; «Космическая предыстория человечества»: Новалис; 2004)

Штайнер также как мантру повторяет: чувствам нужно уделять столько же внимания, сколько и мыслям. Фрейд делает похожее замечание, указывая, что во снах эмоции менее двусмысленны, чем идеи (Freud 1985, p. 595f). Чувства ничего не символизируют — они просто есть. Во сне злость может возникнуть по отношению к совершенно бессмысленному для бодрствующего сознания объекту, но можно с уверенностью предположить, что это чувство совершенно уместно в контексте, который сон выстраивает доступными ему способами.

Медитация: война со сном

В последнее время мои медитации вращаются вокруг темы сна. Раньше если я, медитируя, засыпал, то начинал клевать носом, теперь же моё тело научилось спать прямо в медитативной позе. Неделями я сражался в эпичных битвах с бессознательным и иногда брал верх. Но чаще оно побеждало!

Теперь я ловлю себя на том, что не могу с уверенностью сказать, бодрствую я или сновижу. Происходящее, как правило, напоминает лёгкую дрёму, в которой я сохраняю самосознание. Так что мне остаётся наблюдать и пытаться понять, что, чёрт возьми, происходит.

Возможно, причиной всему стала практика йоги сновидений. Как это обычно бывает, сперва я достиг ошеломительных успехов: три осознанных сна за два дня. Но затем прогресс замедлился. Я надеюсь, что моя чувствительность к переходу между бодрствованием и сном усилилась. Но в то же время продолжаю колебаться, считая состояние «сна-яви» то признаком прогресса, то простой вялостью, проистекающей от недостатка концентрации.

Мысли в этом состоянии текут как густая патока. Когда ты бодрствуешь и уводишь внимание от мыслей, они постепенно выдыхаются; но во сне-яви они от этого только расцветают. Они подобны медленному тихому голосу, повторяющему разную чепуху; напоминает речь умерших в наушниках главного героя «Убика» Филиппа К. Дика (Dick 1998) или мысли мёртвого капитана космического корабля из фильма «Тёмная звезда». Попытки остановить мысли усилием воли не работают, потому что в состоянии сна-яви сознательная воля ненадёжна.

Тибетская йога сновидений учит, что во время сна сознание покидает чувственный мир и попадает в ловушку кармической праны, энергии, возникающей в результате наших неумелых реакций на ситуации в прошлом, на которой сознание «съезжает» в нижние чакры. Если переформулировать это на языке западной психологии, то без стимулов из внешнего мира сознание начинает двигаться под воздействием условных рефлексов.

Неудивительно, что это напоминает переход реки вброд по колено в иле.

Инсайты в этом состоянии возможны только в виде резких всплесков. Внезапно тяжесть отступает, и я дрейфую, на драгоценное мгновение став лишь Свидетелем. Во тьме вспыхивают озарения – но затем я возвращаюсь в свою мусорную кучу.

Вчера случился прорыв. Каким бы ни было состояние сознания, его преодоление бессмысленно; это уже не медитация. Я не мог найти обратную дорогу из состояния сна-яви к более знакомому состоянию бодрствования; вместо этого я обнаружил, что ощущения во сне-яви характеризуются теми же признаками, что и ощущения наяву. Они непостоянны, они приводят к страданию, и они пусты. Это осознание приводит к тому, что ощущения сходят на нет. Но есть и трудность: они более плотные и стойкие, чем мысли наяву, а сознательная воля не так сильна. Так что нужно прикладывать гораздо больше усилий.

Я бы сказал, что с нетерпением жду предстоящей битвы… Но «битва» – совершенно неправильное слово, формула дуалистического невежества, порождающего иллюзию борьбы. По крайней мере, я понял одну важную вещь: независимо от того, бодрствую я, грежу или сплю, — всё это разные аспекты одного и того же явления.

Иисусьи тапки!

С интересом наблюдаю за превращением Алана в истового телемитского психа (почитайте его дневник). Я же пока повстречался с Господом нашим и Спасителем, и теперь не знаю, что с Ним делать.

Но прежде чем Он заглянул на огонёк, у меня был ещё один, куда менее возвышенный посетитель. Он будто был как-то связан с маленьким жёлтым пузырём, что недавно заявлялся ко мне (см. более ранние дневниковые записи), но в этот раз выглядел как внутренняя поверхность крышки от обувной коробки. При этом у него были только «западная» и «северная» сторона, отмеченные на этой несомненно наглядной иллюстрации:

Рисунок 1. Странное существо в виде «крышки от обувной коробки»

Один бортик был красным. Другой — белым. Существо заговорило и пыталось убедить меня, что какое-то из моих представлений о себе было ошибочным или что что-то в моей практике медитации было неправильным. Оно казалось искренним, но я из подозрительности решил всё проигнорировать. Хотя сейчас я уже очень жалею, что не записал ни слова.

Как бы то ни было, когда Иисус впервые явился мне, он шёл ко мне по воде. Я услышал голос, благодаря которому понял, что слова о том, что «Христос ходил по воде», не следует трактовать буквально; это не значит, что Он раздобыл надувные сандали, но символизирует достижение состояния равностности через медитацию.

На следующий день я уже прогуливался с Христом по гефсиманскому саду сразу после Его воскресения. Голос вновь любезно объяснил, что «прогулку с Христом» тоже не следует воспринимать буквально. Когда кто-то гуляет с Ним в такой форме, это знаменует скорое достижение плода медитации.

И вот, пару дней назад, — угадайте, кто опять заявился? Я хотел было спросить, не вздумал ли Он следить за мной, но Он подошёл и вложил что-то в моё сердце. Медитация стала лёгкой и полной света. Мы вновь оказались в саду после Его воскресения. Я прикоснулся к Его руке, и в этот момент стал чётко осознавать собственное тело, которое распалось на миллион гудящих ощущений.

Христос вошёл в меня, и мы стали одним целым. Затем Он призвал меня идти в мир от Его имени.

«Не, приятель, спасибо, – подумал я. – Знаю, чем такое кончается. На хуй надо!»

Искуситель Люцифер

Рудольф Штайнер любит являться всем в призрачном облике. После самоубийства скептически настроенного историка оккультизма Джеймса Уэбба женщина-экстрасенс, с которой Уэбб был особенно близок, горевала и чувствовала вину за его смерть. «Почему ты не помогла ему?» – попеняла она себе. «Я помог!» – пропищал вдруг голос, и перед ней появилось лицо Рудольфа Штайнера (Lach­man, 2001).

Незадолго до суицида Уэбб работал над книгой о Штайнере. Книгу в итоге написал Колин Уилсон. Не советую вам читать его потуги: это полный хлам. Уэбб не скупился на ехидные комментарии о Штайнере, а также распространил слух о том, что тот трахнул по крайней мере одного из своих последователей. (Lach­man 2007, p. 136) Так что со стороны доброго доктора было довольно любезно оказать Уэббу какую бы то ни было услугу.

Думаю, на днях он помог и мне. Я выполнял каббалистическую медитацию и посещал сефиру Бина. Всем духам, которым не повезло оказаться поблизости, я докучал вопросами о том, как мне преодолеть трудности в практике медитации. Дух по имени ОРИО в образе ворона внезапно сказал мне — без всякой на то причины, – что Рудольф Штайнер ранен и нуждается в помощи. Если мне суждено когда-нибудь обрести просветление, я должен его исцелить. Дух показал мне видение Штайнера, хромающего с палкой в руке.

В тот момент меня охватили отвращение и скука от всей этой пошлой духовно-каббалистическо-магическо-парапсихической ерунды. Вместо того чтобы вежливо принять происходящее как видение, я подошёл к образу Штайнера и обратился к нему напрямую.

«Что с вами?»

Он поднял глаза, улыбнулся и, казалось, был рад меня видеть.

Не проронив ни слова, он напомнил мне о женщине-духе, виденной им в детстве, которая произнесла пару слов, прежде чем вошла в печь и исчезла. Она сказала молодому Штайнеру: «Постарайся сейчас и позже, в течение жизни, помочь мне, насколько хватит твоих сил» (Lach­man 2007, p. 13–4).

Штайнер сказал, что теперь обращает ко мне такие же слова. У него не было возможности записать свои переживания в момент смерти, и теперь я должен помочь ему. Немного нервничая, я согласился.

Что ж, я выполнил ритуал и получил видение (в подробности которого вдаваться не буду), но это ещё не всё.

Я кое-что почувствовал во время своей обыкновенной медитации. Последние несколько дней это чувство становилось всё более очевидным — «ничто» внутри каждого ощущения. Тогда я сосредоточился на этом ничто, и нечто неумолимо покатилось к моему сознанию. Чем больше я концентрировался, тем ярче это чувствовал, хотя также казалось, что оно приближается независимо от моих усилий.

Поначалу было ощущение твёрдости и давления между и позади глаз. У меня бывали похожие ощущения и раньше, но тут я просто накачивался блаженством в неописуемых количествах; оно переполняло разум и разливалось по телу. Чем больше я обращал ум к пустоте, тем больший чувствовал напор. В какой-то момент мой разум, несмотря на этот поток, начал блуждать; я даже стал засыпать и кивать носом. И блаженство продолжало хлестать прямо из моего третьего глаза.

Это было почти невыносимо, но в то же время облегчало концентрацию. Я увидел свои тело и я пустыми, как и всё вокруг: просто вьющиеся ленты пульсирующих ощущений.

Прозвенел таймер конца сессии. У меня была назначена встреча на другом конце города; нужно было заварить чай и собраться. Пора попрощаться с моей фабрикой блаженства? Но маленький камешек удовольствия в голове не выказывал признаков того, что поток космической спермы утихает. Это сулило ночь, полную озарений. Твою же мать! Если б я сидел не прерываясь, то просветлел бы к утру! Я был уверен, что в этом состоянии скука, спазмы и голод не смогут на меня подействовать.

Я задумался, было ли это даром Штайнера. Но после засомневался: не проверка ли это? С точки зрения Штайнера, не было сомнений, что пьянящее блаженство нужно толковать как искушение Люцифером (у него есть способность влиять на астральное тело человека. В человеческом поведении он проявляется как безудержный идеализм, нездоровое воображение, фанатичное рвение и неуместное соединение духовных и материальных целей. Если вы практикуете магию, то лучше его остерегаться).

Немного поразмыслив и искренне надеясь, что не буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, я открыл глаза и встал с подушки. И приготовил себе салат.

В любом случае было интересно наблюдать, как это удолбанное состояние интегрировалось с нормальным. Оно не исчезло, но за тяжёлым гулом повседневных мыслей стало едва заметным.

На ум пришёл случай, свидетелем которому стал один знакомый практикующий дзэн. Однажды в дзэндо один из учеников не смог встать после медитации. Несколько товарищей пытались его поднять, но не добились ответа. В конце концов один обеспокоенный ученик отправился за роси. Роси вошёл в зал, взглянул на происходящее, после чего понимающе кивнул и ушёл. Вернулся он с парой больших ритуальных кимвал. Одним ударом тарелок над головой ученика он добился результата.

К счастью, моя встреча на другом конце города была с уникальной, несравненной Герметической Медитационной Группой «Razorsmile». После открывающих ритуалов и песнопений мы сели медитировать. Меня поразило, что мой камушек блаженства никуда не делся и качал с прежней силой.

Если бы я остался дома, то продолжал бы часами сидеть, омываемый почти невыносимым блаженством. И упустил бы понимание того, каково это – нести блаженство фоном нормального сознания.

После медитации мы обратились к проработке путей Древа жизни. Поток блаженства не ослабевал. Однако под конец у меня натикало почти три с половиной часа медитации за день, в течение которых я сидел в одной позе. В разных частях тела начались боли. Они нарастали до момента осознания: желание освободиться от них пересиливает желание наслаждаться неиссякающим удовольствием.

Прошло уже три дня, но ощущение в третьем глазу никуда не делось — оно возвращается при каждой медитации, хотя уже немного поумерилось и чувствуется более «интегрированным». Был бы я уже архатом, если б пропустил обед с медитационной группой и просидел весь вечер в своей храмовой комнате? Почему-то сомневаюсь.

Изыди, Люцифер!

Взлёт и падение кундалини

Змея кундалини лежит свернувшись в три с половиной оборота в основании позвоночника. Есть немало физических и духовных упражнений, с помощью которых можно пробудить её и подтолкнуть к подъёму вдоль сушумны (или позвоночного столпа), чтобы по пути она зажгла шесть телесных чакр и седьмую, сахасрару, которая расположена над теменем.

Если она без помех достигает сахасрары, то считается, что достигнуто просветление.

«Подъём кундалини» – модель, которая большинству из нас знакома, а кто-то даже переживал этот опыт. Когда я достиг Знания и Собеседования со Священным Ангелом-Хранителем, я пережил также неожиданное частичное пробуждение кундалини (см. дальше). Я явственно ощущал движение энергии, которое началось в районе простаты. Затем энергия будто переполнила сосуд и поднялась до низа живота, где вновь стала накапливаться перед очередным подъёмом. Это было похоже на эфирный аттракцион «Испытай свою силу». Будто кто-то вдарил молотом по кнопке и астральный индикатор полетел вверх, зажигая по пути чакры. Но звонок просветления не прозвучал — энергия поднялась только до уровня сердца.

Дэвид Ранкин исследует эту идею частичного подъёма кундалини. Он описывает особые качества, присущие каждой стадии пробуждения кундалини (Rank­ine 2004, pp. 97–100). Очевидно, он не считает такой опыт неудачным или признаком ошибки и рассматривает как указание на что-то интересное само по себе.

Могу представить, какие споры разразились бы среди пуристов от тантры из-за таких взглядов Ранкина. Ну а предположения Рудольфа Штайнера и вовсе их змею придушили бы. Флорин Лаундес объясняет, что в модели Штайнера кундалини сначала пробуждается в теменной чакре, а затем спускается вниз к сердцу:

В макушечной чакре содержится некая копия сердечной чакры… она скрыта в макушечной как орган мышления. Из-за того что порядок активации чакр перевёрнут, структура чакрального организма тоже будет преобразована и сердечная чакра окажется сознающим органом нового вида мышления. По перевёрнутому пути кундалини… мыслящая сердечная чакра, скрытая в макушечной чакре, сначала оказывается в лобной чакре, откуда проходит через горловую в область груди, где воссоединяется с действительной сердечной чакрой. (Lown­des 2001, pp. 44–5)

Звучит странно? Как будто образ астральной змеи, которая взвивается вам по спине, был недостаточно шизанутым сам по себе! Однако нужно держать в уме идею Штайнера о том, что человек находится в процессе постоянной эволюции, стремясь вернуться в духовное царство в нескончаемом поиске совершенства.

В прошлом (по словам Штайнера), прежде чем большинство людей обрело способность ясно воспринимать себя как сознательных индивидов, совершенно естественным было вести кундалини вверх к макушке. «Просветление» в то время значило становление индивидуально сознательным. Но в наше время каждый первый встречный идиот будет «индивидуальностью». Большую часть того, что раздражает в современной жизни, делают люди, которые выражают свою драгоценную «индивидуальность».

Современным представителям европейской культуры, согласно Штайнеру, следует искать просветления не в обретении сознания или индивидуальности (этого мы все уже достигли, и посмотрите, куда это нас привело), но в том, чтобы перенести эти качества из темени в сердце. Штайнер считал, что нам нужен новый тип мышления, который он называл «сердечным мышлением». Только с его помощью нам удастся пробиться сквозь все испытания, которые готовит для нас эпоха. Спуск кундалини к сердцу позволит вырастить там новый «духовный орган», от которого зависит это «сердечное мышление».

Ну, что. Я человек простой, вижу книжку — делаю что написано.

К сожалению, совершенно не могу вспомнить, прочёл ли уже книгу Флорина Лаундеса до того, как сделал эту запись в дневнике медитаций:

25.07.07 17:34 Внимание установилось в районе макушки. Ощущения в этой области стали едва различимыми, почти неуловимыми. Тонкими, как паутинка, на грани существования. Впечатление света: ярко-белый, с лёгким лиловым оттенком. Это ничто подняло меня в себя, а я принял его природу. Казалось, что я вдыхаю и выдыхаю через темя. Некоторое время спустя ещё один поток энергии будто опустился до носа. Глубоко и экстатично.

Через две недели пришёл черёд аджна-чакры (или «третьего глаза» – см. запись «Искуситель Люцифер»). С тех пор дело дошло до горловой чакры: я чувствовал себя, будто ношу воротник или за кадыком застрял камешек (причём в то же время я ужасно простыл).

Единственный вывод, который я могу из всего этого сделать, — с чакровой моделью, как и со всем остальным в магии, можно работать как пожелаешь. Поставьте цель и работайте с чакрой так, чтобы приближаться к её достижению. Когда я стремился к Знанию и Собеседованию с САХ, кундалини поднялась вверх. Причина, по которой кундалини у меня теперь опускается, в том, что я поставил другие магические цели. Наверняка многих пуристов передёрнет от таких рассуждений, но это же никогда нас не останавливало?