«Кровь святых», дневник Дункана – часть 1

От Редакции. Мы продолжаем перевод книги «Кровь святых» Алана Чапмана и Дункана Барфорда, магическую автобиографию, документирующую путь и открытия двух хаос-магов, преодолевающих хаос-магию и переоткрывающих основополагающие истины пути. В прошлом материале мы читали заметки Алана Чапмена, а в этом решили перевести первую часть дневника его соавтора Дункана Барфорда.

Барфорд менее склонен к ретроспективе и рационализации своего опыта, зато он практичен, витален и агрессивен. Чего только стоят его впечатления о полезной, но неприятной медитации («дрисня ебаная. Никакого блаженства. Никакого выхода за пределы»), или о поведении Ангела-Хранителя в критические моменты («сраный ублюдок свалил, оставив меня в полном душевном раздрае»), или внезапное прозрение на собственный счёт («я — злобный ублюдок, полный ненависти. Меня ошарашило…»). В чём-то его путешествие более магическое, чем путешествие Алана, в чём-то более оторванное и странное, но оно однозначно более интенсивное в плане впечатлений.

Потому что мир магии, понимаете… нервный очень.

fr.Chmn

Тайна Хреновой Медитации

Мне уже давно нравится буддизм. Больше десяти лет назад я пришёл в буддийский центр, где меня научили медитировать. Потом я ходил на лекции о дхарме и дорос в итоге до «продвинутой» группы медитации. Кроме того, я регулярно сидел дома — каждый день утром и вечером, — барахтаясь на отмелях дхьян (или «трансовых состояний»), пытаясь развивать сострадание.

Однако вскоре всё пошло довольно скверно. Я добился прогресса, но медитировать стало куда тяжелее. Внутри я встречал одни только неприятные чувства, которые мешали сосредоточению: злость, депрессию, обиду, ненависть к себе. Когда я просил совета, учителя говорили, чтобы я не привязывался к мыслям, а просто отмечал их присутствие и давал им уйти.

Это вообще не помогало. Я уже засомневался, что эти учителя хоть что-то понимают. Многие из них, как я отметил, раньше были католиками. Казалось, они приняли буддизм как этакую замену христианству, просто без чувства вины. Большинство будто бы разыгрывало «духовность». Но я рассудил, что они должны испытывать то же, что и я. Или же они просто подавляют собственные чувства. В центре действительно много говорили о «негативных эмоциях». Как можно всерьёз верить в то, что есть особые чувства, которых ты не должен испытывать? Я просто недоумевал.

Наконец я понял, что просто не вписываюсь. В отличие от меня все эти люди были религиозны. Так я перестал быть буддистом.

Нет, я не считаю, что с буддизмом или буддистами что-то не так. Но я бы хотел, чтобы один из тех учителей сказал мне то, что я прочёл и понял лишь недавно:

Многие начинают медитировать и затем разочаровываются из-за того, как много боли и страдания они испытывают. Они бросают, так и не узнав, что именно тогда начали что-то понимать. (Ingram 2004: 54)

Страдания — это почти повод для праздника, ведь они отмечают рождение творческого прозрения. (Wilber 1985: 85)

Недавно я просидел на подушке семь часов и ничего не достиг. Встав на ноги, я мог сказать лишь одно: дрисня ебаная. Никакого блаженства. Никакого выхода за пределы. Только пустая комната и я посреди неё, пойманный в мешок с говяхами, который по совместительству работает моим умом. Скука, усталость, отвращение.

Но вот что я записал в дневник после этого:

Все отвлечённые и обусловленные состояния ума возникают из мыслей, потому что мысли связаны друг с другом и уводят за собой внимание. Так же как и сны, разница лишь в способе, которым они связываются… у меня есть привычка персонифицировать или наделять какими-то характеристиками то, на что направлено моё внимание. Состояния ума становятся похожими на людей; у них будто появляется своя «личность». Так происходит из-за того, что моё эго отождествляется с ними, формируя с ними связь. Если бы явления лишились этой персонализированной формы, я мог бы видеть их гораздо более ясно.

Мой ум похож на мешок говна только потому, что он такой и есть! Он постоянно отвлекается, цепляется за ложные представления о себе и проецирует этот обманчивый  образ на всё вокруг. Не удивительно, что с таким-то умом я почувствовал себя неприятно, когда начал его осознавать. Но эти отталкивающие чувства заключают в себе урок. Похоже, что в медитации понять что-то можно только на собственном горьком опыте.

Грёбаные буддисты! Почему они не сказали этого ещё десять лет назад? Я бы мог уже быть просветлённым.

Новости из Бездны

Не говорите Алану, но он уже просто достал меня со своими мистическими достижениями. Ну, что за херня?! Надеюсь, он скоро выгорит, поедет кукухой и всё это уже прекратится.

Пока он трахается с ангелами, я застрял в Бездне, из которой тихонько похрипываю от имени всех тех, кто продвигается не так быстро. А ведь поначалу — о да! — прогресс был просто поразительный. Воспряньте, всё наладится! Но потом, когда всё успокоится, придёт время настоящей работы, которая и даёт право быть там, где вы очутились ещё в самом начале. Единственная проблема — вы понятия не имеете, как же там оказались. Может, это был побочный эффект одной из техник; может, благодать Господня. Но Бог определённо протянул к вам свой палец.

До чего же это Могучий Палец.

Моя работа со Священным Ангелом-Хранителем началась со взрыва, с грандиозного салюта синхроний (подробнее см. в следующих главах). Моя ежедневная практика строится вокруг формальной медитации на буддийский манер, которая тоже быстро вышла на пик, и я прорвался в доселе неведомые миры дхьян.

Но с тех пор всё стало куда тише и очень тёмно.

Ангел отстранился и ясно дал понять, что я не должен призывать его. Мне предстояло самому продолжать работу, преодолеть зияющую пропасть между ним и мной. Сраный ублюдок свалил, оставив меня в полном душевном раздрае. Теперь, когда я сажусь медитировать, я сталкиваюсь с полной неспособностью сконцентрироваться; я не могу противиться идентификации с каждым мимолётным впечатлением; и хуже всего — мрачное изумление от объёма претенциозного бреда, который поносными реками течёт в моей голове. Этот поток шумных фантазий заставляет удивляться, как я вообще умудряюсь что-то делать, когда бодрствую. Моё эго когтями цепляется за собственный образ и отказывается уступать.

В алхимии есть понятия «сухого пути» и «влажного пути». «Сухой» — это дорога быстрых, эффектных достижений, но материалы при этом могут превратиться в яды, а огромное количество жара, нужное для работы, грозит взорвать сосуд. «Влажный» путь — более надёжная ставка, но прогресс на нём медленней, а процесс более трудоёмкий. Он требует меньше риска и искусности, но оборачивается куда большим геморроем.

Думаю, мой путь – «влажный». Оба пути могут привести к одной цели, и пусть лучше будет хоть какой-то, чем вообще никакого. Мой ум распадается, но путь, кажется, не даёт мне совсем съехать. Вот что пишут о «влажном» пути: «Операция требует много времени и трудов, но наблюдать за ней приятно» (Salz­tal, 2008). Алану, думаю, стоит обратить внимание на описание сухого пути, который «Бог приберегает для своих жалких, презираемых и униженных святых» (Phi­lalethes 2004, ch. 19).

Недавно я зарезервировал себе место на медитативном ретрите. Через четыре дня я отправлюсь в промозглый Уэльс. Чувствую, что путь мой будет весьма влажным. По правилам ретрита мне нельзя будет разговаривать, смотреть на других и хоть как-то общаться. Книги и блокноты тоже под запретом. Медитация начинается в 4 утра и продолжается, пока не стемнеет, до 21:30. Есть небольшой перерыв на разминку, наставления и еду, хотя могу поспорить, что еды будет немного. У них есть эта странная буддистская привычка не есть, когда стемнеет (и спать, конечно, держа руки на одеяле).

Я проведу там десять дней, если не психану раньше. Я не отличаюсь особой склонностью к обнимашкам и прочей тактильности, но больше всего меня пугает именно правило про «никаких контактов». Я буду скучать по своей девушке. Через пару дней я заскучаю по маме с папой. Потом по кошке, что умерла четыре года назад. А под конец, наверное, и по учителям из первых классов.

Я надеюсь, что случится прорыв, но стараюсь не обманывать себя. Бездна велика настолько, насколько моё эго сумело это устроить, и, может быть, до дна мне ещё далеко.

Дункан в отъезде

Итак, я попрощался со спокойным сном обыденной жизни и завтра отправляюсь на медитационный ретрит, который (только тс-с‑с, не говорите буддистам) станет частью более масштабного магического замысла.

Приятного времяпрепровождения не будет. Одна знакомая бодхисаттва описала такой ретрит как «просветление через скуку». И добавила: «Лучше если у тебя найдутся какие-нибудь личные проблемы, чтобы было чем себя занять».

Моя квартира пропахла благовониями Абрамелина. Этим вечером в храмовой комнате я провёл изгнание, зарядил сигилу на хорошее здоровье во время ретрита, инвоцировал САХ и попросил о предсказании результата ретрита. Результат был таким:

• УРУЗ (перевёрнутая): слабая воля; психологические проблемы.
• ЙЕРА: урожай; награда за усилия.
• ТИР: успех; взяться за дело; награда за силу воли.

Следующий пункт был самым трудным. По условиям ретрита все участники прекращают личные практики и полностью посвящают себя техникам, которым их обучают. Поэтому я отрёкся от своего САХ, а вместе с ним — от статуса мага. Я снял своё магическое кольцо и оставил его на алтаре с сигилой ангела, поклявшись, что делаю это ради того, чтобы научится новому, что позволит сблизиться с ним.

Чувствую себя как Просперо из «Бури». Очень странно отказываться от того, ради чего так упорно трудишься, особенно когда присутствие ангела ощущается настолько сильно. Но теперь отступать некуда, я замолкаю на следующие десять дней.

Тот, кто пребывает в ненависти

Тот, кто пребывает в ненависти, не может долго смотреть на один объект, будто его одолела усталость. Когда же на него влияют гуморы, он начинает ругаться с окружающими. Даже приятные вещи не приносят ему удовольствия. Потому он отвергает каждую вещь. С прочими чувственными объектами он ведёт себя точно так же. Так можно опознать пребывающего в ненависти.

Упатисса

Я вернулся с десятидневной медитации випассаны. Я проводил на подушке для медитаций по десять часов в день с четырёх утра до половины десятого вечером. Девять дней в полной тишине; никакой пищи после полудня, кроме пары чересчур маленьких кусочков фруктов (ох!).

Я отправлялся на ретрит с магическим намерением — разобраться с проблемами, которые мешают достичь Познания и Собеседования со Священным Ангелом-Хранителем. Но всё повернулось неожиданной стороной.

Мои изначальные проблемы с практикой медитации удалось разрешить ещё в первые два дня. Теперь они кажутся до стыдного тривиальными. Во-первых, я жаждал мистических состояний, и это само по себе гарантирует, что они не появятся. Во-вторых, я концентрировал внимание на грубых объектах вместо более тонких — тоже не бином Ньютона (другими словами, я должен был сосредотачивать внимание на трудноулавливаемых вещах. Не на «дыхании», а на лёгком, специфичном, весьма конкретном ощущении, которое возникает у края ноздрей при втягивании воздуха. Сосредоточение на тонких объектах развивает более интенсивную концентрацию, чем сосредоточение на больших и плотных).

Но спустя девять дней молчания стало проявляться кое-что более очевидное: я — злобный ублюдок, полный ненависти. Меня ошарашило количество оскорблений в адрес окружающих в моём внутреннем монологе. Этот непрерывный поток жёлчи в голове стал болезненно громким. Ладно, я это прекращаю, подумал я и пришёл в ужас от того, что не смог. Я оказался бессилен перед этой укоренившейся привычкой. Для перемен понадобится очень серьёзно поработать.

Сама техника випассаны показалась мне великолепной. Она вооружает тебя способностью воспринимать самые тонкие ощущения во всём теле и учит поддерживать беспристрастность по отношению к ним. Не важно, насколько эти ощущения болезненны или соблазнительны, — сохраняется понимание того, что, подобно всему воспринимаемому, они непостоянны.

Казалось, у меня всё получается, я даже начал подумывать, что по сравнению с дхармой Будды весь оккультный вздор — это просто детская забава. Я почти дошёл до того, чтобы объявить себя буддистом, а не магом, но где-то между восьмым и девятым днём я мысленно вылетел с курса.

Я сидел и чувствовал, как тело растворяется и становится безличностным скоплением квантовых флуктуаций. Это было реальностью, которую я ощущал истинной. Но потом каким-то образом эта техника обратилась в простое упражнение по самообману и преодолению дискомфорта. На самом деле я сидел на подушке, задница моя болела всё сильнее, я притворялся, что это меня не волнует, и убеждал себя, что, не волнуясь о боли в заднице, я приближаюсь к просветлению.

Потом вместо выполнения техники я целый час сидел и визуализировал Бафомета, оценивая разницу в восприятии дискомфорта. Никакой разницы не было.

Так я понял, что медитация — это магия.

Есть разные техники, но также есть и намерение. Ты сидишь с намерением, фокусируя энергию и волю в определённом направлении, но делаешь это особым образом, чтобы не создавать привязанностей или влечения.

Это определение магии или медитации?

С.Н. Гоенка без устали пел нам с DVD-диска о «научности дхармы» всю неделю. Из-за обета молчания я не мог возразить: «Нет, не научна!» Могла бы быть, если бы Будда сказал: «Попробуйте сделать так; но я не скажу вам, что получится». Но он не сделал этого; он не мог дать метод, не определив заранее его предполагаемый эффект, потому что без намерения дхарма ведёт в никуда.

Нет никакой дхармы до тех пор, пока я не решу, что она есть, или пока не создам свою собственную дхарму.

Я не буддист. Я маг, который использует буддийские техники.

Я заблудился?

Если я кому-то понадоблюсь, ищите меня между Ход и Тиферет на Древе жизни; где-то на пути, обозначенном еврейской буквой ע (айин).

С тех пор как мой САХ тайком протащил айин в сон, пока я был на медитационном ретрите (см. дальше), я много медитирую, но чувствую себя совсем потерянным.

Айин — это 26‑й путь на Древе жизни. Лучшее его описание мне встретилось в статье Билла Хайдрика:

Силён рациональный ум Ход, слишком силён, чтобы позволить свободно использовать его в полную мощь. Путь Айин показывает рассуждающему уму образы его чрезмерных проявлений. Тяготеющий к земле, разум иногда должен отдавать инициативу ради выполнения возвышенных и глобальных замыслов. Пока не пройден этот путь, ум Ход напоминает благонамеренного офицера полиции, которого больше заботит буква закона, а не его дух. Путь Айин открывает око рассудка и даёт ему увидеть цель, стоящую за методом. Ход становится настоящим стражем ума, который применяет свои правила к одним мыслям, но не применяет к другим. (Hei­drick, 1992)

У меня до сих пор волосы на голове шевелятся от того, насколько точно этот путь описывает мою личность и ситуацию, в которой я оказался.

В ходе недавней работы я осознал, что никогда не понимал, до какой степени отделён от собственных мыслей. Благодаря этому теперь моё чувство идентичности постоянно пропадает. Частенько во время медитации я не знаю, кто я. Иногда я замечаю случайную мысль, связанную с ожиданием конца медитации, и с её помощью могу вновь ухватиться за возможное ощущение себя. Однажды мне казалось, что я — старик, который вот-вот умрёт и противостоит смерти с помощью медитации. Эта идея вернула меня к тому, что я Дункан. Я бы не отказался от возможности встретить смерть в медитации, но в тот раз с большим облегчением обнаружил, что этого не придётся делать так скоро.

Мне пришлось выйти за границы привычных карт, и теперь я чувствую себя потерянно. Мои переживания не соответствуют стандартной буддийской модели, в которой нужно последовательно достичь сосредоточения доступа (упачара-самадхи, – прим.пер.), потом 1–4 дхьяны, далее — 1–3 бесформенных сфер и, наконец, космического оргазма. Иногда я гадаю, добрался ли я хотя бы до первого пункта. Или, может, я покрыт таким слоем космической спермы, что уже не отличаю одно от другого. Даже более общая модель Кена Уилбера со стадиями Я‑Я, Наблюдатель и Один Вкус (Wilber 2000a), кажется, не совсем подходит.

Иногда я ощущаю безмолвное, кристально чистое, блаженное, дхьянически-тающее осознание безграничности. Но я всё ещё остаюсь собой, остаётся и моё мышление.

Иногда нет никакого мышления, но нет и блаженства или растворения; просто безмолвное ничто, но это ничто обладает сознанием.

Иногда есть я и есть мышление. Но «я» – это почти то же, что вселенная, а мысли и «я» очень велики и обширны. Они просто огромны!

А иногда мне только кажется, что я осознан и медитирую, а потом вдруг понимаю, что даже не близок к этому. То, что я принял за свой ум, — это лишь пузырь внутри чего-то другого, и я пойман внутри этого пузыря непробуждения.

Трудно сказать, добился ли я хоть какого-то прогресса. (Позже Алан указал мне на то, что описание выше подходит под то, что традиционно относится к более высоким дхьянам и бесформенным сферам. Другими словами, я пытался соотнести более высокие состояния, которые испытывал, с нижними уровнями модели, и совершенно запутал себя в процессе!)

Я осознаю свои мысли, но в то же время у меня есть и другие ощущения. Однако я не являюсь этими ощущениями, поэтому бессмысленно полагать, что я — это мои мысли. Но мои мысли продолжают казаться мной.

Когда я прекращаю мыслить, «Я» исчезает. Но при этом я осознаю исчезновение этого «Я», потому оно должно быть иллюзией; оно не может быть мной.

Труднее всего разобраться с мыслями, которые помогают медитации; это что-то вроде лёгких толчков, говорящих «эй, ты слишком сонный»; «фокусируй внимание более точно»; «ты блуждал в мыслях». Несмотря на то что они помогают, предполагается, что они всё ещё остаются частью идентификации с мышлением, от которой я хочу уйти.

Как могут мысли не быть «мной» или «моими»?

Но недавно мне повезло достичь прозрения, которое позволило увидеть, что мысль является просто следствием наличия ума. Мышление — это то, чем занимается ум; это реакция ума на всё. Ум может постигать вещи только в виде мыслей. Он может постичь меня только в виде мысли. По факту, благослови его Бог, он только и может, что постигать.

Пока я не записал эти наблюдения, я был уверен, что заблудился или не смог найти дорогу на край карты. Теперь же мне кажется, что мой САХ направлял меня по пути айин и я составляю собственную карту собственного пути. И — пока что — это терра инкогнита.

Дверь

В доме моих родителей была дверь с жёлтыми и синими стеклянными вставками. Солнце светило сквозь них, оставляя на ковре разноцветные лужицы.

В раннем детстве я думал, что дверь — это живое существо. Наверное, из-за ярких цветов и размера — в рост взрослого. У меня остались давние воспоминания о присутствии таинственной силы, связанной с этой дверью: мужской, внушительной, обычно доброжелательной, но иногда суровой. Когда через дверь просвечивало солнце, иногда возникало ощущение безмолвного чуда. Я рос, учился игнорировать подобные вещи, и эти явления стали больше напоминать визиты призрака.

Два дня назад у меня было видение Священного Ангела-Хранителя. Он шёл ко мне из родительского сада, а я смотрел с другой стороны полузабытой двери. Его образ был подкрашен жёлто-золотыми стёклами.

Я не смогу передать тот прорыв понимания, который произошёл во мне после. Я чувствовал, что мой ангел был в стекле. Ощущение присутствия, возникавшее в детстве от двери, было моим ангелом. Тогда я воспринимал его как дверь; теперь я вижу его в образе серафима. Хотя он, конечно, не является ни тем ни другим.

Зигмунд Фрейд говорил о «пупе сна» – сновиденном символе, который невозможно расшифровать, потому что он слишком глубоко укоренён в подсознании (Freud 1985, p.671). Попросту говоря, это символ, у которого слишком много значений. Эта дверь — один из таких «пупов» моих воспоминаний, она углублена в подсознание на полную. Её присутствие сплетено с моим существом, почти неотделимо от него.

Эта дверь будто специально оказалась в моём раннем детстве, подобно временной бомбе, чтобы воспоминание о ней сдетонировало в назначенный момент. Я не могу отделаться от ощущения, что в момент смерти я снова вспомню о её присутствии.

Это всё мистический вздор, конечно. Однако я считаю, что кто-то кроме меня сможет найти в своих воспоминаниях схожие впечатления со схожей функцией. Это видение ознаменовало моё прибытие в Даат на Древе жизни. На следующий день во время медитации я намеренно визуализировал дверь. Когда образ стал чётким, я прошёл сквозь неё, и на другой стороне с радостью воссоединился со своим ангелом.

Послушай Жёлтого Пузыря

Этим утром, когда я медитировал, передо мной возник маленький жёлтый пузырь с чёрным центром.

«Здравствуй, Дункан».

Я решил игнорировать его.

«Всё в порядке, – настаивал пузырь. – Я — твой старый друг. Мы когда-то неплохо друг друга знали, но я достиг такого уровня, что смог выйти в другое измерение. Платой за это стало моё полное удаление из вашей истории. Никто в вашей реальности не помнит меня».

Разве не забавно, как легко иногда бывает понять, что не стоит вовлекаться в некоторые вещи.