Антимефистофели. Высокая демонология эпохи распада

В начале 2018 года основатель арт-группы «Dop­ing-Pong» Дмитрий Мишенин взял интервью у Олега Кострова, всем известного по золотому составу Mess­er für Frau Müller. Темой интервью было кино, причём не совместная работа над короткометражкой «Сталинская кислота», в которой Мишенин был сценаристом и продюсером, а Костров – одним из актёров. Мишенина интересовал совсем другой, забытый всеми фильм «Антифауст», возможно снятый в начале девяностых режиссёром Георгом Фризеном. Слово «возможно» не случайно, этого фильма никто не видел. Даже писавший к нему музыку Костров видел только подготовленную для музыкантов сорокаминутную нарезку на кассете, про которую тоже ничего сказать не мог по причине совпадения времени работы над фильмом с искренней и взаимной любовью к веществам. Пытаясь вспомнить хоть что-нибудь конкретное, Костров сформулировал весьма интересную фразу:

“Фаустов было так много к этому времени, и их антипод не имел никаких шансов на громкий успех”.

Парадокс в том, что он был прав и неправ одновременно. Было много фильмов про демоническое. Но именно Фаустов в них не хватало.

Как я уже писал и не раз напишу, если долго смотреть перестроечное и постсоветское кино, то во внешнем хаосе начинают проступать сквозные темы и сюжеты. Их не так-то уж и много, но они реально структурируют общую систему образов. В частности, можно выделить тему распадающегося пространства, обычно реализованного в образе мира как свалки, тему двойников, тему переосмысления советской истории и мифологии и так далее. Среди самых заметных и даже навязчивых тем можно выделить тему демонического или в целом оккультного вторжения в привычную, но иллюзорную реальность. Эта тема реализуется множеством способов: от прихода домовых из разрушенных домов до явления ангела-гомосексуала из невероятного фильма «Сотворение Адама». Но чаще всего эту тему реализовывали в образе Дьявола. Либо на основе текстов Булгакова, причём речь идёт именно о текстах во множественном числе. Единственная экранизация «Мастера и Маргариты» была в формате телесериала, что явно сузило коридор эстетических возможностей. Только один эпизод из этого скучного зрелища достоин своей безумной эпохи, и это, конечно, сцена бала. На ней невозможно поверить, что всё снималось исходя из телеформата, сотни голых дев либо расставлены в качестве декораций, либо идут очередью к Воланду в обнимку с мёртвыми и живыми на момент действия сериала злодеями. Гитлер и Сталин тоже присутствуют, что идеально передаёт дух своего времени.

Парадокс в том, что для появления Воланда фильм вовсе не должен был быть экранизацией «Мастера и Маргариты». Даже в чисто постмодернистской феерии «Красного острова» Александра Фенько появляется воландоподобная фигура Рудольфи, причём инфернальности только добавляет тот факт, что в основе образа явно лежит вполне реальный «советский Геббельс» от раннего национал-большевизма – издатель независимого журнала «Россия» Исайя Лежнёв. Человек, вошедший в итоге в советскую элиту за счёт крайнего цинизма и предательства всех былых идеалов. То есть реальная, вполне профаническая нечисть.

Ещё интереснее камео героев «Мастера» в «Роковых яйцах» Сергея Ломкина. Открытие профессора Персикова в нём оказывается в буквальном смысле дьяволовдохновлённым: источник красного луча – клинок Воланда, и именно бесы передают Рокку змеиные яйца под видом куриных. Понять, почему трикстеры из оригинального романа вдруг решили устроить массовую бойню, довольно сложно, до разъяснения мотивации сценаристы не додумались. Снег, остановивший змей и крокодилов на подступах к Москве, в свою очередь оказался прямым божественным вмешательством. Удивительно затянутый и скучный фильм, полностью распадающийся на части. Очевидный в паре эпизодов потенциал ретро-хоррора заменён на глупые метафоры, и всё это месиво идёт почти два бесконечных часа. Можно легко представить себе безумный вариант «Собачьего сердца» Бортко, в котором Воланд подсказывает идеи профессору Преображенскому, а Шариков безуспешно пытается придушить Бегемота, – но трудно поверить в то, что такой фильм мог бы быть скучным. Ломкину это блестяще удалось.

Помимо Булгакова, есть и сам Гёте. «Фауст» прямо цитируется в гениальном «Посвящённом», хотя чаще тема демона-соблазнителя реализовывалась в виде чудовищных поделок вроде «СекСказки» или «Отеля “Эдем”».

Уже поэтому вышеописанную тему нельзя назвать «фаустианской», скорее наоборот. Именно образа Фауста как описанной ещё Марло сильной личности, готовой перейти любые границы в поисках знания и власти над миром, в этих фильмах нет. А ведь этот образ действительно важен, Шпенглер не случайно объявил его архетипом, на котором основана вся западноевропейская цивилизация. И разница между «фаустианским» литературно-философским мифом и «антифаустианской» тенденцией в постсоветском кино вполне может прояснить причины неудачи европейского проекта в постсоветской России. Разница эта очень проста. В мифе о Фаусте человек является субъектом, действующим и рискующим своей душой согласно своей свободной воле. В постсоветских фильмах человек – это объект искушения. В абсолютном большинстве случаев героями этих фильмов показаны слабые, десоциализованные и не нашедшие себя в дивном новом мире типажи. Ну какой Фауст из не умеющего даже считать набоковского педофила из «СекСказки»? Даже известная цитата из Бродского, явно вдохновившая название фильма Фризена, тут не очень подходит: в отличие от «антифашиста и антифауста», эти типажи боятся и жизни и хаоса. Хаос обожают совсем другие силы.

Короче, реальными субъектами таких фильмов оказывается сама нечисть. Собственно, уже у Булгакова Мастер прописан явно бледнее лихой кампании демонов.

И самый яркий фильм по теме, «Взбунтуйте город, Граф!» (1991), с нескрываемой симпатией описывает подобных агентов хаоса.

Здесь стоит сделать небольшой шаг в сторону, так как этот фильм долгое время считался утерянным, как «Антифауст». И обстоятельства возвращения в список актуальных фильмов очень многое говорят об изменившемся коллективном бессознательном.

Фильмы начала девяностых сейчас всплывают на поверхность самыми неожиданными путями и в самом непредсказуемом контексте. И ещё больше странных фильмов остаются тотально недоступными зрителю. Вполне возможно, что огромный процент работ, снятых в тот короткий период абсолютной свободы, сейчас существует только в одном экземпляре, на старой плёнке, в частной коллекции или в архиве провинциальной телекомпании. Многие из этих фильмов и снимались в провинции, независимые кинофирмы появлялись в городах, где не было государственных киностудий и соответствующей инфраструктуры. Естественно, прокат таких фильмов тоже оставался во многом локальным.

Одним из известных нам примеров провинциального кинобизнеса является фирма «Новый курс» из города Пермь. Очень показательная история, на самом деле. За короткий период на волне успеха политического боевика «Любимчик» (рабочий-каратист вместо логичной и рациональной организации ОПГ уходит в политику, став кандидатом в депутаты, и вступает в конфликт с коррупцией во власти – редкая чушь) в Перми было снято несколько полнометражных фильмов. Потом настала шоковая терапия, и все доходы моментально сгорели в пламени гайдаровской реформы. Я думаю, что это не единичный случай и что именно такая история случилась со множеством других независимых режиссёров и продюсеров, история режиссёра Андрейса Аболса и его фирмы в Свердловске/Екатеринбурге тому подтверждение. В любом случае сейчас фильмы короткого периода расцвета пермского кинематографа в основном недоступны. То есть у разошедшегося по стране «Любимчика» есть копия с вхс, но «Оранжевый джаз» Исупова или очень любопытная, судя по описанию, «Мясорубка» Костычева сейчас доступны только жителям Перми, готовым заказать показ в пермской фильмотеке. Но есть ещё одно исключение.

Фантастическая комедия «Взбунтуйте город, Граф!» Сергея Гурьянова внезапно стала актуальной в конце нулевых. Тогда именно Пермь стала центром грандиозного культурного проекта, организованного известным галеристом Маратом Гельманом. Российская провинция не переживала такого вторжения актуального искусства со времён Малевича, раскрашивавшего с учениками улицы Витебска супрематическими узорами. А русская и русскоязычная провинция в целом весьма агрессивно относится к тому, чего не понимает и не хочет понимать. Я сам родом из маленького города, в котором родился Марк Ротко. Возможность привлечь туристов на родину известного художника привела к тому, что появился очень своеобразный памятник. И к решению построить музей. В итоге началась целая кампания протеста против возвеличивания «маляра-шизофреника». А ведь речь идёт лишь об одном, давно покойном художнике. На Пермь же обрушился целый поток художников. Живых и активных. Результат вполне предсказуем.

На фоне вышеописанного аннотация к полузабытому фильму читается как отрывок из очередной разгромной статьи в газете «Звезда»:

«Нечистая сила осуществляет грандиозный проект по установлению дьявольского порядка во всём мире. Центром эксперимента избран город Пермь».

Патриотически настроенные зрители так его и восприняли: известно, что этот фильм показывался в киноклубе патриотической лоялистской организации «Суть времени» с описанием, будто в фильме русский человек самим фактом своего существования планы нечисти расстраивает. Единственный доступный в Интернете вариант фильма был записан кем-то с экрана на камеру и выложен по частям на видеохостинг для онлайн-просмотра. Описание файла, опять-таки, сообщало, что перед нами пророческий фильм о том, как соблазняли Россию.

Так вот, после ознакомления с данным шедевром я в принципе не понимаю, как его можно трактовать в консервативном ключе. Это очень лихой фильм, чьи спорные художественные достоинства с лихвой окупаются по-настоящему диким сюжетом. Опишу только завязку.

Магистр ордена нечистой силы, правивший этим орденом со дня сотворения мира, возвращается в родимый ад после долгого отсутствия. В аду его ждёт большой сюрприз. Возглавивший орден Гроссмейстер резко изменил и внешнюю, и внутреннюю политику. Стремясь заслужить прощение от Бога, он установил в аду железный и добродетельный порядок. И намерен устроить то же самое на Земле, дабы и люди, по примеру чертей, начали ходить строем и питаться манной кашей без соли и сахара. В качестве образца для подражания Гроссмейстер выбрал город Пермь – как самое законопослушное и покорное место на Земле. Именно там, под видом научной конференции, состоится добродетельный шабаш, в ходе которого избранная астрологами будущая мать должна сочетаться браком с одним из двух кандидатов на роль отца будущего мессии. Не антихриста, а именно мессии, с самыми добрыми и благолепными задачами – возглавить усмирённое человечество.

Гроссмейстер, впрочем, считает одного из кандидатов, западного учёного-филолога, плохим вариантом, поскольку тот слишком умён и независим. Поэтому бесу, именуемому Графом, даётся приказ задержать нашего героя, любой ценой не пустив его на конференцию. Граф – явный трикстер, чёрт-диссидент, отказавшийся присоединиться к дивному новому аду. В свою очередь Магистр, тоже крайне недовольный нововведениями, даёт Графу тайное задание. То самое, которое вынесено в название фильма. Ведь любой бунт в Перми разрушит все планы Гроссмейстера.

В итоге весь фильм трое главных героев – а именно вышеупомянутый учёный, девушка, ещё не знающая о том, что она будущая мать мессии, и их случайный попутчик, страховой агент, – прорываются буквально с боем через Пермь, встречая на каждом шагу козни Графа.

Граф не просто так устраивает на публике безумные перформансы вроде террористического захвата трамвая с требованием проложить рельсы до Пакистана или постройки в центре эшафота для имитации публичной казни себя самого в образе вышеупомянутого террориста. Он шокирует и провоцирует, пытаясь предотвратить другой дьявольский план. Светлых сил в фильме нет, несмотря на наличие у чертей жуткого по виду идола, призванного олицетворять «Бога». Борьба на экране происходит между инфернальным порядком и инфернальным хаосом – с явными симпатиями автора в сторону последнего.

Это очень важный аспект. Я не являюсь любителем растекаться мыслью по дереву, придумывая метафизический смысл для продуктов массовой культуры. Обычно хватает более приземлённых концепций. Но это действительно знаковый симптом. На момент съёмок данной легкомысленной комедии выбор между оргией и манной кашей по расписанию автоматически делался в пользу оргии.

Не менее знаковый симптом, по-моему, состоит в том, что сейчас этот фильм используют для пропаганды своих идей люди, склонные скорее делать свой выбор в пользу манной каши.

Фигуру излишне независимого учёного, неподвластного искушению, можно назвать фаустианской, но он всё равно остаётся второстепенным персонажем в этом сюжете.

Впрочем, у него хоть есть соответствующий характер – в образе «Фауста» из последнего фильма подборки, «Мне скучно, бес» (1993) Юрия Борисова, уже нет ничего знакомого по классике. Что явно не делает его менее интересным, это невероятный артефакт эпохи. Вариация на тему «Фауста», написанная в стихах и переполненная откровенным богохульством и гомосексуальностью в полный рост. Стихи не особо талантливы, но очень впечатляют самим фактом своего существования, сценарий в форме поэмы – это действительно редкость: «Нигде не сыщешь такого товара, кровь президента из самовара…»

Мир, в котором происходит действие, просто изумителен. Тема вселенной как свалки доведена до логического конца, грудой обломков показаны и ад и рай. Причём если ад относительно предсказуем, помойка как помойка, то рай выпадает за все возможные рамки. Это тёмное, холодное и неуютное пространство, населённое дикими кочевниками-семитами и управляемое лживым божком-тираном. На общем фоне религиозного возрождения в то время этот эпизод выглядит крайне провокационно.

В свою очередь, Земля под этим небом вполне соответствующая своему абсолюту, в визуальном плане это мрачная и неприятная мешанина из различных эпох. Формально это некая империя, что соответствует изначальной легенде. На деле в диалогах персонажи постоянно ссылаются на опыт социального распада, актуальный для зрителей. Бесы, рассуждающие про финансовый кризис и отсутствие зарплаты, реально впечатляют. Образный ряд самой нечистой силы в основном ссылается на двадцатый век.

Центральный персонаж фильма – Дьявол. Его играет (кстати, как и Бога) отец режиссёра и сценариста, известный актёр Олег Борисов. Играет хорошо. Его Дьявол – это потрёпанный жизнью уставший старик, нуждающийся в свежей душе. Буквально Антимефистофель, полная противоположность классическому. Информацию о возможной добыче он покупает на неком гигантском чёрном рынке, где продаётся буквально всё. Дети, родители, кровь президента. Явная отсылка к заполнившим постсоветское пространство импровизированным рынкам. Предложенная душа оказывается танцором балета, которого продавец описывает как глуповатого юношу, но с красивыми ногами. Этот новый недофауст, естественно, даже не помышляет о договоре с нечистой силой, это ведь не маг или философ. Это вообще не личность. Дьявол сам к нему является и начинает соблазнять. В буквальном смысле: весь набор искушений связан только со сферой сексуальности. В ходе своего оккультного путешествия балерун влюбился в ведьму, ощутил страсть к гомункулу и сам стал объектом страсти для молодого и тотально извращённого императора. Впрочем, вершиной декадентского безумия стали вовсе не гомосексуальные эпизоды, этим зрителя давно не удивишь. Зато летающие вагины потрясли меня до глубины души. Стая женских половых органов. С крыльями. Летает. Герой выпускает их из ящика, после чего использует одну из них по прямому назначению. Прямо в кадре. На фоне этого мелочи вроде Бога в белом костюме на боевом вертолёте или штурма чертями небес уже не так шокируют.

Изумительный фильм. Просто изумительный. Глядя на это безумие, трудно удержаться от цитаты из Сталина. Эти фильмы, действительно, посильнее «Фауста» Гёте.

P.S. Согласно каталогу госфильмофонда, фильм «Антифауст» хранится в нём как «Кинодокумент №19422» и плёнка состоит из 9 частей. Этот факт даёт надежду на то, что в будущем плёнка будет кем-нибудь оцифрована и мы наконец-то увидим великого Авилова в роли падшего ангела Гильберта, вынужденного вернуться на Землю и убить собственную дочь.

Раймонд Крумгольд