Гудёж с Парфри

От интервьюера. Интервью записано летом 2010 года во время визита Адама Парфри на Московский международный книжный фестиваль. Все участники пили армянский коньяк и пьяны. Участники: Адам Парфри, издатель; Пётр Силаев — менеджер фестиваля; Григорий Ениосов — барабанщик группы Cavestom­pers. Ему пришло в голову, что было бы круто записать интервью на бобинный магнитофон из 60‑х — возможно, это было ошибкой, но выглядело стильно. Потом на протяжении месяцев Григорий расшифровывал белый шум, ко мне стенография пришла уже в этом виде. В тот момент мне было совершенно не до неё, потому что я находился в федеральном розыске, поэтому интервью чуть не кануло. А в позапрошлом году Григорий покончил с собой и теперь бобины не найти. Полностью эта стенограмма публикуется впервые.

Григорий: Как получилось, что вас занесло так далеко, и зачем вы приехали?

Адам: Единственная причина — я собираюсь вступить в коммунистическую партию и свергнуть псов империализма. В моей гостиной висел прекрасный портрет Иосифа Сталина, который я бы с радостью оставил на прежнем месте, но моя жена против. На самом деле Пётр предложил мне выступить на книжном фестивале в Москве, и удивительно, что он это в итоге осуществил.

Пётр: Шестнадцати лет от роду я столкнулся с книгами, изданными Адамом, — будучи мерзким девственником, я тут же влюбился в его стиль, подрачивал. Это было прекрасно и изменило мою жизнь, теперь мне 25, я по-прежнему девственник, не люблю людей, словом, настоящий мизантроп. На посту ивент-менеджера книжного фестиваля единственным верным решением для меня было пригласить Адама и заставить капиталистических свиней оплатить весь этот кайф.

Вопрос: Как вы думаете, есть какая-то связь между Сталиным, его усами и Люцифером?

Адам: Основа сатанинского поведения, особенно его теологический аспект, рассматривалась Церковью Процесса как закономерная часть природы человека. Кто-то, как Сталин, обладает дьявольским душком в определённых ситуациях, и сатанинские манеры у него явно присутствовали. Подобное рассматривается как нормальное поведение человека, и нельзя сказать, что оно имеет только негативную сторону. Определённо, есть и положительные моменты. Одним словом, я вижу чёткую взаимосвязь между Сталиным и Сатаной. Часть корпоративной системы создаёт полицейскую и тюремную системы, которые подпитываются за счёт неправомерных действий людей. Таким образом, человека провоцируют и подталкивают, и у него в итоге обнаруживаются проблемы с законом, либо он становится рядовым в нарковойнах. Удивительно то, что американская тюремная система на данный момент самая крупная в мире. Гораздо больше людей находятся в тюрьмах в США, чем в других странах.

Григорий: Мне кажется, Россия всё равно в этом вопросе вас уделывает.

Адам: Надо свериться со статистикой, сколько там народу у вас сейчас сидит?

Пётр: Что-то около 1,5 миллиона человек (Пётр не прав: на 2010 год всего 819 тысяч человек).

Адам: Да, у нас примерно столько же. На сотню американцев приходится десяток тех, которые сидят, а в России, мне кажется, что-то около шести из ста.

Григорий: Но тюрьмы-то ваши лучше.

Пётр: Нет, нет. Мне говорили, что американские тюрьмы ужасны, брутальны и всё зиждется на насилии.

Григорий: Но десять человек в одной камере там не сидят?

Пётр: Нет, зато у нас уровень насилия мощнее и тебя могут выебать в жопу.

Адам: Тебя могут выебать в жопу в российской тюрьме? Да ладно? В таком случае я знаю кучу народа, которые захотели бы отправиться в российскую тюрьму.

Григорий: Что вы как независимый издатель можете рассказать о взаимодействии с вашими читателями? Способны ли вы, как Сталин, объединить потребителей ваших книг вокруг одной идеи и управлять их коллективным сознанием?

Адам: Хороший вопрос. Мне кажется, есть что-то вроде общего принципа, которым руководствуются люди, которые ищут книги “Fer­al House”, но это не похоже на коллективное сознание православной или евангелической церкви. Это скорее поиск независимого мышления, а не лозунг “Следуй за лидером”, и если ты ищёшь, то тебе уже точно не стать тем, кто без раздумий вступает в ряды сомнительных партий и организаций. Есть определённая группа людей, которым нравится быть именно такими. Это групповое поведение или как?

Григорий: У вас просто секта.

Адам: Да, пожалуй.

Григорий: Получаете ли вы письма от душевнобольных читателей?

Адам: О, да у меня уйма огромных папок с подобного рода корреспонденцией. Это удивительно, сколько таких писем я получаю.

Григорий: И вы все их читаете?

Адам: Конечно! Нам приходило столько посланий от заключённых, невероятно.

Григорий: А в Америке любую книгу можно переправить в тюрьму, существует ли там цензура?

Адам: Нет. Я бы очень хотел посылать книги бесплатно тем, кто меня об этом просит, но финансово не могу себе этого позволить.

Григорий: Ну, к примеру, если человек себе закажет в тюрьму книгу “Как мне прикончить своего охранника”, что с ней будет?

Адам: Мы таких книг не выпускаем, но чаще всего многие издания либо выкидываются, либо отсылаются обратно, так и не достигая адресата в тюрьме. Иногда тюремная администрация мотивирует это тем, что в книге содержится порнография или намёки на неё.

Пётр: Заказывают “Extreme Islam”?

Адам: Нет, “Extreme Islam” не популярен у заключённых. Им по душе сатанинские книги. Правда, всё зависит от конкретного заключённого. Недавно я получил очень хорошее письмо от парня, который представляет из себя что-то вроде экологического террориста.

Вопрос: Какая книга, из выпущенных вами, вызвала наибольший резонанс в обществе?

Адам: Пожалуй, это книги о теориях заговора и сборники, посвящённые взрыву в Оклахоме. Проблема в том, что людям неудобно думать об истинной роли правительства в этих событиях, о теневом правительстве, которое действует у них за спиной. В Америке люди находятся под сильным воздействием официальной пропаганды. К тому же пресса обычно отзывается о подобных предположениях так, будто это болезненный бред сумасшедшего. В итоге получается странная ситуация: несмотря на то, что факты, излагаемые в книге, имеют прочную доказательную базу, все полагают, что читатели подобной литературы настоящие психи, то есть это своего рода цензура. К тому же люди крайне восприимчивы к подобного рода обвинениям, поэтому они будут всячески избегать знакомства с такой литературой.

Вопрос: В таком случае какая книга в своё время произвела на вас самое сильное впечатление?

Адам: Первая книга, которая по-настоящему открыла мне глаза, когда я был ещё ребёнком, называлась “Джунгли”, а написал её Эптон Синклер. Речь в ней шла о забое скота и людях, которые работали в мясоконсервной промышленности. В основном речь шла о местах вроде Среднего Запада и Чикаго. Я никогда раньше не задумывался о таких вещах: вот оно, мясо, которое ты ешь и при этом даже не подозреваешь, каким образом оно попадает на твой стол. В тот момент мне было десять лет, и я понял очень важную вещь, что за таким, казалось бы, заурядным процессом, как упаковка мяса в пластик и доставка его на полку супермаркета, стоит целая история. И, как правило, за каждой историей кроются ещё несколько. Книга была написана ещё в начале века и, несмотря на то что автор был социалистом, стала бестселлером. Это было очень смелое произведение для своего времени, и Синклер добился некоторых изменений, потому что люди испытывали отвращение после прочтения книги.

Вопрос: По роду своей деятельности вы часто имеете дело с людьми, мягко говоря, неуравновешенными, как авторами, так и читателями. Поступали ли вам угрозы какого-либо рода, были ли попытки расправиться с вами?

Адам: Да нет. Самым большим психом, который охотился за мной, был заместитель главы ФБР — он был действительно не в своем уме, и ещё был один шеф полиции, который руководил сразу двумя отделениями в разных городах. Оба они подавали на меня в суд. Это было забавно. Полицейский оказался мормоном, и мне приходилось ездить в Солт-Лейк-Сити каждый раз, чтобы участвовать в судебных заседаниях. Толком у них против меня ничего не было, а сам суд был блефом и пустой тратой времени.

Полицейский принёс на суд в качестве доказательств фотографии своей семьи и одновременно фото обложек моих ужасных книг и начал выступать с заявлениями в духе «посмотрите, я добропорядочный семьянин, а теперь взгляните на этого аморального издателя и ужасные вещи, которыми он занимается». Позже выяснилось, что всё не так гладко: от полицейского забеременела тринадцатилетняя девочка, и как только она имела неосторожность обмолвиться, что ребёнок его, недолго думая, он отправил её в тюрьму на 15 лет.

Также за мной вели слежку саентологи. Их лидер Рон Хаббард был каким-то таинственным образом связан с чёрным магом Джеком Парсонсом, который одновременно изобрёл ракетное топливо для американской космической программы. Одним словом, у саентологов был какой-то секрет, который они не хотели делать достоянием широкой общественности, и они начали меня пасти. На практике это означало, что они знают, куда ты направляешься, странные вещи начинают происходить с твоим телефоном. В итоге пришлось объяснять им, что в книге о Парсонсе не будет ничего о Роне Хаббарде.

Вопрос: Так каким же образом вам удаётся жить в окружении такого количества безумцев, плотно работать с ними — и в то же время сохранять здравый рассудок? Дело в циничном подходе?

Адам: Как можно быть циничным, если эти люди делают твою жизнь более интересной и насыщенной? Мне кажется, самые большие проблемы людей скрываются в системе убеждений и поведения. Люди чересчур материалистичны, им не хватает духа поверить, это и превращает их в циников. К тому же сейчас всё зиждется на научной основе, наука — единственный Бог.

Вопрос: А в целом ваше издательство — это крупная контора?

Адам: Вовсе нет, само издательство находится в удалённом уголке страны, а помимо меня в нём трудятся всего два человека.

Вопрос: Kак вы попали в издательский бизнес и какую книгу издали самой первой?

Адам: В конце 70‑х я жил в Сан-Франциско и принимал довольно много стимуляторов — бодрствовал и днём и ночью. И однажды на рассвете, около пяти утра, я наткнулся на странное место, куда люди сдавали вещи для умственно отсталых. И вот я увидел здоровый грузовик, который увозил тысячи книг на помойку. Выглядели они как вполне себе хорошие книжки, которые увозят на свалку. Мне стало любопытно, по какому принципу люди разделяют книги на те, которые имеют право продаваться в магазине, и те, которые отправляются в какое-то жуткое место. Мне ответили, что они оставляют только яркие книжки: именно таким образом они решали, хороша книга или нет. Блестящие, яркие книжки были достойными книжками. В итоге я заключил с ними сделку и забрал все ненужные книги прямо из мусорного контейнера на краю бедного района города. Я стал сбывать их оптом в книжные магазины по всей округе. Поскольку каждый день через меня проходили тысячи книг, я познакомился с ними ближе. В результате я забил этими книгами практически все магазины в области залива Сан-Франциско и окрестностей. К этому моменту я переехал в Нью-Йорк, уже обладая кое-какими знаниями о книгах, но мне совершенно не хотелось становиться оптовым торговцем, что-то подсказывало мне не идти по этому пути.

В Нью-Йорке я устроился на работу в книжный магазин “Strand” на Бродвее, некоторое время там даже работала Патти Смит, а нынче это огромный магазин; в любом случае он был ужасным местом для работы. Там я приторговывал стимуляторами, а в один прекрасный день мне предложили поработать для авангардистской театральной компании: нужно было печатать и верстать книги; таким образом я освоил и этот аспект работы, а также то, как они занимаются дистрибуцией. Позже, в 1984 году, они обеспечили меня одним из первых “Макинтошей” и первым софтом для вёрстки — так я познакомился с более экономичным способом выпуска книг.

В этот момент и именно таким способом я и выпустил свою первую книгу — ранний роман Геббельса «Михаэль». Кстати, в нём он романтизировал сознание русских рабочих с социалистических позиций.

….

Итак, первая книга, которую я выпустил, “Михаэль” Геббельса, сначала получила прекрасный отзыв в “Нью-Йорк Таймс”, и это было очень смешно. А потом на меня подал в суд Франсуа Жено, швейцарский миллионер, всю жизнь поддерживавший нацистов. Он пытался доказать мне, что он и есть правообладатель творчества Геббельса, и собирался подать на меня в суд, потому что, по его мнению, я был мерзким леваком.

Мало того, я получил письмо ещё и от автора фильма “Вечный жид” Фрица Хипплера, который, напротив, благодарил меня за публикацию такой прекрасной книги. Интересно, как они на меня вышли?

Пётр: Отличный старт!

Адам: Да, тотальное безумие, Франсуа Жено, потом Фриц Хипплер, кошмар.

Григорий: Сколько вам тогда было лет?

Адам: 26.

Григорий: Вы наверняка чувствовали себя КРУТЫМ, получая в 26 лет письма от таких типов, как Хипплер и Жено.

Адам: Ха-ха-ха-ха, о да! Но стоит сказать, что заниматься книгоизданием было крайне интересно, потому что в то время и в той реальности весь мирок бульварного чтива работал за счёт небольших типографских станков, например, университетских. Одновременно у этих издательств не было нормальной дистрибуции, их книги нельзя было увидеть в таких магазинах, как, например, “Barnes & Noble” — главной сети независимой книготорговли, — и мы могли им в этом помочь. Была одна компания под названием “Pub­lish­ers Group West”, и я почти случайно вышел на их представителей; как работает этот механизм в тот момент я толком не понимал.

Григорий: И таким образом вы приобрели права на книгу Геббельса у кого-то из этих людей?

Адам: Нет, я купил её уже в переводном варианте, полагаю, что права на неё числились за государством, так как никто не хотел оформлять на себя права на эту книгу. Подумайте сами, кто, находясь в здравом рассудке, захочет заполучить права на издание книги Геббельса?

Григорий и Пётр: Умно, хитрый ход! И в этот момент всплыл этот чёртов швейцарец Жено?

Адам: Позже я обнаружил одно забавное обстоятельство: один мой палестинский друг — Гази Баракат, он же один из участников альманаха “Культура Апокалипсиса-II”, его отец, крупный палестинский политик, говорил о том, что палестинцы получали деньги от Жено.

Адам: Точно, он же поддерживал кого-то из RAF и ещё кучу разных людей.

Адам: Да, он настоящий баламут.

Пётр: Как вы связаны с Церковью… Церковью Сатаны?

Адам: Да, я издавал ЛаВея, но я никогда не состоял в самой Церкви. ЛаВей всегда был мне интересен, я был с ним дружен, но никогда не хотел быть вовлечён в их дела. По сути, это и не Церковь в прямом смысле слова, ЛаВей — интересный человек с интересными идеями, который издал книгу, потом уже он называл это Церковью. Знаете, иногда люди называют это церковью, чтобы уходить от налогов, как делала это Церковь процесса. Но Антон ЛаВей сделал это, чтобы выебать Католическую церковь. Это не была какая-нибудь схема для делания денег. Если люди хотели карточку, документ с подписью, они отсылали ему 100 долларов и больше в своей жизни не платили ему ничего. То есть это нелепо, это вообще не деньги.

Пётр: Были ли вы лично знакомы с Антоном до того, как он стал действительно известным?

Адам: Он прославился в 60‑х, так что этот момент я не застал. Меня представил ему Бойд Райс в середине 80‑х. В это самое время В. Вэйл (V. Vale) из журнала “RE/Search” хотел поработать над книгой с ЛаВеем, но узнав, что я хочу того же самого, начал вести себя так, будто мы конкуренты. Ещё до личного знакомства с ЛаВеем он проявлял интерес к книгам, которые я выпускал. Ему нравилась моя концепция, и он внимательно следил за нашей деятельностью. Он познакомил меня со своей дочкой Зиной, и я даже какое-то время с ней встречался.

Вопрос: А Скай Сэксон, вокалист The Seeds, был частью Source Fam­i­ly?

Адам: Да, технически он состоял в Семье. Может быть, и сейчас, после смерти, он всё ещё является частью Источника. Я помню его как очень приятного и милого чувака, который постоянно одаривал меня разными штуками, например, диковинным странным ремнём. А в остальном Скай Сэксон находился на острие безумия.

Вопрос: Хотелось бы подробнее узнать о Pen­e­tra­tion — что это была за запись?

Адам: Это одна из частей в серии записей Yahowa 13 — психоделической группы, состоявшей из членов Семьи, под руководством отца Йода. Он, разумеется, никаким музыкантом не был, и это хорошо слышно на записях. Ха-ха. Мало того, в группе он был основным вокалистом. Их музыка — это настоящая отъехавшая импровизированная психоделия. В настоящий момент группа возродилась и находится в туре.

Григорий: Кстати, российские коллекционеры очень ценят эту пластинку.

Адам: Да, но скорее всего речь о переиздании оригинального винила, который практически невозможно найти в наши дни, разве что за 1000 долларов.

Вопрос: А была ли какая-то связь между этими тремя явлениями: Церковью процесса, Церковью Сатаны и Семьёй источника?

Адам: Нет, как таковой связи не было. Они не были друзьями или союзниками ЛаВея (речь про Источник). Церковь процесса однажды нанесла визит Антону ЛаВею, потому что обе церкви находились в рамках сатанического дискурса. Церковь процесса встала на эту дорогу ещё в 1963–64 годах, до того, как ЛаВей основал свою собственную Церковь. Любопытно то, что связь была, но они недолюбливали друг друга и постоянно конкурировали.

Вопрос: Какой выпущенной вами книгой вы больше всего гордитесь?

Адам: Думаю, это “Lex­i­con Dev­il”, потому что она о том времени, когда я рос в Западном Лос-Анджелесе. Я лично знал этих людей, знал школу, в которую они ходили, у меня была с ними связь. В книге огромное количество информации не столько о панк-музыке, сколько о подходе и том, как всё это создавалось.

Григорий: Кстати, The Germs записали свой первый демо-сингл на магнитофон, похожим на который мы пишем сейчас это интервью.

Адам: Скорее всего, да, Пэт Смир ответил бы на этот вопрос лучше.

Это было безжалостное время для зарождавшегося в ЛА панк-рока. Люди, стоявшие за этим явлением, были по-настоящему отвратительны и эгоистичны. Потребовались огромные усилия, чтобы преодолеть всё это дерьмо и выпустить книгу. Я до сих пор не совсем понимаю, как нам это удалось, учитывая тяжёлые характеры людей. Но сама история очень хороша и я лично очень доволен тем, как всё получилось, для меня это настоящее достижение. Книга получилось отличной, потому что в ней речь о тех, кто всё начал, какими бы уродами они ни были.

Вопрос: А как вам голливудский фильм о Germs, “What We Do Is Secret”?

Адам: О‑о-о‑о. Это по-настоящему отвратное кино, с которым связана отдельная история. Режиссёр фильма Роджер Гроссман не хотел платить за права на книгу. Его отец — чиновник в сфере развлечений и крайне неприятный тип, который представляет истеблишмент, — постоянно отравлял всем жизнь.

Вопрос: Так вы выросли в Сан-Франциско или в ЛА?

Адам: Нет, я рос в Лос-Анджелесе, а родился в Нью-Йорке. Мой отец был актёром, а чтобы зарабатывать этим ремеслом, нужно было переехать в Лос-Анджелес. Его карьера актёра на телевидении перестала приносить деньги так же, как и работа в театре и мюзиклы, а в ЛА он смог сниматься в полном метре, а иногда и на ТВ. Он был настоящим трудоголиком. В этих обстоятельствах я и рос в ЛА.

Пётр: Правда ли, что между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом существует определённое соперничество? Есть мнение, что это похоже на конфликт Питера и Москвы, Юга и Севера, северные снобы против более открытых людей с Юга.

Адам: Ну, снобы есть везде, и психопаты тоже. Кстати, есть один интересный персонаж, художник, забыл его имя. В своих полотнах он изображает войны между Южной и Северной Калифорнией. Очень смешные картины и отличный художник. Короче, я понимаю, о чём ты.

Вопрос: Вам самому какой город ближе: СФ или ЛА?

Адам: Когда ты где-либо вырос, тебе нужно оттуда свалить. Когда я обитал в ЛА, мне захотелось оттуда сбежать. Я уже подумывал о побеге из этого города, как вдруг, словно манна небесная, на нас свалился панк. До этого момента в этом городе было невероятно скучно и делать было абсолютно нечего, кроме как кататься туда-сюда на тачке. До панка единственный возможный угар происходил в иммигрантской среде, можно было прокатиться в восточную часть города и пообщаться с чоло, но с ними было довольно тяжело коммуницировать (там было стрёмно). Кстати, мы выпустили книжку “Cho­lo Style”, посвящённую этой культуре участников уличных банд. Эти ребята выпускали собственный журнал “Mi Vida Loca” (“Моя безумная жизнь”), позже был снят одноимённый фильм, напрямую не связанный с журналом, но показывающий ту же культуру и её атрибуты. С этим связана одна забавная история. Я обнаружил этот журнал в районе Мишн в Сан-Франциско, выглядел он дико, как бандитский журнал, сделанный на коленках, но было в нём что-то настоящее. Например, материал о том, как улучшить навыки стрельбы по людям из движущегося автомобиля. Я подумал, что это прикладное чтиво мексиканской мафии — чем журнал и оказался. Стало очевидно, что мне просто необходимо выпустить это. Я вышел на издателя “Mi Vida Loca” Рейнальдо Берриоса (Rey­nal­do Berrios), уроженца Сальвадора, переехавшего в Сан-Франциско. Существует два вида мафии, в Северной Калифорнии это мексиканцы, а в Южной Калифорнии — “La Famil­ia”; это разные банды гангстеров.

Вопрос: Они конфликтуют между собой?

Адам: Да, они сильно враждуют и ненавидят друг друга и постоянно мочат — происходит масса убийств.

Вопрос: Обычно про Калифорнию слышишь совсем другие вещи, все эти клише о солнечном, идиллическом месте, американской мечте и прочем.

Адам: Тем не менее это часть культуры. Возможно, живя в пригородах для среднего класса (sub­urbs), ты не сталкиваешься с подобным. Так вот, с Рейнальдо я впервые встретился в очень мрачном баре в СФ. Он прохрипел: “Адам, Адам, вернись сюда, мне нужно тебе кое-что показать”. И я подумал: “О, бля, только не это”. И тут он начал расстёгивать свою голубую оксфордскую рубашку — очень характерную для их чёткого стиля. Под рубашкой обнаружилась тело, испещрённое шрамами от ножевых ранений сверху донизу. Рейнальдо подытожил демонстрацию ранений словами: “Адам, это тебе не хуй собачий, я тебе говорю, для меня всё это реальное дерьмо”. Я, собственно, и не планировал подвергать его аргументы сомнению.

Вопрос: Почему вы в итоге переехали из Калифорнии в Сиэтл?

Адам: Я переехал два или два с половиной года назад из-за общей тяжёлой ситуации в городе, в том числе финансовой. Я помню, как отвратительно было в ЛА во время беспорядков 90‑х. В итоге ничего такого уж криминального не произошло, но тогда я решил для себя, что если всё пойдёт к чёртовой матери и начнётся хаос, я уж лучше буду в таком месте, где я могу выращивать собственную еду, завести кур, иметь запас продовольствия. На меня огромное впечатление произвели бунты в Лос-Анджелесе в 1992 году.

Вопрос: В Комптоне?

Адам: Да, всё началось в Комптоне, но затронуло и Голливуд, где мы тогда жили. Я был на улице незадолго до начала комендантского часа, нёс продукты из супермаркета, причём кругом были камеры видеонаблюдения и мне надо было дойти до полицейского блокпоста. Неожиданно на улице, по которой я шёл, появился вэн с чёрными парнями, которые стали стрелять из огнестрельного оружия в мою сторону. Сейчас это кажется смешным — типичная ситуация, когда всё катится в тартарары. Ты пытаешься увернуться от пуль, люди пытаются вломиться к тебе в дом (это тоже имело место), и ты думаешь: зачем мне всё это? Когда я был моложе, я хотел пройти через подобные приключения, и они в моей жизни были, но зачем мне переживать этот сомнительный опыт в очередной раз? Так что это стало одной из причин переезда, к тому же теперь я живу в очень красивой местности в двух часах езды к северо-западу от Сиэтла на берегу широкой реки практически на границе США и Канады. В 20 милях от моего дома находится единственный в Америке тропический лес, Каскадные горы, дикие, заповедные места, славящиеся туманами и всякой нечистью, которая в них обитает.

Вопрос: Звучит неплохо, и никто в вас не стреляет.

Адам: Ну да. Раньше я говорил, мне нужны места в первом ряду во время апокалипсиса, я хотел быть в самом центре ада. Теперь, думаю, мне это уже не нужно. Неплохо было бы вернуться к общинному укладу, но люди пока явно не готовы самоорганизовываться или хотя бы просто убирать за собой мусор. Я вполне готов к разрыву устоявшегося порядка, когда люди будут просто нормально относиться к друг другу, без всякого руководства свыше и посредников. Выращивать собственную еду, сортировать мусор, учиться этому и получать от этого удовольствие. У американцев очень глубоко засела рабская психология — они скорее будут бесконечно пялиться в телевизор, чем начнут что-то делать.

Вопрос: Какие советы, отталкиваясь от вашего опыта, вы могли бы дать отечественным независимым издателям?

Адам: Скажу одно: не стоит это делать ради людей, они всё равно не оценят вашей деятельности. Если вы готовы к альтруизму, готовы делать это ради собственного удовольствия, то делайте. Но если вы хотите заставить людей измениться или убедить кого-то в чём-то, заработать деньги на том, что вам нравится делать, то чем вы вообще занимаетесь? А ещё скажу: если вы занимаетесь тем, чем, как другие люди считают, вы не должны заниматься, — продолжайте этим заниматься. В итоге они увидят вашу мотивацию и начнут уважать и поддерживать то, что вы делаете, несмотря ни на что. Однако будьте готовы к тому, что это может и не сработать, — и в процессе не слишком сильно углубляйтесь в наркотики.

Вопрос: Только для достижения цели.

Адам: И не позволяйте людям убедить вас в обратном — что вы не можете заниматься, чем хотите.

Вопрос: Но тем не менее про ваше издательство нельзя сказать, что вы ничего не добились. Ведь ваши книги продаются не только в независимых небольших магазинах, но и у крупных сетевых дельцов вроде “Barnes & Noble”.

Адам: Всё совсем не так хорошо, как ты описываешь. Из тысячи с чем-то магазинов этой сети дай Бог, чтобы вы нашли одну книгу из нашего каталога в одном-единственном магазине. Некоторые люди в итоге узнают о том, что книги поступили в этот магазин, и ты продаешь им 1000 копий (в общей сложности мэйджорам). И ты называешь это крупным?.. И это в огромной стране с большим количеством магазинов. Короче, это скорее убыточное предприятие.

…

Адам: Против меня постоянно выдумываются какие-то дикие теории заговоров. Например, в какой-то момент пошёл слух о том, что я антигей. Это при том, что у меня множество друзей-геев, я издавал гей-литературу (книги «за геев»). И один чувак собирался уколоть меня шприцом с ВИЧ-инфекцией. И мой знакомый гей сидел рядом с этим человеком, это было в Сан-Франциско во время перформанса с Бойдом Райсом, во время того, как я был на сцене. Вот это дичь.

Вопрос: Я слышал, что вы выступали с некоей панк-группой?

Адам: Да, я записывался с Poi­son Idea, эти ребята, Джерри и Стив, с ними я по угару и записывался. Эту запись выпустил лейбл “Amphet­a­mine Rep­tile”, пластинка называлась “SWAT”, и там были песни про мусоров (“S.W.A.T. — Deep Inside A Cop’s Mind”, 1994). Я продюсировал запись и организовал это всё. Ещё я делал запись с группой The Tards с Бойдом Райсом. У нас была дауническая концепция, мы были одержимы телешоу и телерекламой.

Вопрос: Какая у вас любимая пластинка?

Адам: Люблю ранний Пинк Флойд, некоторые записи Битлз. Но если бы мне пришлось взять только одну пластинку с собой на необитаемый остров, то это была бы musique con­crete — Пьер Анри Мари Шеффе́р. Мне нравится, что она заставляет тебя думать о звуках, которые ты слышишь, и додумывать их в более музыкальном ключе, как они могли бы звучать. Сида Баррета и прочую психоделическую музыку я готов слушать снова и снова, а вот панк я почти не слушаю. Дело в том, что он очень ограничен именно в плане формы, но не в плане духа, который он содержит. Он очень сильно вдохновляет как форма, но при этом он замкнут в себе. К тому же, когда я хожу по городу, я постоянно его слышу, и он меня заебал. Я от него устал. Не хочу в очередной раз слушать песню Секс Пистолз или Клэш. Это скучно.

Бывает момент, когда ты слушаешь людей и они на тебя влияют. Но наступает и другой момент, когда теперь пора создавать что-то уже самому и развивать это. И чтобы это получалось, я уже не могу преодолеть себя и слушать всё это снова. Музыку в Америке раздувают до невероятных масштабов. Сначала она была чем-то свежим и особенным, а потом стала просто коммерческой и корпоративной штукой. Её используют для того, чтобы люди покупали одежду, мебель, бытовую технику. Вот чем стал панк, он просто используется для того, чтобы люди покупали. Я говорю про Америку, возможно, в России у вас всё лучше.

…

Адам: Мне нравится “Космическая одиссея 2001 года”, Фассбиндер, Вернер Херцог.

Пётр: В Лос-Анджелесе я обратил внимание на флаг с заключённым на государственном здании — к чему это?

Адам: Во время эры войны во Вьетнаме, особенно в 80‑е, 90‑е года, люди, которые называли себя патриотами, полагали, что американское правительство их бросило. Люди до сих пор находились в заключении, и США не торопились их вызволять. Целые семьи были озабочены этой проблемой и полагали, что Билл Клинтон и прочие чиновники должны были решить эту проблему и разыскать военнопленных, но удивительно, что они говорили противоположные вещи.

…

Адам: Следом Райх отправился в Юго-Восточную Азию и нашёл основного поставщика опиума в Золотом треугольнике по имени Кхун Са. Он был главным дилером и производителем героина, который получал все опиаты в регионе. И далее распространял их на территории США. В результате переговоров Райх выяснил, что Са имеет самые широкие связи в Белом доме и всё это является частью наркотрафика… Это вполне логично, достаточно вспомнить боксёрские восстания, когда англичане тоже стали сбывать опиум, почему же Америке следовало вести себя по-другому?

Они зарабатывали этим деньги и называли это секретными операциями. Разведывательные бюро получают уйму денег от правительства, но они отбивают эти деньги другими способами. Cпецслужбы курируют эти вопросы, вкладывают деньги и силы. Секретное теневое правительство проводит операции в таких же масштабах, что и разведслужбы России.

Это денежная операция, которая продолжается и по сей день. Людям не слишком нравится, когда они узнают об этих фактах, к тому же вас могут убить. Так, например, был убит журналист из газеты, который сделал материал о сбыте товара в гетто. Дилеры крэка из ЦРУ — как это вообще было возможно? Он погиб буквально через пару месяцев после того, как был опубликован материал, — но сперва его выставили сумасшедшим.

Вот в чём Россия и США схожи: секретное теневое ядро, которое обычно не принято обсуждать, но оно общеизвестно.

Вопрос: Тем не менее российская система в силу коррумпированности временами даёт сбои.

…

Адам: Мои родственники жили в закрытом городе.

Вопрос: Они сотрудничали с пришельцами?

Адам: У нас сотни подобных городов, где нету фактических адресов, только абонентские ящики до востребования.

….

Адам: Я слышал, у вас тут уран потерялся?

Вопрос: Да, мы приторговываем и этим стаффчиком. И продаём классным парням вроде Уго Чавеса. У моей однокурсницы отец был генералом восточной группы войск и в нужный момент успел реализовать бомбардировщик. Его семья до сих пор живёт за счёт продажи крыльев, шасси, фюзеляжа и прочих деталей, списанного имущества Страны Советов.

Адам: Да, кстати, мой дед принимал участие в строительстве посольства СССР в Вашингтоне, и оно было тотально напичкано жучками. Пионеры во время ялтинской конференции подарили послу орла, сделанного собственными руками, которого он водрузил в своём кабинете. Спустя двадцать лет выяснилось, что птица была идеальным прослушивающим устройством.

Вопрос: А вам нравится Филип Дик?

Адам: Да, обожаю этого автора. Особенно его “Человека в высоком замке” в жанре альтернативной истории. Вы представить себе не можете, насколько японцы оказали влияние на культуру Западного Побережья США в 1960—70‑е. Что они действительно осуществили (и об этом не раз упоминается в книге), это культура коллекционеров, так оно всё и вышло.

Вопрос: А вы лично были знакомы с Филипом?

Адам: Нет, но мне кажется, Антон ЛаВей был с ним знаком; Филип Дик был крайне изолированной личностью, к тому же со временем у него выработалась ярко выраженная зависимость от стимуляторов — амфетаминов.

…

Адам: Мой знакомый собирает материалы для книги о Стэнли Кубрике, о его связях с NASA. Полёт “Аполлона-11” и последующие запуски были сняты самим Кубриком. Эту же камеру он использовал на съёмках фильма “Барри Линдон”. Аппарат он получил непосредственно от агентства для осуществления съёмок в темноте. В этой истории важна роль человека, который работал на NASA и жил с Кубриком в течение трёх лет в его доме. Есть прямая связь между Кубриком и NASA. На видео “Аполлона-11” можно чётко увидеть высадку астронавтов, снятую через задний экран. Объекты в кадре вблизи и вдали выглядят одинаково. Передний план и задний план сфокусированы в одной плоскости. Вперёд, назад.

Вопрос: А вы знаете английскую группу Mason­ic? И что вы думаете про масонов?

Адам: Секрет в том, что секрета нет. Это настолько масштабно, во всяком случае я так чувствую, что люди просто не могут узреть.

FIN

Беседовали с Адамом Парфри
Пётр Силаев и Григорий Ениосов

Москва, 2010

Иллюстрации: ЁЖ

[Скачать статью в .pdf]

[Купить печатный журнал]