«Climax» Гаспара Ноэ: долгое послевкусие невыносимой сансаричности бытия

«Cli­max» – вечеринка от Гаспара Ноэ, в программе – танцы под кислотой. Достаточный анонс для того, чтобы захотелось посетить данное мероприятие. Люси в небесах с алмазами и раскрытия чакр духовности под аккомпанемент из псай-чилла, как можно было догадаться, не ожидается. Атмосфера восхитительного и немного пошловатого танцевального балагана в прямоугольнике поцарапанного красного пола постепенно перерастает в сексуальное безумие со вспышками насилия. Гаспар Ноэ, кажется, от фильма к фильму использует одни и те же художественные приёмы и образы, выпестовывая присущую ему эстетику мигающих неоновых вывесок и клубных подворотен. В «Cli­max» она достигла своего апогея и выглядит завершённой.

Работа камеры и света впечатляет необычными перевёрнутыми ракурсами и длинными, снятыми без монтажной склейки сценами, которые ведут нас по полутёмным коридорам дома, больше похожего на лабиринт. Текстуры грязной плитки и фотообоев, гнетущие и пульсирующие цвета в связке с музыкальным наполнением из тусовочных битов с характерной для них зацикленностью и скабрезным уханьем сочетаются в единую картину, которую можно назвать крайне вызывающей, но привлекательной. Отдельного внимания заслуживают танцы и хореография, которые занимают в фильме значительное место, так что поначалу кажется, словно смотришь один большой музыкальный клип.

Большая часть внимания отдана танцорам стиля Vogue (видимо, Ноэ показалось, что их гламурная манера хорошо дополнит атмосферу морального падения), но присутствуют также и Krump, Bone Break­ing и Illu­sion. Практически все роли в фильме исполнены именно танцорами, а большая часть событий и диалогов является спонтанной и достаточно художественно выполненной импровизацией на тему бэд-трипа в рамках основной канвы сюжета.

Однако, несмотря на хорошее танцевальное наполнение и ярких персонажей с маргинальным бэкграундом, фильм имеет заметное деление на две части: эстетическое вступление и последующую оргастическую вакханалию, в которой главные герои с их сантиментами и амбициями превращаются в потасканных и эмоционально неустойчивых существ, полных низменных страстей. Диалоги на сексуальные темы звучат невообразимо утрированно: сложно поверить, что кто-то действительно может вот так сесть, пускай даже и за стаканчиком сангрии с ЛСД, и начать долго и муторно обсуждать кто, кому и как, да какое место, со смазкой или без _бы_ ВДУЛ.

Возможно, конечно, это именно тот момент, где импровизация не-актёров нас подводит. Гипертрофированные и истеричные модели поведения, крайне характерные для фильмов Ноэ, в данном случае обезличивают и низводят всякое творческое начало героев, превращая их в агонизирующую, одержимую противоречиями биомассу. И хотя психоделические метания и пируэты в некоторых сценах выглядят впечатляюще, сама танцевальная среда и танец так и остаются не более чем прикольным визуальным решением, а главные герои могли бы быть смело заменены на кружок кройки и шитья или мышей-рокеров с марса.

Автор, кажется, с упоением коллекционирует людские перверсии и пороки, считая, что для разнузданной драмы всё сгодится: от гайдов по вылизыванию ануса (!), прилюдного опорожнения мочевого пузыря и селфхарма до избиения ногами беременной. В этом шабаше из трансвестизма и инцеста невольно начинает казаться, что было бы логичным провести параллели с творчеством какого-нибудь Клайва Баркера и назвать Ноэ сплаттер-панком минус кровь-кишки плюс залетевшая истеричка (без этого никуда).

Вся эта картинка из подноготной сознания человеческого сделана с такой любовью и вниманием к деталям, что, закончив просмотр и слегка протрезвев от увиденного, задаешь себе логичный вопрос: а о чём вообще был этот фильм? Если углядеть в нём поверхностный, моралфажеский посыл «ВОДКА (ЛСД) – ЯД, ЕБАТЬСЯ – СТЫДНО», то об этом же вроде и так из каждого утюга доносится, да и вообще вот сейчас обидно было: столько делается исследователями-активистами вроде Дэвида Натта и MAPS для переосмысления идей психоделической психотерапии и степени вреда от веществ, а тут всё, как и обычно, в максимально чёрном цвете. Однако с каким знанием дела и нескрываемым удовольствием! Кажется, это фильм-фантазия, картинка, где натянутые и местами достаточно наигранные конфликты и образы призваны своей карикатурностью дополнить и завершить целостность артхаусной эстетики, ни к чему особо не призывая.

После просмотра, как и в случае со «Входом в пустоту» и «Любовью», остаётся долгое послевкусие невыносимой сансаричности бытия.