Толстовские upyri под Курехина: «Пьющие кровь» Евгения Татарского

Оказывается, «Господином Оформителем» впечатлились не только мы с вами, но и режиссер Евгений Татарский, снявший через три года мистический триллер «Пьющие кровь». Композитором в него позвали также Курехина, что стало сильным местом картины: отличное музыкальное сопровождение от электронно-струнной истерики в ужасные моменты до восхитительных вальсов и мазурок на балах, наполненная тревожными поскрипываниями и покашливаниями ночь, пронзаемая неразличимыми то ли криками, то ли мяуканьем.

Упыри тоже получились на славу: в отличие от вампиров западного кинематографа, тут перед нами не утонченные молодые люди и вечно юные секс-вампирши, но и не копполовский гротескный вековечный кровосос, все как один тающие на свету. Нет, самые обыкновенные русские помещики, от которых ожидаешь, что кровь они станут сосать разве что из крепостных — властная хлебосольная генеральша да стареющий, но молодящийся округлый помещичек, всем «харизматично» предлагающий «табачку‑с»; с удовольствием греются на итальянском солнышке, вяло ругая «сегодняшнюю молодежь». Весьма натуралистичные маски (таким ребятам бы даже из трех томов Гоголя уготовлен был бы не первый, а второй), родные, до боли знакомые — отлично маскируют суть, кошмар которой возникает в картине неожиданно и впечатляюще.

Мрака нагоняет и зловещее подмосковное поместье с Зеленой Комнатой, откуда удачей будет вернуться живым и где разворачивается основное действие, и зачарованные портреты, способные каким-то образом скрывать упырей в себе, и шабаши, итальянские и отечественные, на которых собираются для инициации новичков. К сожалению, более-менее внятно понять, что у вампиров происходит, не представляется возможным — в сложный ритуал иногда вовлекаются даже подчиненные люди, но что за писания там демонстрируются на каменных плитах, в какой очередности и к какому напитку они там прикладываются — остается на совести режиссера, у Толстого такого вроде бы не было.

Для нас отдельно интересно рассмотреть, как в фильме ведет себя реальность, всеми правдами и неправдами выдавливающая из себя существующий, но иррациональный кошмар. Дело в том, что большая часть ключевых моментов с участием упырей постфактум удивительным образом выпадает из памяти участников: вот ты не знаешь, куда деваться от обворожительного чудовища в своей спальне — а вот находишь свои сны про опасных незнакомок у своей постели вульгарными; вот стреляешь в угрожающего другу кровососа посреди дьявольского шабаша — а вот уже и не было никакого шабаша, куда только порох с пулями делись. Правда, укусы у друга на шее остались. Откуда они? А черт его знает…

В результате «злодеи» видятся эфемерными, иллюзорными, скорее всего выдумкой — а смерти, конечно же, случайными; и человеческое рацио тут мешает увидеть картину ясно, а не помогает. У героя без страха и упрека, впрочем, получается прекрасно справиться со всеми угрозами и препятствиями… Ну или почти получается. В конце концов, какой счастливый конец может быть счастливее конца, после которого ничего никогда не закончится?