Южная Готика. Заметка о «Стране Приливов»

«И этот хоррор — все это детство с реальными и отраженными в детских головах маньяками, вся эта южная, преимущественно летняя природа-погода прекрасная, а под запеченной корочкой — ад и всяческий Ростов-папа урляцкий — короче, все это Денис замечательно талантливо и ярко препарировал»

Цитата взята из книги Феликса Сандалова
«Формейшен: История Одной Сцены»

Возрадуйтесь кроторианцы! Наконец-то вышел студийный альбом «Церкви Детства» с песнями, которые многие уже успели выучить наизусть благодаря записям с концертов. Это именно архив, материал достаточно старый, Денис за время доведения альбома до ума успел выпустить дарк шансон альбом «К Святым Местам» и создать сайд проект «Братья Тузловы». Даже песня «Брейвик», самая провокационная на альбоме, уже успела выйти в другом варианте на последнем альбоме «Барто». Эта песня была исполнена дуэтом с Марией Любичевой при записи «Страны Приливов» и затем просто подарена.

Ещё Третьяков успел всерьёз занятся таро и войти в орбиту «Касталии». Плюс готовится новый альбом, о котором говорить ещё рано, но все кто знает, ждут с нетерпением. Это будет большой сюрприз для нашей оккультуры. Вспоминая, сколько отличных песен он уже написал, но перестал исполнять со временем, казалось что и эта программа останется в формате песен под гитару.

Хорошо, что всё не так.

Сам Третьяков описывает альбом как «грязный, гаражный». Это хорошо описывает звук, но сами песни скорее напоминают про феномен так называемой «южной готики». То есть книг и фильмов про американский юг, с пугающими городского читателя/зрителя крестьянами, безумцами, сектантами и их проповедниками. Самый очевидный пример – романы Фланнери О’Коннор, особенно «Мудрая Кровь» и близкие по духу старые фильмы вроде «The Night of the Hunter». Всё это соприкасается с хоррорами про реднеков вырожденцев, нарезающих для ужина заезжих горожан. Только если «Две тысячи маньяков с бензопилами в техасских холмах с глазами» ставят своей целью только напугать городского зрителя хтоническими чудовищами из глубин провинции, то «южная готика», в лучших своих образцах даёт этой хтони право голоса. Прислушивается к её молитвам и находит там пугающую красоту.

Строго говоря, фильм «Tideland» отчётливо укладывается в эту категорию, наследуя гениальному фильму «The Reflecting Skin». Естественно, этот феномен перешел и в музыку, вся волна дарк-кантри и готик-американы основана на этой эстетике. Только эффект отстранения, возникающий от песни о религиозной мании презираемого и пугающего в другой стране/культуре реднека резко изчезает, если его заменить на не менее презираемого и пугающего «кубаноида» или казака. В песнях «Церкви Детства» нет отстранённости и стилизации, они звучат буквально изнутри описываемой в них тьмы. В случае со «Страной Приливов» это усиливается активным участием другого певца русской почвенной хтони, Бранимира Парщикова. Его весёлый выкрик в «Чубчике» о том что «Там за гробом русская земля» добавляет альбому особо тёмные глубины. Не политической, конечно, апокалиптической. В первой же песне приходит саранча, в последней – светит сквозь туман «антихристан». В заглавной песне казаки следуют за сатаной, который ведёт старый трактор и которому нужно прклонится ради иной жизни. Разумеется реальные казаки на такие предложения смотрят явно негативно, в своё время Третьяков написал пост в ЖЖ под названием «Манифест Казаков Сатанистов» и это вызвало эпический по тем временам скандал. При этом, парадоксальным образом, именно такую музыку можно назвать казацкой. Своё время и своё место передано блестяще. Альбом писался буквально перед началом войны и это просто пугает, когда слышишь тяжёлую версию старого злобного «Урожая». Это очень старая песня, её первый раз издали на кассете в 2001-ом. Она бы прекрасно подошла к компиляции Lavana на «Гелиофагии» так там вся образность строится вокруг связи крови и зерна. Хлеб в колхозе хорош оттого что в чернозёме лежат расстрелянные в прошлом жители деревни. Упоминание «грозных городов» ставит песню в контекст девяностых, но от финального «Пусть прольётся кровь / Пускай мы кровью захлебнёмся» становится реально жутко, так как эта кровь совсем скоро пошла сплошным потоком.

Юг России с казаками и радикальными попами прекрасно сочетается с эстетикой южной готики. Плюс нельзя забывать про «треугольник маньяков», дело Чикатило и его многочисленных последователей повлияло на ростовскую сцену ничуть не меньше, чем Moors murders и Питер Сатклиф повлияли на манчестерскую. Недавно в свободный доступ выложенна Сандаловская «Russia’s Hidden Reverse», то есть «Формейшен: История Одной Сцены», и в ней эта тема рассматривалась подробно. Нельзя обойтись без большой цитаты:

«Денис Третьяков: Маньяки, конечно, это доминанта. Я же был отчасти знаком с Чикатило. Я общался с ним несколько раз. Я был в летнем лагере, он к нам с моим другом приставал, был 1984—1985 год. Мы тогда сумели от него улизнуть, но позднее я проходил свидетелем по делу «Лесополоса». Психофон у нас в регионе тяжелый. Огромное количество маньяков и преступлений, совершенных против детей. На эту тему существует масса информации, от дурацких фильмов на Рен ТВ до серьезных научных работ, что есть такой «треугольник маньяков», на вершине которого Шахты, а снизу Ростов и Таганрог, и масса убийств на сексуальной почве, осуществленных ненормальными, происходит внутри этого треугольника. В десятки больше раз, чем в остальном по стране. И не Чикатило единым. Многие мои знакомые подвергались таким нападениям, особенно в Новочеркасске. И «Церковь детства» была нами создана как такая организация по защите детей, наша собственная гражданская оборона. Все эти иконы с мертвыми хомячками — они отсюда. Все это сильно повлияло».

Повлияло действительно всерьёз. Книга Сандалова блестяще описывает русское музыкальное подполье девяностых, находившееся под прямым влиянием британского «эзотерического подполья», описанного, в свою очередь, Кинаном. За одним исключением, в переводе книги Сандалова на английский язык невозможно представить себе слово «esoteric». Именно оккультной составляющей у формейшена практически нет, за редкими исключениями. И главное исключение – Третьяков, настоящий, серьёзный мистик. Даже на фоне ростовской сцены, полной действительно ярких авторов, он остаётся абсолютно уникальным. Единственным в своём роде представителем эзотерической формации, взявшим русский экзистенциальный пост-панк и добавившим в него настоящей, ни капли не бутафорской тьмы.

Серьёзный претендент на лучший русскоязычный альбом года.

Раймонд Крумгольд (Raimonds Krumgolds)