Мережковский видел сон

Он специально записал эту дату. 4 ноября 1919-го года. День, когда пожилой и нищий эмигрант раскрыл главную тайну вселенной. Вычислил необходимость существования Неведомого Бога. Агноса. Силы, которая находится вне вселенной и вмещает в себя все её варианты. Ему оставалось жить чуть больше года, он давно решил для себя, что покончит с собой, как только закончатся последние деньги. Его последний капитал – способность шантажировать правительство – испарился вместе с Российской Империей. Конечно, это помогло ему раствориться среди новой эмиграции: беженец из России по умолчанию считался беженцем от революции, тем более что он сам так считал. Просто в его случае революционный террор случился на три года раньше и заключался в травле со стороны левой прессы и предательства со стороны соратников, отказавшихся закрыть глаза на одно недоразумение.

В любом случае, даже на грани нищеты и смерти наш герой продолжал искать знание, способное помочь человечеству и уничтожить заодно его злейших врагов, евреев. Он верил, что пройдут десятилетия, и новые люди без предрассудков найдут в архиве его рукописи и поймут их значение. Постигнут Агнос.

Этот образ безликой и безличной силы был необходим ему для функционирования собственной картины мира. Эволюционирующей материи, постепенно развивающейся от одномерного пространства к многомерному перед неизбежным возвращением в небытие. Мережковский специально отмечал, что это не христианский бог, милосердный и обладающий личностью. Но, несмотря на все попытки замаскировать событие чисто научной лексикой, очевидно, что речь идёт о религиозном откровении. После многих лет яростного атеизма Мережковский нашёл своего бога. Точнее богов, финал работы «Универсальный ритм как основа новой концепции Вселенной», единственной доступной части его книги «Схема новой философии Вселенной» (Sché­ma d’une nou­velle philoso­phie de l’U­nivers) описывает будущее, в котором постигшие истину люди воздвигнут храмы существам восемнадцатого измерения, соответствующих античным божествам и поставят рядом алтарь «неведомому Богу». На самом деле уже в его первом и единственном романе «Рай Земной» мудрый педофил из светлого будущего приветствовал со своим гаремом солнце откровенно религиозной церемонией. При том, что роман в целом откровенно атеистический.

Этим фактом воспользовались на пике педофильского скандала, когда стало ясно, что засветившегося перед левой прессой патриота необходимо уволить из Министерства Образования, но при этом не спровоцировать на раскрытие политических секретов. Решение оказалось довольно изящным, министерство просто узнало о существовании романа «Рай Земной» и ужаснулось открытой проповеди атеизма. Остальные аспекты романа, вроде призывов к уничтожению человечества вообще и отдельных рас и наций в частности и с последующим выведением с помощью евгеники специальной расы сексуально раскрепощённых вечных детей никак не мешали их автору исполнять обязанности профессора. Но атеиста к студентам нельзя было пускать, зато можно было оставить его среди штата министерства и продолжать платить зарплату. Рассчитывая на ответное молчание.

Случай профессора Мережковского поднимает очень неприятные вопросы. Несмотря на очевидную литературную бездарность, которая особенно ярко проявилась в его чудовищной метафизической поэме «Слёзы Брамы», в качестве учёного-теоретика он демонстрировал все признаки гениальности. Гениальности, прекрасно совместимой с одним из радикальных злодейств. Михаил Золотоносов в своей блестящей книге «Братья Мережковские: Книга первая – Отщеpe­nis Серебряного века» приходит к довольно жуткому выводу. Главное достижение Константина Мережковского в поле теоретической науки – теория симбиогенезиса – была сформулирована вскоре после того как он купил у родителей шестилетнюю Калерию. Получается, что мы имеем дело с блестящим учёным, которому для нормального функционирования необходимо пытать и насиловать детей. С другой стороны, у нас нет ясной хронологии того, как в нём развивалась сексуальная мания. Он успешно избежал суда, благодаря явной помощи покровителей, давших ему сбежать за границу. Главные улики, дневник со списком изнасилованных и порнографический фотоальбом, в итоге исчезли из архива. Они, безусловно, были; без них это дело не было бы возбуждено. Сохранились описания фотографий, подробности хранения, известно как документы попали в руки полиции, есть даже текст письма Мережковского своим покровителям с требованием поручить полиции провести обыск у «шантажиста» и извлечь компрометирующие материалы, ни в коем случае не читая их. Однако сейчас от дневника и альбома не осталось и следа, кто-то незаметно извлёк их, видимо в годы войны. Если бы не революция, у Мережковского был бы шанс вернуться через годы в Россию и выиграть суд за счёт отсутствия прямых улик. Он почти выкрутился. Ушёл добровольно и безнаказанным. Однако забытым, и без столь необходимых ему двенадцати учеников. Еврейский прогресс продолжил нести зло и несчастья всему измученному человечеству, уничтожая счастливое детство. Мир остался адом.

В научном и творческом наследии Константина Мережковского по-настоящему поражает пугающая симметрия его взгляда на мир. Судя по всему, каждый аспект его мышления, без исключения, вращался вокруг одной грандиозной и навязчивой идеи. Мы можем взять теоретическую науку, философию, религию, политику и даже сексуальность – всюду мы встречаем одну и ту же мысль, повторённую в разных контекстах. Неодолимую, ломающую силу эволюции / прогресса / взросления и необходимость насильственно остановить этот естественный процесс. Происхождение этой навязчивой идеи вполне очевидно, русские нигилисты XIX века славились своим религиозным отношением к факту, что человек произошёл от обезьяны. В текстах писателя-символиста Дмитрия Мережковского его старший брат Константин представлял собой молодую копию Базарова. Фанатик естественных наук, высмеивавший, к сожалению Дмитрия, любой мистицизм и горячо поддерживавший народовольцев. Будущего организатора казанской «Чёрной Сотни» изгнали из дома за бурную радость после оправдания присяжными Веры Засулич. Разница между этой сценой и идеями, высказанными в теоретическом приложении к «Раю Земному» просто поразительна. За 25 лет он полностью сменил своё отношение к прогрессу, хотя и сохранил всю страсть по отношению к нему. Верующий стал яростным богохульником. С ним что-то случилось. К сожалению, мы не знаем, что именно. Слухи, приведённые в прессе с началом скандала, говорили о нервном срыве, связанном с увлечением спиритизмом, после которого Константина Мережковского поместили в сумасшедший дом. Видимо неофициально, так как документов не сохранилось. Уже потом, по слухам, был некий скандал педофильского толка, после которого Мережковскому пришлось бежать за границу. Доказательств перечисленному нет, но множество косвенных данных делают эту историю правдоподобной. В Крыму Мережковский стал учеником Николая Вагнера известного биолога, спирита и крайнего антисемита. В статьях Вагнера на тему спиритизма упоминался его ученик, сперва горячо увлёкшийся спиритизмом, но потом ставший скептиком. Даже в конце жизни, судя по «Схеме Новой Философии Вселенной», Константин Мережковский продолжает читать книги по спиритизму. Историю про педофильский скандал косвенно подтверждает сам факт ничем внешне не мотивированного отъезда за границу с публикацией там «Рая Земного». В теоретическом плане Мережковский уже пришёл к идеям педофильской ультраправой утопии, и нет никаких оснований считать, что он тогда ещё не был способен к практической реализации своих идей.

На самом деле если исключить сексуально-эстетический аспект, то мы увидим вполне традиционный консерватизм формата «предки были счастливы, подтираясь лопухами, так загоним же потомков в этот рай». Политическая часть приложения к «Раю Земному» полна рассуждений о довольных всем в своём невежестве крепостных крестьянах и восхитительной теократической республике, построенной в Парагвае иезуитами. В своём лицемерии он даже заявил о своём желании быть счастливым индейцем под властью Святого Ордена, хотя весь остальной текст ясно указывает на желание быть иезуитом и страдать от наличия знания и власти. Вся реальная политическая деятельность Мережковского была попыткой создать на основе «Союза Русского Народа» некое русское масонство. То есть ультраправый орден православных иезуитов. Он крайне редко выходит на поверхность с антисемитскими речами, предпочитая сочинять анонимные доносы, иногда в форме статей. Под чужим именем он приезжал в Петербург договариваться о финансировании в Казани антисемитской прессы и вооружении погромщиков. Общественность знала, что он правый проправительственный профессор, даже на свою должность он был назначен указом сверху вопреки сопротивлению левого лобби в университете. Шансов получить эту должность честно, через голосование, у него не было. Золотносов логично предполагает, что внешний образ благонравного учителя и патриота был необходим ему для извращённого сексуального удовольствия, но с не меньшими основаниями мы можем предположить, что он искренне считал себя благодетелем. Спасающим народ путём архаизации. Спасающим детство путём запрета на обучение всему, кроме самой естественной из существующих наук.

В принципе любой патернализм с его тенденцией восхищаться наивной народной мудростью и сохранять её чистоту взамен на отказ этому самому народу в политической субъектности можно назвать политической педофилией. Только в реальности даже в случае Егора Холмогорова этот термин выглядит некоторым преувеличением. С другой стороны, в истории известно множество случаев с разоблачением педофилов среди священников, консервативных политиков и воспитателей патриотизма у подростков. Это всегда воспринимается как удачная маскировка, ничего не говорящая о правой идеологии в целом. На данном фоне пугающая ясность теоретических построений Мережковского выглядит уникальным феноменом. Он словно довёл антипрогрессивный дискурс до конца, развращая народ как ребёнка и ребёнка как народ.

Разумеется, он не стал педофилом из чистого теоретизирования: размышления об эволюции не делают один тип сексуальных партнёров привлекательным, а другой –  отвратительным. Из «Рая Земного» очевидно, что автора тошнило при виде взрослой, рожавшей женщины и наоборот привлекали двенадцатилетние девочки. Этот набор симпатий и антипатий наверняка присутствовал в нём и при юношеском увлечении левыми идеями и прогрессом. Возможно, он смог бы сформулировать свою утопию и в левых терминах. Но факт остаётся фактом: единственный пример политической педофильской теории – правый, даже ультраправый. Но не традиционалистический. При всех поклонах в сторону античности утопия Мережковского не имеет к древней Греции никакого отношения. Во-первых, Мережковский гетеросексуален, хотя в прессе его обвиняли и в насилии над мальчиками. Даже если это правда – случай был единичным и не укладывался в modus operan­di уважаемого профессора. Но куда важнее другой аспект: в фантазии Мережковского отсутствует фактор взросления, то есть инициации и продвижения в иерархии. Его «счастливые дети» никогда не повзрослеют. Их убьют при первых признаках старения. Естественно с любовью и из жалости.

Его Рай – грандиозный лагерь смерти с биологически детерминированными ролями. В нормальной правой утопии вполне можно представить его рабов, специально выведенную расу не способную понять, что она несчастна. То есть аналог идеализированных индейцев под иезуитами или русских крепостных крестьян. Но Мережковскому недостаточно прославить необходимость самовластия и прелести кнута; его фантазия тотальна. Ему необходимо чужое счастье, что решается поразительным решением. Искусственным выведением расы не способной быть несчастной. Заточенной под счастье как болонка заточена под подушку на коленях. Экзотические полуразумные животные, радующие своей красотой взгляд и ласкающие тела подлинных жителей утопии. Элои и морлоки как итог сознательной селекции.

У любого описания светлого будущего есть одна и та же изначальная, системная ошибка. Автор всегда подменяет собой человечество. Мережковскому хватило ума заметить это. В теоретическом приложении к «Раю Земному» он размышляет о том, что каждый взрослый человек видит счастье в чём-то своём, в то время как дети везде одинаковы. Поэтому необходимо уничтожить взрослых как биологический вид, не способный к унифицированному счастью. Однако Мережковский всё равно попал в логическую ловушку, просто замаскировал её аляповатой картинкой с голыми нимфетками. В его Утопии есть взрослые, сознательные субъекты, являющиеся коллективным Мережковским, подобно тому, как в графоманской поэме «Слеза Брамы» он описал себя в виде верховного божества. Раса стариков, которым дозволено быть некрасивыми и получать знания, поскольку они сами решают, кому что позволено. Тайная власть, ставшая относительно явной по причине уничтожения всех конкурентов. Восторжествовавший заговор нигилистов-мизантропов-педофилов. Персональный рай.

Тут мы касаемся важнейшего аспекта мышления нашего героя. Мережковский был крайним конспирологом и активным конспиратором. Вера в существование заговора, враждебного ему лично и человеческому счастью в целом, была основой для его яростного антисемитизма. Желание же возглавить контрзаговор, и самому стать тайным владыкой мира оказала явное влияние на его политическую деятельность. Он фантазировал о мудрых иезуитах, способных понять и осуществить его предложения о новом устройстве мира и предлагал создать «русское масонство», принадлежность к которому открывала бы путь к должностям и реальной власти. В «Союзе Русского Народа» он действовал именно так. Анонимно, эффективно и требуя преференций по службе и в финансировании научной деятельности. Эта анонимность политической работы объясняет главную загадку всей этой истории. Он напечатал книгу под собственной фамилией, возможно пытаясь воспользоваться литературной славой своего брата. Цензуру эта книга не проходила, так как была напечатана в эмиграции, в Берлине. Но трудно предположить, что перед решением работать с этим человеком в таком щепетильном деле как организация лоялистского террора начальство не навело справок о потенциальном агенте. Публичное лицо, написавшее подобную книгу, было бы навсегда дискредитировано в политическом плане. Многие аспекты этого дела заставляют предположить, что правительство знало о теоретических работах и практических экспериментах профессора по созданию новой сексуальности. Вполне удовлетворённое тем фактом, что всё остаётся в тени. Но мы никогда уже не узнаем этого точно. Возможно, он даже распространял свои идеи среди высокоморальной провинциальной элиты. Сейчас нам известно, что высокопоставленные педофилы имеют склонность сбиваться в структуры. Сам тип мышления Мережковского подсказывает, что он должен был проповедовать. Возможно, на суде шокированные современники узнали бы много интересного о сексуальной жизни патриотов. Не удивительно, что правительство сделало всё для предотвращения этого суда. Он писал из эмиграции письма правительству, одно из которых привёл Золотоносов. В нём рациональные идеи вроде создания укрепрайонов вместо крепостей, показавших в войне свою неэффективность, сочетались с наполеоновскими призывами немедленно изменить размер железнодорожной колеи и завоевать Индию. Официально на письмо никто не ответил.

Неизвестно, когда и как из дела исчезли прямые улики в виде фотографий и дневника. Возможно, одно из его писем достигло цели. Если бы он вернулся после войны в царскую Россию, то у него были бы все шансы победить в суде. Только Россия не пережила войны. После февральской революции он написал открытое письмо монархистам, в котором конспирология автора достигла логического предела. Он предложил для восстановления монархии заключить союз с мировым еврейством против мирового социализма и масонства.

После октябрьской революции надежд не осталось. Одинокий, нищий и озлобленный он продолжает писать, но читателей у него уже нет. Он пишет текст на французском «Инструкция для последователей моей доктрины спасения человечества»; судя по желанию видеть себя во главе двенадцати учеников, в нём уже в полный рост развивается комплекс мессии. Попытка опубликовать текст при жизни провалилась в связи с обострившимся антисемитизмом автора. После октябрьской революции и гражданской войны, естественно интерпретированные им как акт геноцида евреями русских, никакой возможности для переговоров не осталось. Он призвал к научному эксперименту в виде стерилизации всех евреев мужского пола для подтверждения гипотезы, что это событие принесёт на планету мир и спокойствие. К чему-то похожему – с левой стороны – призывал Михаил Энгельгардт в своей изумительной брошюре «Очистка Человечества», в которой плохо понятый дарвинизм смешался с яростью от поражения революции пятого года и наступившей реакции. Эсер-максималист, то есть безусловный сторонник террора, призвал в этой маленькой книге к этическим чисткам. Тираны и сатрапы объявлены отдельным биологическим видом, в котором склонность к реакционной политике передается по наследству. Следовательно, необходимо их всех поубивать вместе со всем потомством. Идея Мережковского выглядит логичнее, поскольку для него склонность к революционной политике являлась этническим маркером. Да и гуманнее: убивать он никогда не призывал, только организовывал погромы, снабжая убийц оружием. Но тут нужно помнить, что нацисты тоже не планировали Холокост, изначально собираясь обойтись принудительной эмиграцией или, в крайнем случае, стерилизацией. Весьма вероятно, что если бы Мережковский решил прожить ещё лет десять, то он увидел бы воплощение своей мечты в виде охранных отрядов СС. Из него получился бы прекрасный «Распутин Гиммлера» или соратник в экспериментах Менгеле, даже талант в создании машин для отравления газом явно нашёл бы практическое применение.

К счастью это фантастика из разряда альтернативной истории. В нашей истории он отравил газом только себя. Специально сконструировал машину. В воскресенье 9 января 1921 года он привязал себя к кровати и дёрнул за рычаг, отравив квартиру на сутки и чуть не убив работников, пытавшихся очистить помещение.

Этот человек всё в своей жизни делал с масштабом.

Раймонд Крумгольд