Любовь – и другие наркотики (перевод интервью с Александром Шульгиным)

От редакции. Сегодня дедушке Саше Шульгину, завершившему все свои земные эксперименты позапрошлым летом, исполнился бы 91 год. По этому случаю мы публикуем перевод пред(как оказалось)последнего интервью с Шульгиным, сделанный для «Катабазии» µ0r. Познакомиться с оригиналом можно здесь.

a6fae14121629befaf40b7ebddb29206

За последние четыре десятилетия доктор Александр «Саша» Шульгин создал более двух сотен психоделических соединений, родственных своему основному открытию, MDMA (более известного по своему жаргонному названию «экстази»). Ученый из Северной Калифорнии – центральная фигура документального фильма «Грязные рисунки», который был назван так из-за рисунков химических соединений на пробирках в лаборатории Шульгина. В этом фильме седобородый Шульгин с дрожащим голосом выглядит в точности как контркультурный волхв-алхимик, однако фильм показывает его и как серьезного исследователя, расширяющего рубежи разума – для Шульгина психоактивные вещества это прежде всего врата истинного самопознания, а также – вероятное лекарство от депрессии.

Бывший химик из Dow Chem­i­cal Com­pa­ny, 85 летний Шульгин покинул корпоративный мир в 1965 чтобы заняться изысканиями в интересовавшей его области, которые он вёл из старого бунгало в окрестностях Беркли. Шульгин не раскрывал точного расположения своего дома-лаборатории, даже когда уже не работал более с MDMA и другими «запрещенными» веществами. Он познакомился со своей женой Энн в 1979 – и они сразу почувствовали родство в интересе к визионерским растениям-энтеогенам. Энн стала полноправным партнёром и соавтором своего мужа. Фильм «Грязные рисунки» показывает, как Шульгины пробуют новое вещество с друзьями и коллегами – они называют это экспериментом. Эти сцены перемежаются с их путешествиями: на фестиваль «Burn­ing Man» в пустыне Невада, в Египет, на симпозиум в Нью-Йорке, а также – на интервью с доброжелательным агентом DEA (Drug Enforce­ment Agency, американская федеральная служба по борьбе с наркопреступностью) и химиком, который разрабатывает психоделические вещества для использования в медицине, но никогда не пробовал их сам.

В 1991 Шульгины опубликовали книгу PiHKAL: A Chem­i­cal Love Sto­ry, которая рассказывает об их отношениях и их работе – впрочем, многие увидели в этой книге лишь сборник рецептов. Несмотря на то, что после издания этой книги Шульгина лишили лицензии по работе с веществами из американского Списка 1 и оштрафовали на 25 тысяч долларов, в 1997 году вышло продолжение TiHKAL, а потом Саша, Энн и их помощница Таня втроём закончили сложнейшую работу над гигантским индекстом психоактивных веществ – данная работа также отражена в фильме.

Alexander-Shulgin_2929802c

Как вы относитесь к тому, как вас представляет документальный фильм?

Энн Шульгина: Очень грустно, что его сняли до того, как я похудела на 35 фунтов. Мне кажется они сделали все отлично, мне очень понравилось. Конечно Саша уже почти слеп, так что он не особо видел что же происходит на экране.

Саша Шульгин: Там наверняка все отлично.

Саша, сегодня ваш день рождения. Как вы собираетесь отпраздновать?

Саша: Доживу до 86.

Вы собираетесь провести какие-нибудь эксперименты?

Саша: О, нет, нет.

Энн: Для этого у нас практически нет времени – нас постоянно посещают различные люди.

Саша: Утром, вечером, и так далее… Так что нет времени для выходов в открытый космос.

В фильме отражён тот факт, что у вас очень широкий социальный круг. Кто все эти люди, которые постоянно у вас дома?

Саша (смеется): Тебе придется на этот ответить, Энн.

Энн: Очень много людей в мире интересуются действием психоактивных соединений. Я уже даже и не знаю, сколько людей приходило к Саше, или нам обоим со словами: «Вы изменили мою жизнь!» Многие были в состоянии сильнейшей депрессии и они приняли MDMA.

Саша: Мы не меняли их жизней – они сами изменили свою жизнь.

Энн: И MDMA помогло им получить доступ в те части себя, которые они не могли раньше открыть. Это очень важный опыт для многих людей. У нас есть друзья, которые не используют психоактивные соединения, но которые все равно интересуются, как работает мозг, психологией и духовными практиками. Это очень обширная группа весьма умных людей. У нас дважды в год проходит вечеринка, люди приносят еду и напитки – и знакомятся. Очень хорошая вечеринка.

Саша: У нас есть два правила. Первое: Не приходить до полудня. Другое правило – можно оставаться пока хочется.

Когда вы принимаете MDMA, вы все еще находите подобные «новые части себя»?

Энн: Мы его не принимаем. Это теперь запрещенное вещество [определенного к категории Списка 1, в который входят вещества без медицинского применения и с большим потенциалом к злоупотреблению, по мнению DEA], так что мы его теперь не принимаем.

Саша: Категоризация веществ это проблема государства, не наша проблема. Они хотят что-то запретить – ну, хорошо. Моё дело – создание новых веществ. Новые вещества еще не запрещены, их ведь никто еще прежде не синтезировал.

Энн: У нас нет запрещенных веществ в лаборатории или дома. Мы всегда помним, что DEA всегда очень интересуется нами, будучи весьма враждебно к нам, так что у нас нет никакого намерения делать что-то, чтобы они опять к нам вторглись.

Саша: Как только они что-либо запрещают – через три или четыре года после того, как я это изобрел, я просто сжигаю все образцы в камине.

Dr Alexander Shulgin

А что за вещества, которые вы создаете?

Саша: Новые психоделические вещества, новые соединения которые совсем неизвестны.

Вы беспокоитесь, когда принимаете эти вещества? Вы же не знаете дозировок, или их влияния на вас.

Саша: У любого нового вещества нет подобных «предварительных» данных. Нет способа заранее это узнать. Так что обычно принимаешь дозы, которые слишком малы, чтобы быть активными. Энн, ну вот сколько неизвестного вещества ты примешь для теста?

Энн: Самую малую дозу, нанограмм.

Саша: Нанограмм очень сильного соединения может быть весьма активным.

Энн: Тогда я тебя спрошу.

Вы можете описать, что вы пытаетесь в итоге создать? Идеальное психоделическое вещество?

Саша: Идеальное? Нет. Если бы у меня было знание об идеальном психоделическом веществе – и я знал бы его структуру, я бы создал его. Для того у меня и лаборатория, чтобы создавать то, чего раньше не было.

Энн: К тому же биохимия тела у всех разная. Эффекты, которые нравятся Саше или мне в каком-то веществе, могут отсутствовать или значительно отличаться, когда это же вещество использует кто-то другой. Нет способа понять, какое вещество будет идеальным ‑потому что оно будет идеальным только для вас.

Саша, в статье Нью-Йорк Таймс 2005 года вас назвали «Доктор Экстази», в фильме вы говорите, что вам это не нравится. Почему?

Саша: Во-первых, я не знаю, что значит «Доктор Экстази». Дайте определение «Экстази», что это вообще значит?

Энн: В названиях уличных наркотиков такие цветастые слова означают не формулу и не само вещество, а некий общий эффект.

Саша: И потому это ничего не означает.

Энн: «Экстази» – это уличное название. Вещество запрещено, поэтому нет никакого контроля качества. Нет способа узнать, содержится ли там сколько-нибудь MDMA. Наша исследовательская группа получила данные, что из того, что можно найти на каком-то рэйве, только в трети того, что продается, есть хоть сколько-нибудь MDMA. В остальном оно не содержалось – и это одна из опасностей запрещения чего-либо. Нет никаких гарантий, никакой защиты. Власти считают, что защиты быть не должно, но их взгляды отличаются от наших.

shulgin-and-morris

В фильме показано ваше путешествие на фестиваль Burn­ing Man, ситуация с психоактивами там тоже ведь далека от фармакологического пуризма типа вашего – по сути, там употребляются вполне себе «уличные» психоактивы.

Энн: Где-то треть людей на фестивале принимают психоактивные вещества. Остальные принимают алкоголь. Там не так уж много употребления психоактивных веществ.

Саша: Я думаю, что многие считают, что там собираются одни обьебосы. Но посетители таких фестов зачастую совсем не нуждаются ни в каких наркотиках и видят мир и без этого вполне живописно. Некоторые просто принимают чуточку этого или того, собираются и просто тусят некоторое время».

Энн: Если вы не были на Burn­ing Man, вам стоит как-нибудь съездить! Это необыкновенный опыт. Я там видела образцы искусства, которые были лучше, чем многие экспонаты музеев. Это просто потрясающе! Мы бы рады еще съездить, но это слишком дорого.

Саша: Мы там три раза были, этого достаточно.

alexander-shulgin-en-el-burning-man

Когда вы принимаете вещества в фильме, вы это называете экспериментаторством, но используете ли вы свои новинки для того, чтобы как следует «отлететь»?

Саша: Нет, потому что никогда не знаешь можно ли с этого «отлететь»! Это новое соединение, потому это всегда эксперимент. В 99% случаев вы принимаете вещество – и никаких эффектов нет совсем. Вы продолжаете свой день как обычно, а через два дня вы принимаете что-то другое, и через три дня еще что-то. И вы не возвращаетесь к этому же веществу неделю, две, три.

Энн: Мы раньше так делали. Но мы уже не делаем этого лет пять. Когда становишься старше, вещества сильнее действуют, чем в молодости. Нам пришлось в связи с этим порядком уменьшить дозировки. В какой-то момент Саша был на лекарствах, которое ингибирует эффект психоделиков – и потому нужно было быть очень осторожным.

Вы ничего не употребляли пять лет?

Саша: Ну, изредка.

А когда это происходит, узнаете ли вы о себе что-то новое?

Саша: О, да. Один из самых интересных людей для знакомства – это ты сам.

Энн: В каждом индивиде содержится целая вселенная, и нет им конца – и сознанию и бессознательному. Нет границ у того, что внутри вас. Мы все очень связаны. Нет этому конца.

Как часто вы экспериментируете?

Энн: Сейчас?

Саша: Не так часто, как в прошлом.

Энн: Саша работает над книгой пять лет. Она всего в двух неделях от завершения.

Саша: И она в таком состоянии уже полтора года.

Энн: Но в этот раз нам кажется все получится.

О чем эта книга?

Энн: Она называется «Индекс Шульгина», это справочник.

Таня: Она построена как Индекс Мерка [The Mer­ck Index]. Там примерно 127 основных статей о фенетиламиновых соединениях и веществах, изменяющих состояние сознания. Там описаны точки плавления, синтез, исследования на людях и животных.

Саша: В ней важно то, что она может быть полезна как властям, так и психоделическим химикам. Там весь собранный фактический материал – и каждый комментарий задокументирован с ссылками на публикации. Власти очень любят такое, потому что они могут пойти и найти оригиналы. Такое ценно и для правоохранительных органов и для тех, кто интересуется психоделическими веществами.

Считаете ли вы, что открыли что-либо, что так же важно, как MDMA?

Саша: Мне нравится 2C‑B, это я открыл. Но я не особо люблю возвращаться к тому, что уже известно. Я ищу новое.

img-dr-shulgin-2_12081258195

После того, как вы что-то открыли – что с этим происходит?

Саша: Я позволяю другим делать это, если они хотят. Или делать коммерчески, если они хотят. Мне самому ничего не нужно.

Таня: Если вы поинтересуетесь, то 2C‑B коммерчески выпускалось в Германии. Оно называлось «Нексус». А в Южной Африке было племя, которое использовало его в ритуалах и целительстве, а потом его внесли в «Список 1» – и на этом все.

В фильме вы описываете эксперимент, который вы как-то вместе проводили. Вы приняли вещество и сконцентрировались на стрелках часов. Стрелки становились медленнее и медленнее, пока почти не остановились. Саша, вы перепугались и вышли из этого состояния?

Саша: Поставьте себя на мое место. Если вы смотрите на стрелки часов, а они все замедляются и замедляются, как вы думаете, что произойдет? Я рад, что выбрался пока мы не остановились).

Энн: Я думаю, мы могли бы пройти дальше. Он просто перепугался.

Ваши отношения одна из самых интересных вещей в фильме. Это настоящее романтическое и профессиональное партнерство с корнями в довольно редком общем интересе.

Энн: Наш самый первый разговор был о разных вещах, которые изменяют сознание. У меня был опыт с одним, он очень увлекался растениями.

Саша: Разные подходы, общий интерес.

Энн: Он ученый, а я…

Саша: А ты – художник).

Энн: Меня интересует чувственный аспект такого опыта.

В фильме показано как вас дома допрашивают власти. Такое часто случается?

Саша: Ну, теперь больше нет. Они как-то раз вернулись – мол, что-то запрещенное у вас в дальней комнате. Меня посадили к ним в машину. Было два часа дня – и к десяти вечера они все досмотрели и видимо поняли, что ошиблись. Так что половина из них поехала домой, а остальные остались поговорить с нами за чашкой кофе и бокалом вина.

Они спросили: «так что вы делаете с запрещенными веществами?» И я ответил: «у меня таких нет. Те, которые запретили, я уничтожил».

Что они запрещают? То, что было активным и интересным. Они их запрещают – это их проблемы, не мои. Когда они поняли, что ничего не найдут, то перестали приходить.

Саша, вы еще имеете какое-нибудь отношение к DEA?

Саша: Нет.

Таня: У Саши есть друзья в DEA, с которыми он больше не может общаться. Их жизни и карьеры на кону. Они обязаны обо всем докладывать – и потому больше не разговаривают.

Энн: Химики любят химию – и химики из DEA не исключение, им интересна химия веществ. Но в том виде, как дела идут сейчас, они не могут общаться с Сашей. Они бояться запачкать свою репутацию.

В фильме вы обсуждаете концепцию сознания. Приблизились ли вы к пониманию что же это?

Саша: Ой, нет.

Энн: Я думаю – ответ в мире духовного. Это не очень научно.

Думаете ли вы над смертной природой или о продлении сознания за границами материального мира?

Саша: Я думаю, что когда умираешь – то умираешь.

Энн: А я, конечно, думаю противоположное.

Вы спорите об этом?

Саша: Нет.

Энн: Мы уважаем взгляды друг друга. Есть вещи, о которых не спорят, потому что это пустая трата времени.

Интервью: Майкл Мартин

Перевод: µ0r

ae4c0718545611.562cb3f1c6fe0

Дорогой читатель! Если ты обнаружил в тексте ошибку – то помоги нам её осознать и исправить, выделив её и нажав Ctrl+Enter.

Добавить комментарий

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: