Изумрудная партитура: языки магии и музыки

Мы решили разбавить череду вдумчивых лонгридов, посвящённых конкретным темам и фигурам, более абстрактным и скромным по объёму эссе авторства нашего соратника, лидера музыкального sma­gard­score-проекта «МКП №1», скрывающегося под творческим псевдонимом Мидветь Севирный.

В этом эссе речь пойдёт о генезисе различных языков программирования реальности – магических и музыкальных. Конструирование человеческого познания посредством этих языков, правила их синтаксиса, их сходства и различия – тема неисчерпаемая и благодатная, поэтому эссе служит лишь краткой вводной в область этих интереснейших вопросов, которую мы также планируем освещать в дальнейшем.

«Что наверху, то и внизу». Это один из ключевых шифров, ёмко описывающих принципы работы магии. Проще говоря, магия «работает» благодаря тому, что маг верит в некую связь между простыми и более сложными предметами, локальными и глобальными явлениями, микрокосмом и макрокосмом. Эта связь позволяет, например, воздействуя на бытовые объекты (или даже на собственное тело), надеяться на перемену в гигантском, возможно даже планетарно-космическом масштабе.

Говоря об искусстве, эта схема применима к взаимоотношениям между произведением искусства и его адресатом (зрителем, слушателем, читателем и так далее). Каждое произведение искусства (являющееся совокупностью тех или иных сигналов) строится вокруг определённых правил, следует некоему закону даже тогда, когда автор заявляет об отсутствии правил, ведь выбор сигналов, сделанный автором, всегда чем-то обусловлен и ограничен.

Давайте далее поведём речь о музыке и слушателе. Для того, чтобы музыка оказывала своё «магическое» воздействие, слушатель должен быть надлежащим образом подготовлен. В обыденном сознании бытует представление о «гармонии»: гармонично – значит музыкально. В этом есть своя правда, но нужно заметить, что «универсальной гармонии» не существует. Наиболее распространённое представление о гармонии в настоящее время – это представление о классической постгреческой западной гармонии с её тонами и ладами, основанными на метафизических представлениях. Серьёзно разработанная Пифагором, эта гармония первоначально и была настоящей магией: принцип «что наверху, то и внизу» распространялся на неё в полной мере, и движения нот соответствовали движениям светил и космических сил (позднее о подобной гармонии писали Боэций и Кеплер, а само искусство композиции входило в состав средневекового европейского образования наряду с математикой).

Аполлон дирижирует музыкой сфер (музыкальное руководство, 1496 год)

Но не стоит забывать о том, что эта гармония не является единственной: обратившись к индийской или китайской музыкальной мысли, мы обнаружим другие принципы организации сигналов, основывающиеся на других метафизических представлениях. Так, в индийской теории музыки основных «нот» тоже семь, но они привязаны к чакрам, а не к планетам, а кроме того, существует большое количество промежуточных тонов, высота которых привязана к явлениям природы вроде пения птиц. Язык музыки (совокупности звуковых сигналов) в целом, как и человеческая речь, имеет одинаковую «общую грамматику», но так же, как возникают основывающиеся на разных системах ценностей языки, так же возникают и основывающиеся на разных гармонических принципах языки музыкальные.

Сарасвати, индуистская богиня – покровительница музыки и речи

В целом для того, чтобы искусство подействовало на нас «магическим образом», порядок, который лёг в основу некоего произведения искусства («наверху»), должен быть нами расшифрован и должен совпасть с нашей приверженностью данному порядку («внизу»). На самом примитивном уровне в музыке так действует ритм, совпадая с ритмом, которому подчинена наша жизнь, начиная с малейших деталей (не требуется особенной веры в ритм: процессы в нашем организме уже демонстрируют нам его, как однажды продемонстрировали себя Джону Кейджу в идеально изолированной комнате). Однако для более сложных осознаний (и, как следствие, возникновения ощущения мистической сопричастности) необходимо в той или иной степени понимать язык, на котором говорит автор, понимать закон, на основании которого выстраивается произведение. Например, Хазрат Инайят Хан в книге «Музыка» пишет, что индус всегда будет чувствовать некоторое неудобство, если «вечернюю рагу исполнят утром», но очевидно, что для жителя Архангельска, не знакомого ни с какой индийской музыкой вообще, и утренняя, и вечерняя раги будут одинаково экзотическими.

Тибетская музыкальная нотация

Помимо классических гармоний (принципов организации сигналов), современность предлагает нам бесконечное множество «неклассических». Ранее гармония рассматривалась как некая непреложная истина, лежащая в основе всего сущего. Постмодернистская философия предлагает признать множественность возможных истин: фактически мы можем признать для себя истиной всё, что угодно, вне зависимости от внешних предпосылок. Это перекликается с тем, на чём, по словам Уилсона, основываются техники оккультистов («быстрое изменение состояния сознания») – с тем, что ни одно внешнее обстоятельство не ведёт к неизбежному состоянию ума. Я бы ещё добавил: если смысл можно сформулировать, он есть.

Спектрограмма трека «Look» проекта Venet­ian Snares (отчётливо видны КОТИКИ).

Это приводит к усилению роли критиков и публицистов, к усилению роли «презентации» произведения искусства, то есть к обучению возможного его адресата той системе организации сигналов, в которой это произведение создано (причём представления критика о ней могут и не совпадать с представлениями автора), для того, чтобы оно смогло оказать магическое воздействие на адресата.

Какие заключения? Любое маргинальное направление искусства может быть выведено в массы, что, собственно, и происходит, когда мейнстрим вытаскивает (и выхолащивает) очередную «модную и молодёжную штуку» из андеграунда, максимально опрощая её послание (переводя его в плоскость секса или в лучшем случае власти) для того, чтобы малоподготовленный массовый адресат смог почувствовать мистическое соучастие. Наверно, для того, чтобы обыграть систему в данном случае, авторам необходимо делать произведения искусства как можно более «призматическими» или «ризоматическими», допускающими максимально большее количество интерпретаций и вместе с тем основывающимися на существующих традициях. Относительно традиций – надо помнить, что ни одна традиция сама по себе не незыблема и авторы постоянно занимаются их переизобретением и перевоспоминанием. И относительно магии – чем большим количеством языков владеешь, тем больше потенциал для «магических» действий, и языки музыкальных гармоний здесь не исключение; вот причина для автора заниматься творческими экспериментами.

Мидветь Северный