Вампир друзей

– А всё же, с какой целью был создан этот мир? – спросил Кандид.
– Чтобы постоянно бесить нас, – отвечал Мартен.
            Вольтер, «Кандид, или оптимизм»

I will not go
Pre­fer a feast of Friends
To the Giant fam­i­ly.
Д.Д.Моррисон, «Американская молитва»

Субстанция Спинозы – Великий Вампир. Это простой и неизбежный вывод из пантеистического монизма, поскольку больше некому пить кровь народную. Все причинные связи с необходимостью ведут к одному и тому же Богу. Но Бог пантеизма неотличим от мира, он – субстанция, гипокейменон. Посему мировая фабрика страдания есть всего-навсего метаболизм божественного организма, причиняющего болью своё целое своим частям. Свобода есть осознанная необходимость. Любые изменения заранее предопределены – они суть лишь апгрейды садистической игры-лилы. Иллюзии – просто опосредования единораздельной божественной фабрики грёз.

Эмпусион (Вампир Друзей) – логическое продолжение спинозизма у Гегеля. Введи субъекта, как порождение субстанции, и диктаторская власть в революционной демократии получит своё философское обоснование.

Но можно попробовать вырвать спинозизм из монистической обусловленности. Как добиться мокши субстанции? Пока не представляю себе, как это возможно логически, памятуя о железной логике геометрического метода спинозовской «Этики». Ну да и Энлиль Маратович с ней, с логикой. Потом разберёмся, в дискурсе победителя, постфактум свяжем концы с концами истории в новой «Науке логики».

Пока же стоит попробовать понять Спинозу, как философа пост-событийного. Что-то должно произойти, чтобы субстанция возрадовалась своими аффектами. Жизнь не предзадана, предзадана вампирическая Всякая Хуйня™. Чтобы жизнь забила ключом, должно произойти её рождение. Второе рождение.

Вся сложность (прежде всего, сложность непосредственного опыта) состоит в том, чтобы понять, откуда бьёт этот ключ. Из будущего или из прошлого?
Если из наката грядущего, то мы – объект инвестиций сверхсущего Бога. Сами же мы всего лишь големы, живущие одолженной жизнью.
Если из прошлого, то мы изначально – шестерни вечной фабрики по производству страдания.

Но когда во втором рождении горы становятся горами, а реки реками, абсолютно неважно, что было до События. Всякая Хуйня была – горы были горами, а реки реками. Память лжёт, она конвейер детерминизма. Но анамнесис может стать колодцем нигредо, психоаналитической возможностью предстать перед набегом чубатого Кайроса – возможностью осуществить революционное Повторение.

Но это только возможность. Человеку не можно создать Событие. На то оно и Событие, что приходит как грядущее, врывается в накате извне. Поэтому глубокий сон без сновидений – ничто – предел, разделяющий смертельное утомление ветхого дня от невозможного нового утра. Но сна без сновидений феноменологически и нет. Нет ничто, нет активной Негации. Есть только внезапность события Нового.

Когда Событие происходит, человек феноменологически рождается заново и начинает жить заново. Исток такой жизни в самом Событии, которое в миг Встречи было впереди, в накате бытия. Но когда Событие сбылось, и родилась новая доселе неслыханная и невиданная жизнь, зоэ потекла беспечной рекой из источника, который отныне всегда позади в прошлом миге Встречи.

И между этими моментами нет опосредования. Это невозможный скачок, снимающий первоначальную проблему источника. Субстанция в этот, и только в этот миг, буквально становится causa sui – божественным телом мультитюда, ставшего эклессией на агоре. И теперь уже неважно происхождение этой жизни.

Такая жизнь «здесь-и-сейчас» пропитана событием, отныне она и есть событие жизни и жизнь события. Отныне красота впереди меня, красота позади меня, красота вокруг меня.

Я веду речь о другой истории. Совсем другой истории.

Ракушечная Свобода, 2013