Средства коммуникаций: инструмент, симбионт или паразит?

Оригинальный текст был опубликован здесь – А.Т.

Как-то раз моя сестра поделилась со мной таким опытом. Она наблюдала знакомых, которые осваивали игровую приставку WII, и как сильно и быстро её «датчик положения такого-то поколения» трансформирует двигательные навыки игрока. У моей сестры это вызвало некоторое опасение, вплоть до «я лучше не буду рисковать». Гораздо чаще я слышу от многих, неглупых в том числе людей, такую разновидность технофобии: «зомбоящик не смотрю», или там «интернет это помойка». Особенно любят так родители оберегать своих детей. Мол, скушают технологии коммуникации мозг, и всё.

Ещё вот сообщают, насколько меняются навыки моторики и поиска в результате использования компьютерной мыши. Про вытеснение книжно-письменной культуры вообще отдельный разговор – сколько причитаний на эту тему можно услышать и прочитать. Помимо этого, сейчас много опасений, мол, face­book и google всё подсматривают, подслушивают, контролируют, а Цукерберг – антихрист. Можно выделить две условные крайности. Одна из них – технофобия, по тем или иным причинам. Другая – технофилия.

Предлагаю свои, довольно сумбурные, мысли на этот счёт. Если кратко – я считаю, что сами технологии это скорее благо, и в любом случае неизбежность. А вот обычный способ взаимодействия с ними – это скорее зло и дорога в ад. Причём всякие опасения из серии «вся жизнь под колпаком» я считаю совершенно напрасными, опасность совсем в другом, и гораздо серьёзнее. Буду рад обсудить.

1. Самоампутация и фантомные коммуникации

Интернет-сервисы, мобильная связь, айфон – всё это технологии коммуникации, и поэтому их системная роль примерно та же, что и всех остальных технологий, назначение которых, вроде бы, в том, чтобы облегчить человеку выполнение каких-либо действий. В обуви ходить проще, чем босиком, по интернету разговаривать проще, чем идти или ехать за тыщу километров, или писать бумажное письмо. Проще говоря, мы перепоручаем технологиям привычные действия, и нам уже не нужно предпринимать былые усилия. Маршалл МакЛюэн называл это явление самоампутацией.

Автомобиль берет на себя функции ног, одежда дублирует кожу, интернет расширяет нервную систему. И почему бы это не назвать просто «заменой», а не самоампутацией? Потому что это плохо обратимый процесс. Перейти от ходьбы по грунтовым дорогам к езде по асфальтовым покрытиям проще, чем наоборот. Для того, чтобы решиться на обратный переход, нужны довольно суровые мотивы – либо «жизнь прижмёт», либо какая-то мощная идеология.

А как вести дела и общаться без мобильной связи? Искать информацию без интернета?

Хуже того, технологии меняют пропорции личного восприятия и личного опыта, и это изменение ещё более труднообратимо. Сознание, «заняв» расширенный и трансформированный опыт, с трудом сужается обратно. Попробуйте вернуть себя в то состояние, в котором вы были, когда не умели читать. Получилось? Известно, что человек легко «привыкает к хорошему», не так ли?

К опыту и восприятию относится и эмоциональная сфера, и сфера развлечений, и удовольствия, и комфорт – даже в первую очередь. Для того, чтобы возник голод, сначала нужно нагулять аппетит, разогнать обмен веществ. То же самое относится к информационному или сенсорному голоду. Как известно, резкое снижение потока ощущений или информации может перевести психику в режим «самовозбуждения».

Простейшим примером могут служить слова, которые иногда чудятся в тишине или в шуршании воды, особенно после шумной вечеринки. Депривационная ванна, в которой возникает натуральный психеделический трип при полном отсутствии внешних ощущений – тоже близкое явление. Поскольку технологии увеличивают поток ощущений и информации, и меняют пропорции комфорта и дискомфорта, то отключение технологии и снижение пропорций до ставшего уже непривычным низкого уровня может дорогого стоить. Все мы видели сообщения об убийствах, совершённых, когда кто-то выключил телевизор, истериках из-за поломанного плэйера, самоубийствах из-за потери доступа к любимым играм. Средства «голого» организма уже не справляются с запросами психики, а внешние расширения пропали. В крайних случаях может возникать психоз с галлюцинациями, который здорово напоминает фантомные явления при ампутации конечностей.

Вот пример из книги Виктора Павловича Самохвалова «Психический мир будущего»:

Короче говоря, практически любое технологическое расширение организма легко превращается в зависимость, и это просто системное, кибернетическое явление, очень похожее на встраивание определённых веществ в метаболизм с последующим привыканием и пристрастием.

2. Talk­ing Ass­hole & Talk­ing Face­book

Человек с трудом отказывается от старых привычек восприятия и поведения, зато с лёгкостью приобщается к новым средствам их реализации, которые, впрочем, эти привычки постепенно модифицируют. Проблемы возникают не из-за внедрения технологий, а из-за отсутствия осознания старых привычек и того, как они трансформируются с помощью новых средств. Если говорить просто, то расширение осознания идёт медленнее, чем расширение тела. Суровым примером может служить обезьяноподобный громила, чья дубинка со временем стала ядерной, и способной проломить сразу миллион черепов, а вот взгляд на мир остался прежним.

А вот недавняя карикатурная иллюстрация, повеселее:

Брелок, который произносит вместо своего хозяина молитвы перед приемом восьми основных видов традиционной еврейской пищи (http://esquire.ru/religious-gadgets).

По этому поводу в одной из лучших антиутопий есть такие строчки:

«Но это ж ясно.
Это знает каждый школьник.
Цель обезьяной выбрана, лишь средства – человеком.»
(Хаксли, «Обезьяна и сущность»)

С такой точки зрения, технологическое расширение тела напоминает игру с огнём – потому что «обезьяна» становится сильнее и вообще мутирует непонятно во что, в то время как «сущность» угасает, ибо становится вообще как бы и не нужна. Не будь у героинового наркомана нужды искать дозу – он так бы и умер тихонечко, а «обезьяна» осталась бы довольна.

В «Голом Завтраке» Берроуза есть знаменитая байка о говорящей заднице (Talk­ing Ass­hole Rou­tine), которая, на мой взгляд, легко читается как иллюстрация МакЛюэновских идей о «самоампутации», и стоит того, чтобы привести её здесь почти целиком.

…Надо тебе сказать, что парень этот работал в балагане, и началось все как новинка в выступлении чревовещателя. Поначалу было очень смешно. У него был номер, который он назвал “Главная дыра”, и это, прямо скажу, была умора. Я уже почти все забыл, помню только, что, сделано это было талантливо.

…Через некоторое время жопа начала говорить сама по себе. Он выходил на сцену, ничего не подготовив, а жопа порола отсебятину и неизменно парировала все его шуточки.

Потом в ней появилось нечто вроде зубоподобных, загнутых внутрь режущих крючков, и она начала есть. Сначала он решил, что это не лишено остроумия, и сделал на этом номер, но жопа принялась проедать штаны и орать на улице, во весь голос требуя равноправия. Вдобавок она напивалась и закатывала пьяные истерики: никто, мол, ее не любит, а она хочет, чтобы ее целовали, как всякий прочий рот. В конце концов она стала болтать непрестанно, день и ночь, за несколько кварталов было слышно, как этот малый вопит, чтоб она заткнулась, он лупил ее кулаком, затыкал свечами, но ничего не помогало, и однажды жопа сказала ему: «Кончится тем, что заткнешься ты. Не я. Потому что нам ты больше не нужен. Я сама могу и говорить, и есть, и срать».

Вскоре, просыпаясь, он начал обнаруживать, что рот его залеплен прозрачным, как хвост головастика, желе. Это желе было тем, что ученые называют Не-ДТ, Недифференцированной Тканью, способной врастать в человеческую плоть любого вида. Он срывал ее со рта, а обрывки прилипали к рукам, как желе из горящего бензина, и росли там, росли на нем всюду, куда попадал хоть катышек. И вот наконец рот его полностью закупорился и самопроизвольно отнялась вся голова – правда, кроме глаз. То есть единственное, чего не могла делать жопа, так это видеть. Она нуждалась в глазах. Однако нервные связи были блокированы, инфильтрованы и атрофированы, так что мозг больше не мог отдавать приказания. Он был заперт в черепе-ловушке, герметически закрыт. Какое-то время в глазах еще можно было увидеть немое, беспомощное страдание мозга, и наконец мозг, вероятно, умер, потому что глаза погасли, и чувства в них осталось не больше, чем в глазках краба на кончиках стерженьков.

(перевод Виктора Когана)

Теперь самое время вспомнить о современных средствах коммуникации. Понятно, что производители новых этих инструментов заинтересованы в комфорте пользователя не меньше, чем сам пользователь. Желания клиента и желания разработчика образуют контур обратной связи – а учитывая то, с какой скоростью коммуникационные технологии можно модифицировать, настраивать и развивать, понятно, что подстройка эта происходит очень быстро.

Изобретение пульта управления для телевизора открыло дорогу «теленаркомании» в совсем карикатурной её форме – заппинге (zap­ping), когда человек просто переключает каналы, не задерживаясь ни на каком из них. Если задуматься над тем, как оно работает, то можно сообразить, что после появления телепульта сдвинулись пропорции между «стремлением отвлечься» и «способностью увлечься». Если кратко, то скука и желание отвлечься теперь мгновенно реализуются в виде переключения, и время, нужное для того, чтобы возникла заинтересованность, просто не успевает пройти.

Соответственно, усилие, необходимое для переключения на другой канал, просто стало меньше, чем усилие, нужное для погружения в текущий канал. Наверняка это явление можно рассмотреть даже на «аппаратном» уровне, всякие там возбуждения-торможения нервных клеток и так далее, но и без этого, думаю, ясно.

Пелевин назвал такого зрителя «homo zap­pi­ens», обратив внимание, что в таком случае скорее телевизор смотрит человека, чем наоборот. Сравните с жопой из притчи Берроуза, которой человек был нужен только чтобы видеть – всё остальное она могла и сама.

Однако телевидение – это детский сад по сравнению с интерактивными технологиями Сети. Те, кто видят опасность в разрастании сетей типа Face­book, обычно вспоминают господина Оруэлла, будь он неладен, с его образами тотального централизованного контроля. Между тем, недостаток книги Оруэлла (как предупреждения о будущем, конечно) именно в её до-кибернетической парадигме. Идея управления «из командного центра», по сути, и есть ядро конспирологии, и отдаёт чем-то монотеистичным. Между тем, гораздо прочнее и коварнее иерархической системы однонаправленного контроля гибкая, самоорганизующаяся, почти живая система взаимных подстроек.

Сетевые коммуникации позволяют быстро настроить максимально комфортную среду общения, а то и жизни – общаться с кем захочешь, отсекать неприятных собеседников, легко находить единомышленников, безо всякой критики разделяющих твои фантазии, быстро откликаться на стимулы и удовлетворять информационный голод. Электронные коммуникации опасны не тотальным шпионажем и контролем, а тем, как легко они встраиваются в опыт, опережая всякое осознание. Сорок раз в минуту нажимать F5 никакой Большой Брат Цукерберг не приказывает – просто коммуникационная среда крайне быстро и плотно входит в симбиоз с психофизиологией человека. От симбиоза до паразитизма один шаг: привет, «talk­ing face­book» вместо talk­ing ass­hole.

В кроненберговском фильме «Голый Завтрак» тоже есть подходящий метафорический образ – пишущая машинка-жук. Вместо рта у неё говорящий сфинктер, а при использовании она выделяет опьяняющую жидкость, так что процесс печатания сродни сексуальному акту.

3. Нарцисс-наркоз и Антихрист-моллюск.

Столкнувшись с достаточным количеством таких вот безобразий, у многих возникает желание предать технологию проклятию, обвинив именно её в человеческих бедах.

Какой-то американец говорил, что лабиринт – это Интернет. Что в нем живет некая сущность, которая врывается в сознание. Это и есть Минотавр, который на самом деле не человекобык, а человекопаук.

Раз есть world wide web, сказал он, должен быть и soul suck­ing spi­der.
(Пелевин, «Шлем Ужаса»)

Разнообразные неолуддиты и анархопримитивисты, кажется, подвержены той же самой ошибке, что и упомянутые «жертвы компьютера» и «телевизионные овощи». Они приписывают «силу очарования» самым техноартефактам, вместо того, чтобы сообразить, что очарование технологии связано только с тем, что она «подогнана» под устройство нашего организма и нашей психики.

Сообразительный МакЛюэн называл это Nar­cis­sus Nar­co­sis (именно у МакЛюэна это словосочетание, как и «Mechan­i­cal Bride», позаимствовал Мэрилин Мэнсон). Известный миф о Нарциссе, влюбившемся в собственное отражение, часто трактуют как притчу или метафору самовлюблённости, себялюбия. А вот по МакЛюэну, суть и мудрость этого мифа в том, что Нарцисс, влюбившись в своё отражение, не понял, что видит самого себя. Точно так же поклонники и противники средств коммуникаций редко догадываются искать источник их могущества в себе.

А между тем, технология сама по себе – не зло и не добро. И это вовсе не в том смысле, что «главное, во благо или во зло её применять», или там, «атом должен быть рабочим, а не солдатом». Мол, вот если бы по телевизору показывали не всякую шнягу и Дом‑2, а передачи а‑ля канал «Культура», то было бы совсем другое дело. Такой ход мыслей крайне наивен и не соответствует действительности. Сам факт внедрения телевидения в жизнь меняет пропорции жизни, в этом смысл знаменитого афоризма “medi­um is the mes­sage». Но понимание воздействия внедрённой технологии приходит обычно тогда, когда она уже уступает место следующей, и поэтому МакЛюэн сравнивал человечество с водителем автомобиля, который мчит вперёд, глядя только в зеркало заднего вида.

Вот в этом смысле в дарах прогресса действительно есть что-то дьявольская – дьявол, как мы помним, любит умалчивать о написанных мелким шрифтом условиях договора. Зато соблазнительные предложения всегда крупно-яркие и хорошо бросаются в глаза.

Но никакой отдельной «дьявольской сущности», живущей в сети, конечно нет. Или лучше сказать иначе. Точно так же, как world wide web состоит из отдельных линий коммуникаций, и не является какой-то отдельной «суперлинией», точно так же не является каким-то «суперчудовищем» и soul suck­ing spi­der, на деле состоящий из отдельных участников коммуникации. Паутину плетём совместно, и совместно в ней запутываемся – впрочем, кокон получается комфортнее некуда.

Если угодно, можно считать, что там, в сети, и правда таится Антихрист, только стоит признать, что этот Антихрист – вовсе не злой гений Джобс, Гейтс или Цукерберг, а примитивный кибернетический мета-организм уровня моллюска, отдельными клетками которого становятся участники коммуникации. Для того, чтобы этот организм перестал представлять опасность, достаточно просто осознать свою роль в коммуникации, и воткнуть между стимулом и реакцией сознание и дисциплину. И нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.

4. Зомбоящик или тренажер?

Сказанное выше не имеет ничего общего с популярным подходом «зомбоящик не смотрю» и «интернет – помойка». Этот подход, по-моему, – страусиная политика чистой воды. В конце концов, коммуникационный взрыв вовнутрь и повсеместный информационный потоп – явления, судя по всему, неизбежные. Нам всем, так или иначе, жить в мире передатчиков, электрических сигналов, образов и звуков, в мире шквала идей и ощущений. Пытаться «оградить» себя, а тем более, своих детей, от всего этого путём изоляции – совершеннейшая глупость. Примерно как запрещать себе или ребёнку плавать (чтоб, не дай бог, не утонул), притом, что впереди потоп. Вместо того, чтобы учиться плавать, такие люди считают, что от воды надо просто держаться подальше.

А ведь стоит задуматься, что «зомбоящиком» телевизор становится только тогда, когда перед «ящиком» сидит зомби, то есть существо не осознающее. Избежать превращения в него можно теми же методами, что и во всех остальных сферах жизни – дисциплиной и тренировкой. Можно найти массу разных вариантов взаимодействия с телевизором, превратив самые одиозные телепередачи в инструменты развития. Разумеется, в случае с интернетом это всё выходит на ещё более высокий уровень.

Единственная конструктивная стратегия – всё более взаимодействовать с коммуникационной средой, проще говоря, смотреть телевизор, лазить в сети, играть в компьютерные игры, но только развивая своё осознание, так, чтобы нырять, а не тонуть. То есть не концентрируясь на комфорте, хотя и не избегая его.

Оказаться перед выбором – долбить на F5, уподобившись крысе в знаменитом эксперименте с электродом и педалью, или отбросить технологии и вернуться в каменный век, уподобившись крысе без электродов – мрачная перспектива. Особенно потому, что есть и другие варианты, гораздо интереснее.

© Ram Ibso­rath, 2010