Группа Scooter как метафашизм

— Не лучше ли потратить немного времени и создать на 100 % своё творение, вместо того, чтобы использовать сэмплы и переделывать песни?

— Лучше божественный кавер, чем плохое собственноручное творение. Без шуток — вся музыка — это переделывание старого. Всё похоже на переделки, обновления или вторичное использование. Посмотрите на новые поп-хиты. Это присутствует в каждой песне.

Scoot­er, интервью 2007 года

— Товарищ Скутер! У вас шило выпало!

КВН

Полдень. Одна из самых дорогих частных клиник Германии. Луч солнца, упавший сквозь жалюзи, скользит по стене. За ним пристально следит ожидающий в приемном покое долговязый господин откровенно арийской внешности, со следами от неумеренного пирсинга на лице и сжатыми в точку зрачками, волосы выжжены пергидролом. Он вздыхает и смотрит на руки, сжимает и разжимает пальцы, на локтевых сгибах угадываются призраки старых «дорожек».

Заходит врач, уткнувшийся взглядом в карту, типичный сотрудник таких клиник — успешный еврей, приближающийся к сорока годам, со слегка гротескными, но благородными сефардскими чертами лица. Из нагрудного кармана белого халата свисает наушник — несколько минут назад доктор рассеянно слушал, как Роберт Фрипп и банда рабов-обезьянок переигрывают щипками струн на второй световой скорости что-то из Баха.

Блондин оживляется при виде врача и слегка привстает, тот дает ему знак сесть обратно. Врач, наконец, поднимает  взгляд, брови слегка подергиваются, когда он оценивает внешний вид пациента, чья карта помечена специальным секретным значком «экстра-VIP». Доктор представляется и затем наиболее вежливым тоном в своем арсенале спрашивает, на что герр изволит жаловаться.

— Доктор, у меня целый букет проблем, — говорит блондин. — Сначала, еще давно, я думал, что это шутка, пустяк, но теперь осознал, что мое здоровье в очень серьезной опасности. Понимаете, доктор, очень часто я не вижу рук окружающих и сразу об этом им говорю, даже кричу, автоматически. Несколько раз подряд. Потом обычно наступает вторая стадия этого недуга — я ору им я вас не слышу. Прошу, чтобы они кричали все вместе, чтобы кричали громче. И самое страшное — в разговоре или даже наедине с собой, все чаще у меня вырывается непроизвольное «YEAH!», при этом мои губы вытягиваются так…так странно, прямоугольно.

Будто в подтверждение своих слов, не договорив «прямоугольно», посреди фразы блондин вдруг зеленеет, синеет, его желваки ходят ходуном и, будто сдавшись, он улыбается как дебил, и с мукой в глазах исторгает «YEAH!», да так, что врача обдает потоком воздуха.

— Как интересно, — произносит доктор, разглядывая диковинного пациента. – Могу вас утешить: хотя эта странная болезнь носит характер явно психосоматический и если корректируется, то медленно и болезненно — вы не один такой. К примеру, от аналогичного недуга страдает вокалист знаменитой группы Scoot­er. И ничего, успешный во всех отношениях человек.

— Но я ведь и есть вокалист Scoot­er, доктор — с несчастным лицом восклицает блондин и затем, чуть помедлив, добавляет «YEAH!». Его губы вновь строят ровный прямоугольник.

Занавес.

Эйч Пи Бакстер идет по Москве, на нем темные очки в пол-лица, на голове шапка-ушанка и еще, возможно, он загримирован под негра. Тем не менее, его узнают две проходящие мимо девочки-хипстерши. Уже приблизившись, они еще немного сомневаются и спрашивают Эйч Пи Бакстера, не Эйч Пи Бакстер ли он. Белокурая бестия плотно сжимает губы и мотает головой из стороны в сторону, с ушанки разлетается брызгами теплый апрельский снег.

Потом привычка берет, как обычно, берет верх: лицо Эйч Пи Бакстера расплывается в широкой улыбке, и его рот рождает могучий рык «YEAH!» (в этот момент камера наезжает). Девочки визжат от восторга и просят с ним сфотографироваться.
Следующие восемь часов на Новом Арбате стопорится движение, Эйч Пи Бакстер улыбается в объективы и подписывает всем диски, среди которых, конечно, не оказывается ни одного фирменного. В конце концов спасать вокалиста Scoot­er прилетает черный вертолет из Берлина.

Следующим вечером Эйч Пи Бакстер идет по Берлину, и когда суровый немецкий гопник спрашивает, не будет ли у него позвонить, то в ответ слышит львиное «YEAH!», отчего на миг впадает в ступор, а потом узнает этот голос. Заканчивается все вновь автограф-сессией и черным вертолетом-спасителем. Эйч Пи Бакстер свешивается из кабины пилота, одаривает наводненную улицу белозубой улыбкой — и те слышат заветное «YEAH!» уже где-то из черноты неба.

Я столь часто шутил, что, должно быть у Эйч Пи Бакстера количество произносимых «YEAH!» за один концерт прописано в официальном контракте, что уже боюсь — это правда. Если все так запущено, как иногда кажется, то не исключено: на самом деле условия договора устанавливают верхнюю планку количества «YEAH!» для Эйч Пи.

Потому что в его улыбке читается: заменить вообще все слова всех песен на  «YEAH!» отнюдь не проблема.

Отнюдь. YEAH.

В отсутствие очевидных признаков объяснения монструозности этого человека пытаешься зацепиться за что угодно, за любой абсурд. Может ли солист Scoot­er быть реинкарнацией Лавкрафта, решившей радикально сменить амплуа и как следует оторваться перед отбытием в Кадат-нирвану (благо инициалы у них одни)?

Этот вопрос столь сложен, столь неоднозначен, что пытаться его разобрать в приличествующем публицистике стиле не представляется возможным вообще, как Эйч Пи никогда не задумывался над возможностью ПЕТЬ.

Итак, я ненавижу гадов Scooter’ов, потому что они орут громче меня, когда моя жена жарит меня вечером на сковорде, чтобы быстро сготовить хавчик без галинобланки. Их дикие вопли перекрывают мои, и заставляют меня ненавидеть этих голубозадых фюреров. Я истошно ору: «Scoot­er капут!Их бин Гитлер, шнеля, шнеля!Капут, вашу мать, швайн! Я посылаю Scooter’а в свою общагу по рыжики! Ау фидерзейн, майне кляйне швайн, ау фидерзейн! ». YEAH.

От голословных эмоций перейдем к нашему основному тезису. В чем, если кратко, состоит суть фашизма, не как реального исторического явления (которое, на самом деле, подменялось его локальными изводами различнейшей амплитуды, вплоть до уклона в футуризм в Италии), а как стигматизирующей идеологемы, цветущей на устах коллективного бессознательного? «Пострижение под одну гребенку». Господство одного-единственного дискурса, ярый антимодернизм, террористическая напористость и изматывающее повторение в подаче информации, обращение к первобытным инстинктам, за счет чего чрезвычайно легкая и широкая распространяемость.

Все это в разных формах, равно как отталкивающая животность и примитивность, совсем как при виде кидающих зигу толп, становится очевидным на концертах Scoot­er, но может быть вовсе не так очевидна при прослушивании их студийных записей. А ведь там сокрыт весь корень зла.

Дело в том, что Scoot­er, якобы следуя либеральной идеологии в привлечении самого разнообразного спектра музыкальных влияний и самой своей деятельности в развлекательно-молодежной сфере, в точности продолжает тоталитарную линию воздействия на сознание — с целью стяжательства благ и наслаждения от господства над массами, если не что-либо похуже, нам неизвестное.

Да. Прославленная группа Scoot­er, которую, независимо от собственного желания, слышали абсолютно все ныне живущие, выводит энергетическую сущность фашизма на качественно новый уровень – до того их придумка хитра, что заслуживает называться метафашизмом. Или фашизмом копипасты — что менее вычурно, но зато более реалистично в плане описания методов, которыми нордические воры с микрокоргами подкачивают миллионы в свой вызывающий оторопь эгрегор, как зеленых бумажек, так и бесхитростных, открытых человеческих эмоций, безжалостно вырываемых прямо из юных сердец, доверившихся бит-машине со жвалами и пергидрольным хитином.

У Scoot­er нет вкуса — любые, абсолютно любые хоть чуть-чуть задевающие чувства слушателя фрагменты их «музыки» оказываются украдены из чужого творчества, нагло вырваны из контекста, утрамбованы в тупой шарашащий бит и осквернены павианьими выкриками солиста.

Уровень исходного материала не имеет значения — кусочками каши-мозаики становятся и хиппи-хит «Apache» и ария из «Пятого элемента», и тема из «Терминатора», и классические хиты Depeche Mode и Sis­ters of Mer­cy, и проигрыш из «От заката до рассвета». Enya, ABBA, Крис Хюльсбег, Нэнси Синатра, чужие рейв-эксперименты, народные песни про сидр — все что в ноосфере лежит, плохо и хорошо, оказывается украдено и затем ритуально опошлено включением в очередной стадионный хит Scoot­er, как будто, простите за пафос, помечено Числом Зверя.

Трек, до которого дотянулись их бездарные руки, теряет свою энергетику и становится как бы эгрегориальным рабом раскачанного за без малого двадцать лет молоха.

В свете вышеозначенного скорее забавным казусом чем существенным аргументом представляется тот факт, что песня «Was wollen wir trinken, sieben Tage lang…», мелодия которой использована в самом известном треке Scoot­er «How Much Is The Fish?» была гимном люфтваффе у фашистов вполне исторических.

Метафашистский подход Scoot­er оказался поистине уникален (в плане извлечения прибыли и контроля над неокрепшими умами, разумеется). Никто, за исключением «учителей» группы, KLF, никогда раньше не делал копипасту основным принципом создания «музыки». Если поначалу Scoot­er вели себя достаточно осторожно и копипастили не мейнстрим, а в основном то, на что закончился или никогда не существовал копирайт, то позднее они утратили последние остатки совести, и начали красть откровенно все.

Печаль и скорбь при этом вызывает тот факт, что Scoot­er, по крайней мере раньше,  позиционировался как рейв-группа, что, разумеется, является крамолой и бредом: рейв писали и играли диджеи, и никто никогда не думал выступать с ним на сцене. При этом существует вполне андеграундный проект метафашистов под названием Rat­ty, ориентированный на клубы и подвалы (он не слишком, впрочем, отличается от магистрального ужаса, издаваемого сынами Германии на пафосных лейблах).

О том, чего на самом деле стоит творчество Scoot­er и чьим темными интересам вольно или невольно служит их солист, свидетельствует еще один интересный факт: в лихие 90‑е в России пираты порой продавали самолепные «синглы» группы. Делалось это так: «брали звуковую дорожку от немецкой порнухи и накладывали на любую песню Скутера. Продавалось это под видом какого-нибудь сингла «How much is the sexy fish?»

Что можно добавить к вышесказанному…

Значительная часть тех, кто начал слушать Scoot­er в период пика популярности (1997—1999), слушают их до сих пор. Как признаются сами фанаты, «нас тоже тошнит от джампстайла, но мы упёрто слушаем. Смотрим тупые клипы со скачущими по сцене нердами aka «Sheffield Jumpers». Слушаем остопиздевшую «писклю» ака «pitched voice».

Смотрим на Рика Джей Джордана (маэстро группы), который дрочит одну и ту же клавишу «Роланда» и воображает, будто играет говенный джампстайл вживую, еба! Sad but true. Scoot­er умер. Третий «чептер» местами ещё доставлял, «Ulti­mate Aur­al Orgasm» тоже был неплох. Но теперь, похоже, полный пиздец».

Scoot­er в цифрах и титулах:

• Лучшая группа мира (по опросу MTV Россия): 1998
• Лучшая танцевальная группа Германии (приз ECHO): 2003, 2004
• Номинация на звание лучшей танцевальной группы Германии (ECHO): 2005
• Номинация на лучший танцевальный сингл Германии (ECHO): 1999 («How Much is the Fish?»)
• 43 золотых и 8 платиновых записей за альбомы.
• 33 золотых и 6 платиновых записей за синглы.
• 25 миллионов проданных дисков (лицензионных)

В качестве финального аккорда нам хотелось бы привести некоторые найденные на просторах Сети отзывы о «самой богатой» и «самой известной электронной» группе Германии, откровенно обнажающие ее сущность, бездуховную и ужасающую любого адекватного и не боящегося обнажения истины человека:

Они же вроде немцы. А те если хоть чуть чуть с умением берутся за дело, то получается круто. Хоть Скутер, хоть фашизм. Получилось ближе к маразму, чем к фашизму. Если ненавижу, так уж на 100%, – ибо скутер – дерьмо полное и качественное, расчетливое и грязное. Эй, фанаты скутера, он пьёт ваш адреналин, он есть трудовые мозоли на руках ваших родителей! И при этом еще и отдает вам приказы двигать задницей. Кто вы после этого?

Дорогие поклонники скотера. Вслушайтесь внимательно в их «песни». В них, кроме криков этого прид…а хиппи багзтера и сумасшедшей компьютерной музыки ничего особенного нет. Ну создали они пару «хитов», а теперь кормятся только тем, что пишут всякое г…о. Честно признаюсь, раньше мне нравился скутер (но я от него не фанател), а теперь больше склоняюсь к настоящей, живой музыке. ха-ха-ха скутер-форева. Да через пару лет этой группы и в помине не будет.

Балбесы они крикливые. Не умеешь музыку писать – не берись. Но не надо же воровать!! I Was Made For Lov­ing You – в оригинале группа Kiss (хотя, может, и они у кого слямзили), а расхваленная The Age Of Love – вообще спертая музыкальная тема из The Ter­mi­na­tor !!! Испоганили хорошую музыку… В моем одном из любимых фильмов… Один из моих любимых…эээ…как же это сейчас называют… Sound­track, вот… Гады, в общем, вороватые. И играют мерзость – это же надо быть оглохшим хотя бы на 50%, чтобы такую дрянь слушать – иначе уши не выдерживают.

Потому что это КОЛХОЗ. Солист (кстати, таки да, похож на гея) не поёт, а кричит.… Дебильная музыка, которая и музыкой не называется. И вообще, я не понимаю, почему Эйван МакГрегор, когда соблазнял Николь Кидман (Мулен Руж), напевал песенку I Was Mad… Вот, из-за этого, испортили всё впечатление от этой сцены… прошло 2 года, а я зыбыть не могу. Блин, опять какую-то фигню написал… наверное, мне надо идти спать. Вообщем, Scoot­er – колхоз! Всё!

Адам Тарот