IV. Контакт с Другим (перевод книги «Ксенолингвистика: Психоделика, язык и эволюция сознания»)

От редакции. Есть кое-что, что вам стоит сделать перед тем, как начать читать этот текст. А именно, СДЕЛАЙТЕ РЕПОСТ, казалось бы, мелочь, но полезная. Пост о «Ксенолингвистике» охватывает и модное сейчас теребоньканье науки, и модные сейчас томные намёки на нечто этакое психоделическое, что позволит вам поднять свои котировки в глазах потенциальных партнёров, увеличив шансы на спаривание, что, согласитесь, важно всегда.

Есть и ещё кое-что: мы переводим этот текст на основе краудфандинга, то есть вам стоит перечислить какую-нибудь символическую сумму (23 тенге, 47 рублей или 666 зимбабвийских долларов).

Вы можете задаться таким вопросом, например: а что хорошего я получу за переведённые деньги, ведь можно прикупить пару листков, прокапанных роскомнадзором, и устроить себе самому психоделическое исследование и контакт с Другим?

Видите ли, книга Дайаны Слэттери может послужить небольшим, но весомым шагом в сторону от нынешнего положения дел, когда вам приходится покупать абсолютно непонятный роскомнадзор на чёрном-пречёрном рынке за биткойны, рискуя собственной свободой и рассудком. Здесь мы (в отличие от стереотипных писаний бесноватых ньюэйджевых гуру, которые сводят всё к «кислоте, инопланетянам, чакрам и миру во всём мире») имеем редкий случай художественного и научного описания шаманской психоделической практики, проведённой здравомыслящим пожилым человеком, успешным в творческом и жизненном плане, опровергающий истории о том, что психоделики равно гроб гроб кладбище безумие. Притом в книге учтены и эксцентричные точки зрения, но они рассматриваются в контексте соответствующих традиций и мировой культуры. 

Каждый такой пример стоит многого: можно рассказывать про чудовищные заговоры наркоманов с целью разуплотнить святое традиционное общество, но когда на стороне «чудовищных наркоманов» мы видим движимых любовью и милосердием людей, а на стороне «порядка и традиции» – пускающих пену изо рта, вопящих о казнях гоблинов, этот «порядок», покрывающий любые преступления, теряет свой оборотнический потенциал. Римляне пытались проделать это с ранними христианами, и ранние христиане победили. Власти США пытались проделать это собственно с активистами легализации веществ (при том ЦРУ спокойно участвовало в торговле кокаином), и через полвека США стоит на пути к легализации. Но к этому привело не бездействие – и сегодня вы можете внести свой деятельный вклад в общее движение.

А теперь немного о данной главе: она посвящена шаманизму и встречам с пришельцами (если вы не читали True Hal­lu­ci­na­tions Маккенны, на каковую книгу автор часто ссылается, постарайтесь наверстать упущенное – это очень увлекательное чтение).

Мы обнаруживаем множество гипотез, посвящённых вероятной природе Другого: как порождения человеческой психики, как голоса Геи-матушки, как гриба и радиопередачи из глубин ДНК; также рассматривается увлекательный мир шаманства с его сакральными песнями и латиноамериканских синкретических медиумических религий, грибными всенощными и виртуальным сексом с растениями. И опыты растворения эго, в том числе творческие интерпретации их тремя гарвардскими психологами на основе «Тибетской книги мёртвых». И наконец, внимание уделяется освоенной в фантастике теме любви между человеком и пришельцем, в том числе в знаменитом фильме «Аватар».

[Читать Введение]

[Читать ГЛАВУ 1.]

[Читать ГЛАВУ 2.]

[Читать ГЛАВУ 3.]

[Читать ГЛАВУ 4.]

[Читать ГЛАВУ 5.]

[Читать ГЛАВУ 6.]

[Читать ГЛАВУ 7.]

[Читать ГЛАВУ 8.]

[Читать ГЛАВУ 9.]

[Читать ГЛАВУ 10.]

[Читать ГЛАВУ 11.]

[Читать ГЛАВУ 12.]

Дайана Слэттери

Ксенолингвистика: Психоделика, язык и эволюция сознания

ГЛАВА 4. Контакт с Другим

«Я считаю, что рациональное исследование загадки Другого возможно, и что шаманский подход к галлюциногенным растениям, в особенности к тем, что содержат псилоцибин и диметилтриптамин (ДМТ), будет безусловно важнейшим для достижения этой цели».

- Теренс Маккенна, «Возрождение архаичного» (The Archa­ic Revival), 1971 год

На блаженстве экстаза, утверждаю я, не заканчивается благоразумие, с него оно начинается. Экстаз, нахождение за пределами своего «я», мелкого «я» обычного бодрствующего сознания, это состояние, из которого может быть развита истинная объективность, а стало быть, и выведены орудия мышления, логики и познания. Экстаз – это путь к гнозису, проявлению не требующего доказательств, зачастую священного знания. Как бы ни достигалось это состояние, оно важнее всего на пути не только к самопознанию, но к знанию о глубинном устройстве жизни, сознания и мира природы. Когда мелкое «я» (часто называемое «эго») не принимается в расчёт – вместе с его оправданиями, предубеждениями и заключёнными внутри языка знаниями – начинается истинное наблюдение. Мы можем ощутить себя частью природы, вплетённой в неё, ведущей саморефлексивное наблюдение с позиции части большего, чем мы, целого. Наука начинается с наблюдения. Как сдержанно высказался Брайан Джозефсон, лауреат Нобелевской премии по физике:

«Описание мира в терминах физики полностью изменилось бы, если бы у нас было больше предметов для наблюдения».

(Joseph­son 1975)

Психоделический опыт, несомненно, подтверждает это представление. Мы инициируем радикальные сдвиги восприятия, и возникают новые реальности.

Нет более вызывающего полемику наблюдения, которым психонавт может поделиться с учёным, психоделический опыт которого невелик или отсутствует, чем упоминание о контакте с Другим в психоделическом мире. Конечно же, это одна из значительных неизречимостей в психоделическом опыте. Слово «пришелец» запускает поток образов контактёров, приторговывающих своим сортом Высшего Знания, полученного от Космических Братьев с Сириуса, через бульварную прессу. За использование слова «пришелец», не говоря уже об отчётах о встречах в психоделическом мире, немедленно записывают в психи и шарлатаны. На протяжении этой главы подобный риск постоянно имеется в виду. Эту тему не обойти при любом откровенном обсуждении психоделического опыта. При рассмотрении их в межкультурном контексте эти явления контакта, безусловно, являются и широко распостранёнными, и встроенными во множестве их форм в культуру. В этой главе предприняты попытки сделать эту область переживаний во множестве её ипостасей более понятной.

Маски Другого

Обладающие психоделическим действием растения, животные и грибы – это древние способы достижения экстаза и гнозиса, блаженства и познания, распостранившиеся снова. Я считаю их изначальными поисковыми системами – «Гуглами», прочёсывающими разные измерения. Мы приносим с собой пламенеющие в нас вопросы:Что есть квантовая реальность? Каким путём мне следовать в жизни? Что такое Глайд? Такой поиск Древа Познания часто сопровождаем бестелесным Другим, принимающим несметное число обличий. Вопрос, что есть Другой – это вопрос того, как мы воспринимаем, описываем, и в первую очередь, истолковываем ощущаемое присутствие Другого или других в изменённых состояниях сознания. Другой примеряет на себя очень разнообразные маски: Бога, богов, ангелов, дэвов, асуров и голодных духов; бессчётные множества духов природы, проводников, предков, растений-наставников и неких весьма чужих сверхпространственных существ бросают нам вызов, помогают, мешают, дарят подарки, шутят, отвлекают нас загадками, предсказывают будущее, изрекая афоризмы, или отдают приказы к выступлению. Наделяют вас миссией, если вы выберете принять её… День загрузки, случившейся с братьями Маккенна в Ла Чоррера, 4 мая, стал повелением маршировать вперёд. [«March fourth», четвёртое мая, в английском языке созвучно приказу «march forth» – прим. пер]

Ксенолингвист Джейсон Такер ощущает Другого, сотрудничающего с его рисующей рукой и сердцем.

«В этих картинах я могу разглядеть «возникающего» Другого, который хочет поучаствовать. Акт созидания предстаёт в виде акта чистого совместного участия – совместного участия с чем-то Другим, нежели то, что я обычно назвал бы самим собой».

Присутствие Другого как соучастника в опыте рисования/письма объединяет это с моим опытом письма при помощи LiveG­lide.

Переживания присутствия Другого включают в себя всё многообразие возможностей от преобразовывающего жизнь мистического видения до разрушающего жизнь вторжения демонических сил, которое известно под разными названиями: одержимость, шизофрения или «шаманское нападение». Голоса-мучители при шизофрении могут заставить слышащего их совершить самоубийство или убийство. Идентификация с Другим в трансцендентальном состоянии сознания, перенесённая без вопросов в обычную реальность, приводит к своего рода раздувшемуся самомнению, в психиатрии называющемуся «бредом величия». Шаманизм описывает эти встречи с Другим как часть действенной системы познания, включающей в себя множественные уровни реальности, по которым необходимо научиться передвигаться и которые необходимо научиться держать под контролем. Выстраиваются взаимоотношения с различными сущностями, с которыми шаман или целитель устанавливает исполняющиеся договорённости для достижения практических целей, таких как определение болезни, прорицание, привороты и отвороты, получение защиты и исцеление.

Cвязь шаманов с миров духов и растений как с источником знаний и могущества составляет всеобщий набор практик. Они – профессионалы, «сакральных дел мастера», выражаясь словами историка религии Мирчи Элиаде, практики, идущие к знанию путями экстаза. Контакт с сущностями становится необходимым условием, незаменимым инструментом в роде занятий шамана. Элиаде рассматривает необыкновенную важность «видений духа» во всех разновидностях шаманских посвящений:

«Увидеть» духа, во сне ли или наяву – это несомненный знак того, что каким-то образом достигнуто «духовное состояние», а именно преодолено состояние непосвящённости человечества.

Элиаде приводит слова шамана-австралийца из племени яральде:

«Однако некоторые из них – злые духи, некоторые вроде змей, некоторые вроде лошадей с человеческими головами, а некоторые – духи злых людей, которые похожи на горящие костры».

Это духи мёртвых, и нужно научиться противостоять этим духам без страха в изменённом состоянии сознания. Духи, с которыми шаман учится договариваться, делятся на категории и типы. Во всём густонаселённом царстве видений шаман или шаманка (обычно это мужчина) устанавливает свой собственный ряд контактов.

Антропологические исследования в области шаманизма по всему миру показывают, что у каждого племени имеется своя собственная систематическая классификация царства духов, которой руководствуются и члены племени, и его шаман. Снова Элиаде:

Шаман – это человек, который имеет опыт непосредственного, практического взаимодействия с богами и духами; он видит их воочию, он говорит с ними, молится им, заклинает их – но он «управляет» не более чем незначительным их числом. Какой-либо бог или дух, вызванный во время шаманского спиритического сеанса, в силу этого факта не является одним из «фамилиаров» или «помощников» шамана.

(Eli­ade 1964)

Как психонавты современности, мы укрываем обнажённое непостижимое присутствие Другого под архетипическими масками, позаимствованными из нашего мультикультурного словаря, нашей установки на входе и нашей обстановки, которая может содержать в себе изображения, объекты-талисманы, этническую музыку – всё это может поспособствовать процессу проявления Другого, а может и не поспособствовать. Природа Другого, прячущегося под масками, остаётся ключевой загадкой в психонавтике. Та сущность, с которой я общаюсь, это некая грань меня самого? Или это нечто по-настоящему Другое?

Загрузка Декарта в виде ряда из трёх впечатляющих снов, заложившая фундамент рационализма и научного метода, была доставлена ангелом: «Природа будет покорена посредством меры и числа». Система знаний, выстроенная благодаря этому заявлению ангела, затем перестала признавать существование ангелов; и, возможно, намерение покорить природу ведёт к погибели многих видов и осквернению нашего гнезда. Но для Декарта одобрение ангела-Другого придало значимость тому направлению мыслей, к которому он с усилиями пробивался.

Теренс Маккенна описывает голос, которым говорит гриб, по-разному: как голос Сверхдуши Геи, как нечто внеземное и как голос Логоса. И снова множество масок.

«Что было и продолжает быть удивительным в отношении грибов, так это то, что гриб одушевлён, что некто говорит с тобой. Это на самом деле был голос в голове, говорящий осмысленные вещи, говорящий по-английски и обращающий внимание на вещи, которые были наиболее важны лично для меня. Я не был готов к такому».

(McKen­na 1991)

Связь Маккенны с «голосами в голове» определённо непохожа на терзания шизофреника; она продуктивна, поддаётся управлению и может быть растолкована в обычной реальности.

Насколько распостранены такие переживания в современной психонавтике? Хорэйс Бич (Horace Beach) в своём опубликованном в 1996 году труде «Стремясь услышать Логос: исследование сообщений о слышимых после приёма высоких доз псилоцибина голосах» (Lis­ten­ing for the Logos: A Study of Reports of Audi­ble Voic­es at High Dos­es of Psilo­cy­bin) предоставляет количественное исследование явления «говорящего голоса», упоминая, что это явление также происходит и под действием других наркотиков. Полученные им данные показывают, что почти 40 процентов тех, кто принимал псилоцибин в высоких дозах, имели опыт, связанный с голосами. Хотя его данные не поддерживают гипотезу о том, что голоса – это преимущественно связанное с псилоцибином явление, большинство из участников его опроса отметили, что впервые услышали голос при приёме псилоцибина. Данные показали, что ощущение голосов никак не коррелирует с полом человека. Нахождение в одиночестве повышало возможность такого опыта, также как и употребление собственноручно выращенных грибов.

Другой как источник знаний

Мария Сабина была целительницей из племени мазатеков, которая позволила микологу-любителю Гордону Уоссону поучаствовать в «велада», или ночном бдении, традиционной грибной церемонии. Уоссон впоследствии опубликовал статью в выпуске журнала «Life» от 13 мая 1957 года, которая познакомила мир с «волшебными грибами» и вызвала наплыв антропологов, этноботаников, агентов ЦРУ и прото-хиппи в глухие деревни сообщества мазатеков. Генри Мунн описал методы работы Сабины и других мексиканских курандерос.

■ Рисунок 56:Мария Сабина.

Сабина описывает источники своих знаний таким образом:

«Один из Начальствующих заговорил со мной и сказал:«Мария Сабина, это Книга Мудрости. Это Книга Языка. Всё, что в ней написано – для тебя. Эта Книга твоя, возьми её, чтобы ты могла делать своё дело»».

(Munn 1973)

Образ источника всеобъемлющей Мудрости, личного доступа к Книге Мудрости, хроникам Акаши или другому источнику всех знаний является одной из форм, которые может принять психонавтическое накопление знаний. Во время эксперимента в Ла Чоррера Деннис Маккенна интерпретировал эффект «всезнания» как особенность функционирования ДНК:

«Вот как это делается. Вы встраиваете в ДНК радио, и ЭПР-колебания (ПРИМ.2) начинают заполнять ваш организм, потому что связь становится постоянной, нарушить ее невозможно. И они расскажут вам обо всем – обо всем, что можно познать в мире пространства и времени, ибо они содержат все, что хранится в вашей собственной памяти и в памяти всех остальных. Всех нас связывает эта волшебная субстанция, и именно она делает возможной саму жизнь и заставляет её принимать бесконечное множество форм».

(D. McKen­na 1993, в переводе В. Галимова)

Предсказание Денниса (о том, что ДНК это источник всего поля информации) послужило почвой для готовящейся произойти загрузки. Проникновение Денниса в дворец всеведения, не завершившееся и через несколько дней, разделило группу на два неравнодушных лагеря: был ли он клинически безумен или нет? Голосов в голове было хоть отбавляй, что испытывало на прочность и гибкость туннели реальности членов Братства Зияющей Бездны. Источник выдавал дразнящие обрывки сведений, которые, по-видимому, никак не мог получить естественным образом. Теренс Маккенна рассказывает в «Истинных галлюцинациях», как искусительное взаимодействие с Другим привело их к тому, чтобы пересечь границу между воображением и реальностью.

«Иное играет с нами и подбирается к нам тропой воображения – и вот уже мы у последней черты. Переход через нее требует отказа от старых, укоренившихся привычек – как в мышлении, так и в видении. В этот миг мир неторопливо выворачивается наизнанку и открывается то,что было доселе скрыто: волшебная возможность, иной, чем мы привыкли наблюдать, мысленный ландшафт, и этот ландшафт становится реальностью. Это мир космического смеха. НЛО, эльфы и перенаселённые пантеоны всех религий – вот обитатели этих невидимых ранее ландшафтов. Вы дотягиваетесь до континентов и океанов воображения, до миров, где сможет выжить любой, чьё единственное занятие – игра, а потом предоставляете игре вести себя все дальше и дальше, пока она не превратится в реальность, принять которую осмелятся немногие.

(T. McKen­na 1993, в переводе В. Галимова)

Типы психоделического знания

Типы знания, поиск которого ведётся в изменённых состояниях сознания, в различных культурах значительно отличаются. Знание будущего (предсказания, несущие удачу в охоте, посеве или на войне) – это часто повторяющаяся тема в шаманской практике. Искоренение источника болезни, утраты или неудачи, скрытого от людских глаз (другими словами, превращение невидимого в видимое, а неизвестного – в известное путём обращения за помощью к невидимому пространству изменённого состояния сознания) – это одна из старейших разновидностей связанных с познанием практик. Несмотря на различие в методах, практичное желание предсказать будущее и извлечь пользу из этого знания ставят в один ряд шаманизм и науку в отношении их основных предназначений.

Психология, по крайней мере теоретически, хороша знакома с множественными состояниями сознания; разделение знания на сознательное и бессознательное составляет основу главных теорий сознания. Когда мы используем термины «сознательное» и «бессознательное» в психологической системе взглядов, мы делаем заявление о знании. В сознающем разуме – в данном случае это обозначает обычное бодрствующее сознание – находятся наши «знания»: номер телефона, теорема или содержание того, что Уильям Джеймс назвал «потоком сознания», а Бернард Баарс (Bernard Baars) называет «рабочей областью ума», the work­space of the mind. (Baars 1997) Исходя из этой модели сознания, бессознательное представляют как в буквальном смысле то, что мы не знаем, то, что находится за пределами внимания сознающего разума в отдельно взятый момент. Его содержание может быть, как установил Фрейд, весьма удалено от сознания – подавлено, а доступ к нему может быть затруднён. Изучение зашифрованного языка снов, техники активного воображения, оговорок и психосоматических симптомов может открыть дверь, ведущую к извлечению этого содержания. То, каким образом структурирована модель содержания бессознательного, сильно различается в зависимости от конкретной теории. Архетипы коллективного бессознательного Юнга составляют схему, отличную от ида, эго и суперэго Фрейда или перинатальных матриц Станислава Грофа.

Психотерапевтическое разделение на знаемое/сознательное и незнаемое/бессознательное – это фундаментальная дихотомия психики человека, на которой основывается программа многих видов психотерапии сделать бессознательное сознательным. В её основе лежит утверждение, что путь к психическому здоровью заключается в интеграции и согласовании содержания бессознательного с сознательными установками. Психоделическая психотерапия по большей части следует этому образцу в каком-то виде. В ранней экспериментальной ЛСД-терапии выделялись концепции, основанные на приёме низких (психолитических) или высоких (психоделических) доз вещества. Отчёты психотерапевта без лицензии и застрельщицы психоделики Энн Шульгиной в «PiHKAL», посвящённые МДМА-терапии (Shulgin and Shulgin 1991), придерживаются схемы «сознательного-бессознательного», но следуют ей другим образом, здесь значительное внимание обращено на юнговскую Тень (в некотором роде внутреннего Другого) как на архетипическую совокупность подавленных переживаний, установок и поступков, которые необходимо вытащить на свет (в сознание), чтобы достичь целостности и исцелиться.

Согласно антропологу и исследователю шаманизма Майклу Винкельману, использование психоделических интеграторов психики, вызывающее изменённые состояния сознания и используемое в сочетании с шаманскими ритуальными практиками, обеспечивает адаптационное преимущество индивида и сообщества. Психоделики, воздействуя посредством серотонинергической и опиоидной систем, могут оказывать своё влияние и улучшать следующие виды человеческой деятельности: способности человека, относящиеся к эмоциям, обучению и восприятию; регулирование и улучшение восприятия; восприятие непривычных раздражителей; сенсомоторную регуляцию – интеграцию поведения и намерений; расширение нашей первичной способности к привязанности (мать-дитя) на не являющихся родственниками людей; сближение, происходящее в ряде шаманских ритуалов; подавление боли и стресса; и улучшение процесса обучения и памяти. Винкельман задаёт вопрос: «Когда гоминиды начали использовать эти вещи, каким образом интуиция, каким образом чувство связанности, каким образом чувство преодоления границ пространства и времени, каким образом структурирование видений усовершенствовали приспособление и выживание людей? «Что касается ощущений, эти психоинтеграционные вещества вызывают одно (или более) из ряда новых ощущений, включая: ощущение могущества; использование этого могущества, чтобы изменить поведение и эмоциональное состояние (психологическое исцеление); путешествия в миры духа и другие измерения; ощущение присутствия души; повышенную внимательность к окружающей среде (более результативная охота благодаря физиологическому воздействию на мозговой ствол); большую социальную сплочённость; переживание «превращения в животное»; переживания смерти и воскрешения; драму инициации; исцеление; альтруизм; и прорицание и обретение интуитивных знаний. Список адаптационных преимуществ, которые психоделики дают в человеческом обществе, составленный Винкельманом, включает в себя очень многое.

Винкельман с точки зрения нейробиолога обрисовывает физиологические механизмы, связанные с длинным списком видов адаптационной деятельности и опыта, приведённым выше:

«Психоделики вызывают синхронизированные тета-волны – [которые] превалируют лишь в изменённых состояниях сознания – система, соединяющая мозг палео-млекопитающего – лимбическую систему и гиппокамп с рептильным мозгом – ядра шва и голубое пятно; это серотонинергическая система. После того, как они начинают действовать, стимулируя вегетативную нервную систему, они начинают распостраняться по спинному мозгу. То, что происходит сначала в спинном, межуточном мозге и мозговом стволе, в конце концов переносится в лобные доли. Это интегрирует наше бессознательное в сознательное и по существу синхронизирует восприятие в том, что касается двух наших лобных долей. Большую часть времени пути левого и правого полушария мозга совсем не пересекаются. А изменённые состояния сознания не только синхронизируют лобные доли, но по существу заставляют их обратить внимание на то, что происходит в оставшейся части мозга».

(Winkel­man 2008)

Отдельный психонавт, летающий в одиночестве – неважно, какое знание он намеревается почерпнуть из опыта – ступает на путь самопознания и перемен. Станет ли полезным это знание или эти неминуемые перемены, не говоря уже об участии в адаптации индивида или её сообщества – это вопрос точки зрения и ценностных установок. Конечно, творческая адаптация к жизненным условиям одного человека может означать полную катастрофу для кого-то другого – либо представляемая в качестве его или её собственного пути, либо сопровождаемая нежелательными последствиями изменений в отношениях с психонавтом.

Обычное бодрствующее сознание с его потоком мыслей и эмоций – это внутреннее пространство, в которое мы погружены и которое мы редко осознаём, подобно рыбе в воде. Но при радикальных сдвигах в ощущаемых свойствах сознания, которые происходят в психоделических состояниях сознания, на авансцену переносится само сознание, становясь объектом для самого себя. Раскрытие обычно находящихся вне поля зрения областей сознания выдвигает на передний план забытые воспоминания, которые могут оказать сильное влияние при их перепросмотре в психоделическом состоянии сознания. Самопознание может простираться за пределы содержимого личного бессознательного, охватывая глубинное надличностное знание. Относительно моего собственного опыта, на протяжении десяти лет одиночных психонавтических исследований я сосредотачивалась главным образом на языке и на том, чтобы получить дальнейшие сведения о загрузке Глайда. Но это сопровождалось постепенно усиливавшимся, избирательным демонтированием и собиранием заново характера моего взаимодействия с миром (вы можете назвать это «я» или личностью), что было неизбежной частью этого процесса, иногда крайне сложной, но неизменно полезной. Жизнь изменилась к лучшему, особенно ввиду избавления от тянувшегося сквозь неё мотива постоянно возвращающейся депрессии и тревоги, сделавшего радость новым жизненным основанием. Вот такими были побочные явления. Полученное опытным путём знание о себе как о существе, тесно и нерушимо объединённом с миром природы и другими существами – это драгоценный психоделический дар, вручённый многим, надежда и уверение в том, что мир людей при всём его безумии всё ещё хранит в себе нечто великое. Это видение, представавшее снова и снова в различных формах, стало устоявшейся реальностью в различных состояниях сознания, и было обстановкой, в которой можно было бороться и преодолевать более личные проблемы. Помогает ли в повседневной жизни трансцендентальный взгляд на жизнь? Я бы сказала – да.

Воспринимаемое только умом

Нейробиология сообщает нам, что психоделики повышают способность к взаимодействию частей мозга, синхронизацию лобных долей, и раскрывают содержимое «нижних отделов мозга» перед лобными долями: это картина того, как весь мозг слаженно функционирует в сознательном понимании. Феноменологическое восприятие чисто умственного, приобщение к знаниям и уверенности нового порядка в изменённых состояниях сознания, а также переживания глубокой связанности заставляют рассмотреть эту основополагающую тему способности к взаимодействию и с объективной, и с субъективной точки зрения.

Свойство воспринимаемости лишь умом, описанное Уильямом Джеймсом как отличительная черта мистического опыта – это свойство откровения. Знание не приходит ни в ходе анализа существующих данных, ни при выстраивании или сборке из существующих знаний форм, становящихся «новым знанием». Знание открывается человеку, достигая его вместе с импульсом необходимых ему озарений – неоспоримое, неопровержимое, дарованное. Бенни Шенон, в написанной им книге «Антиподы разума: составляя схемы феноменологии опыта айяхуаски» (Antipodes of the Mind: Chart­ing the Phe­nom­e­nol­o­gy of the Ayahuas­ca Expe­ri­ence) описывает семь измерений опыта айяхуаски, шестое из которых – духовное.

«Айяхуаска часто вызывает мощные религиозные и мистические переживания. Как правило, они связаны с глубокими духовными впечатлениями (другими словами, это переживания, во время которых чувствуешь, что обрёл истинное знание)».

(Shanon 2002)

Знание в области психоделического приобретает свойства, которые отличают его от знания в обычной реальности. Шенон ассоциирует такой род знания с чётким ощущением связанности с другими существами, с миром, с растениями, с природой, как играющим некоторую роль в обретении знания. Он обращает внимание на сложные философские вопросы, возникающие в отношении подобных видов знания и их достоверности. Он рассказывает, что задавал разновидность неизбежного вопроса: «Откуда вы знаете… что то, что заставила вас видеть айяхуаска, действительно реально?» Обычно ему отвечали: «Я просто это почувствовал»,«Я ощутил, что это несомненно. Вот и всё». (Shanon 2002) Для индивида, находящегося на уровне реальности воспринимаемой умом связанности, законы самоочевидности главнее законов очевидности.

Превращения Я и Другого

«Я есть Другой».

- Артюр Рембо, 1871

Представление о «я» – исследуемое ли подробно или простодушно принятое как данность – является основополагающим для большинства описаний сознания: философских, научных или религиозных. Изменение состояния сознания может глубоко расшатать ощущение «я», а стало быть, и представление о «я», которое мы имеем в обычных состояниях сознания. Представление о «я» взаимно связано с представлением о Другом: дихотомия субъективного и объективного, наблюдателя и наблюдаемого, и по Уильяму Джеймсу, знающего и знаемого. В исследованиях, посвящённых сознанию «я» и «другое» принимаются в качестве устоявшихся или даже всеохватывающих категорий. Обсуждение и использование методов исследования сознания от первого и третьего лица предполагают это постоянство.

Диалог с Другим зачастую имеет прямое отношение к обучению и обретению и передаче знаний. Бенни Шенон задаёт вопрос:

«Что значит – растение передаёт знание? Каково положение знания, которое предположительно достижимо посредством употребления в пищу психоактивных растений?»

(Shanon 2002)

Он связывает этот поиск знания в психоделическом мире с поиском Древа Познания в мифах, как и Теренс Маккенна. Развивающийся диалог с Другим, превращения «я» и Другого в изменённых состояниях сознания, а также перемешивание их форм при множестве степеней слияния открывают широкий простор для обсуждения. В этом разделе представлено несколько примеров, приблизительная подборка, чтобы дать представление о межкультурной вездесущности феномена Другого и чтобы продемонстрировать разнообразие связей «я» и Другого в процессе обретения знаний.

Майкл Винкельман развивает идею о многосложности «множества я» в его межкультурном исследовании шаманизма:

«Шаманизм развивался как традиция, позволяющая конструировать множество «я», манипулировать этими «я» и использовать их для интеграции психики и социальной интеграции. Хотя для многих понятие «я» казалось относительно непроблематичным, природа личной идентичности оказывается куда более непростой при рассмотрении её в межкультурном контексте, а в особенности в контексте шаманизма, одержимости и мифологических систем, в рамках которых они истолковываются».

(Winkel­man 2000)

Винкельман даёт описание шаманских методов как способов управления множественными «я», истолковывая этот феномен как «проявление возможностей множественной символизации человека», подразумевая умственный или внутрипсихический источник явления «ощущаемого присутствия, ощущения «я» в неизвестном другом».

Интерпретировать феномен множественных «я» как по существу самопорождённый значит поддерживать только одну сторону вопроса об онтологическом статусе сущностей, вопроса, который возникает у психонавта, не включенного в культурную традицию вроде шаманизма, в котором эти феномены наблюдаются регулярно и истолковываются как порождённые чем-то «извне» человека. C точки зрения шамана или шаманки и их культуры «анимизм» – это переживание, а не понятие. Для психонавта, руководствующегося принципом DIY [Do It You­self, «сделай сам» – прим. пер], вопрос открыт, и как у Буча Кэссиди и Сандэнс Кида, повторяется: «Кто вообще эти парни? И реальны ли они? Они часть меня, или самостоятельные сущности?»

Теренс Маккенна колеблется относительно того, что предпочесть в дихотомии реального и нереального, когда сверхъестественное и гиперреальное переживание контакта, увиденная им летающая тарелка, материализовавшаяся в небе над Ла Чоррера, оказывается содержащим собственную пометку «фальшивка».

«Тем временем похожий на сирену вой быстро набирал силу, и вместе с ним всё вокруг, казалось, ускоряло темп. Движущаяся туча явно росла все быстрее, направляясь прямиком к тому месту, где я стоял. Я почувствовал, что ноги мои подкашиваются, и, трясясь как осиновый лист, сел наземь. Или это просто галлюцинация? В моих свидетельских показаниях можно легко усомниться: против них говорят и всем известная моя бессонница, и увлечение растительными галлюциногенами. Хотя, как ни странно, этот последний довод может быть истолкован в мою пользу. Я испытал на себе действие галлюциногенов всех известных классов и могу сказать, что увиденное в то утро не подпадает ни под одну из категорий галлюциногенных видений. И всё же против меня была одна дурацкая деталь, от которой никуда не денешься и которая сводила весь эпизод к полнейшейнелепице. Дело в том, что когда тарелка пролетала надо мной, я разглядел ее достаточно отчетливо, чтобы понять: она как две капли воды похожа на тот НЛО с тремя полусферами на днище, который фигурировал на фотографии Джорджа Адамски, объявленной фальшивкой … Раз – и в небесах внезапно появляется моё же стандартное и уже разоблаченное представление об НЛО!Но благодаря его появлению в облике, который сам себя ставит под сомнение, достигается более полный диссонанс сознания, чем в том случае, если бы его внешняя чужеродность была бы абсолютно убедительной.

(T. McKen­na 1993, в переводе В. Галимова)

Эта открытая, онтологическая двусмысленность преподносится по-другому в случае с шаманизмом яминахуа (Yam­i­nahua), как пишет Грэхем Таунсли (Gra­ham Towns­ley). В реальности yoshi, духов, вдыхающих жизнь во всё в мире, включая людей, существует явное первенство в отношении действий:

«Шаманское знание это прежде всего знание об этих сущностях, которые также являются источником всех тех способностей, которые шаманы приписывают себе».

(Towns­ley 2001)

Схема, описывающая человеческое существо у яминахуа, в своей сердцевине имеет yoshi:

«В своих представлениях о человеке у яминахуа есть простая трёхчастная схема – тело; социальное, человеческое «я», связываемое с рассудком и речью; и одушевлённое, воспринимающее «я», не являющееся ни социальным, ни человеческим, легко вращающееся в обществе нечеловеческих yoshi, существ такого же рода. Таким образом можно увидеть, что у яминахуа нет представлений о чём-либо, что было бы приближено к нашему представлению об «уме» как внутреннем хранилище смыслов, мыслей и опыта, достаточно удалённом от мира. Всё «умственное» принадлежит сущностям, которые, хотя и тесно связаны с конкретными телами, не привязаны к ним на постоянной основе. И вся область представлений яминахуа о тождественности и различии людей и не-людей развивается на основе взаимоотношений между этими двумя единицами. [имеются в виду «сущности» и тела – прим. пер. ] И, как к этому моменту должно быть понятно, тождественность людей и не-людей на базовом уровне формируется на основе представления о yoshi, создавая простор для превращения людей в животных и соотнесения особенностей человеческого тела и ума со всеми проявлениями природы».

(Towns­ley 2001)

Это (для нас) радикальная переработка сознательного восприятия – не такая, как обычное (частное) разделение ума и тела, скорее нечто куда больше похожее на густонаселённую разновидность «Свободного Разума» (Mind At Large) Хаксли. Эти трансформационные неоднозначности воплощаются в использовании шаманом яминахуа тайного и весьма метафоричного языка, находящего своё выражение в песне, tsai yosh­toyosh­to или «скрученного языка», непрямого способа обратиться к неоднозначному предмету:

«C помощью моей koshuiti [исцеляющей песни] я хочу увидеть – во время пения я тщательно обследую предметы – скрученный язык позволяет мне приблизиться, но не слишком близко – с обычными словами я бы во всё врезался – со скрученными я кручусь вокруг них – я могу ясно их разглядеть».

(Towns­ley 2001)

Сообщение неизречимого посредством понятного лишь шаману языка метафор придаёт виденческому опыту большую ясность.

Лондонский психонавт, поклоняющийся Гее, писатель, автор фильмов и музыкант Саймон Пауэлл встаёт на последнюю из двух сторон в дихотомии «внутреннее/внешнее», вызванной явлением Другого. Его отчёт о посещении Королевских ботанических садов Кью для «полевых исследований в области восприятия» упоминался в главе 2. Ниже приведены его мысли относительно природы Другого. Мы начинаем обсуждение растений-наставников; в данном случае псилоцибин растения-наставника открывает врата к наставлениям от других растений.

«Скажем так, у меня было необъяснимое ощущение, что происходила некая передача информации между мной и тропическим растением. Как будто густая, зелёная, медленно колышущаяся сеть растений вокруг меня была местом, в котором сверхестественные проявления системы Геи «текли» интенсивно, хорошим местом, чтобы «настроиться» на Наивысший Организм. Передача информации определённо исходила извне моего «я», поскольку я столкнулся с потоками мыслей-откровений. Как и всегда, я не в состоянии заключить, что это явление было плодом деятельности моего бессознательного, так как я не могу считать, что настолько разнообразная, изобретательно составленная и доступная для понимания информация может появиться из личного бессознательного, если, конечно, само бессознательное не является частью некой разумной сущности, сообщающейся с Геей. То, что мозг под действием псилоцибина может наполнить чёткая передача информации – это цель нео-шаманского проекта, ибо он основывается на этом опыте контакта с Другим, упорядоченным разумом некоего рода, который не есть «мы». Если чисто теоретически мы всё же будем утверждать, что Другого можно отождествить с бессознательным, то энтеогены демонстрируют, что бессознательное не заключено в отдельном человеке. Это скорее тот случай, когда бессознательное (если мы назовём это так) должно возноситься над измерением личной психики».

(Pow­ell 2009)

Пауэлл делает заключение, что Другой – воистину другой, нечто надличностное; в психоделическом мире он узнаёт, что это действительно Другой, соотносясь с тем, как он узнаёт в повседневной жизни, что воспринимает других.

Теренс Маккенна, принимавший в расчёт множество гипотез о природе Другого, ожидает, что может в рамках отдельного опыта определить, что явно не может быть «его мыслями». Дальнейшие интерпретации появились в ходе триалогов между Ральфом Абрахамом, Рупертом Шелдрейком и Теренсом Маккенной. Здесь Маккенна подытоживает их обсуждение «бестелесных сущностей».

«Человеческое сознание преследуют и множество сущностей, ощущаемых внутри «я», и спутанное самоощущение. На каждом шагу в мире природы и в психике мы встречаем жизнь, одушевление и готовность к общению, которые расшатывают хрупкую пирамиду полного ограничений сознания и человеческих ценностей, которые возникли на протяжении истории на основе подавления наших интуиций. С моей точки зрения, эти сущности, которые мы встречаем, нематериальны и в какой-то степени существуют сами по себе».

(T. McKen­na, Shel­drake, Abra­ham 2001)

Опубликованный в 2006 году труд Марсело Мерканте, посвящённый религии «баркинья» (Bar­quin­ha), самой скромной из бразильских синкретических церквей айяхуаски, которые используют «дайме» (айяхуаску) как причастие, содержит много описаний miração, видений приверженцев этой религии и показывает сложную систему взаимоотношений с ещё одной системой классификации духов, в которой сочетаются духовные сущности из трёх традиций:

«Важно упомянуть ещё одну вещь относительно различных свойств бесплотных сущностей, действующих через медиумов в Центре. Их можно разделить на несколько направлений. Первое направление христианское, сюда относятся «миссионариос» (епископы, монахи, священники). Второе направление – африканское, главным образом его представляют «ориша». На самом деле разные духовные наставники говорили мне, что сами ориша не воплощаются, а посылают к медиумам своих «витязей». Третье направление – направление Природных Существ, направление американских индейцев, в нём мы встречаем «энкантос» (рыб, русалок, речных дельфинов, аллигаторов, змей, орлов, фей и так далее; всем им присваиваются звания принца, принцессы, короля или королевы). Есть также два промежуточных направления. Между христианским и африканским направлениями у нас «претос вельос» и «претос вельяс», а между африканским и индейским направлениями – «кабокло». Фактически претос вельос и кабокло могут кочевать, оказываясь в любом из этих направлений».

(Mer­cante 2006)

Мерканте отмечает что в «Баркинья» все являются потенциальными медиумами, хотя некоторые бывают одержимы духами, а некоторые – нет. Взаимодействие с духами не ограничивается действиями священника или шамана, а демократично распределяется между верующими. И «Дайме» (Daime), которым причащаются, растение-наставник, лежит в основе «Баркиньи»:

«кроме Дайме, в «Баркинье» нет наставников. Как свет, озаряющий всякое сознание, как главный элемент контакта с Богом, как главный инструмент самопознания и саморазвития, и, самое главное, как сам свет Божий, Дайме нельзя полностью объяснить».

(Mer­cante 2006)

Растворение эго.

Переживание утраты эго, смерти эго или растворения эго, нарушение или исчезновение принимаемого как данность ощущения «я» (с маленькой буквы) может быть ужасающим, блаженным или в какой-то мере и тем и другим в психоделическом состоянии сознания. Разрушение эго, часто встречающееся в случае с рядом веществ свойство психоделического мира, может служить катализатором изменяющего жизнь опыта. Оно может ассоциироваться с ощущением, будто умираешь. А также оно часто является предварительным, и даже, возможно, необходимым шагом перед встречей с Другим в различных обличиях. (ПРИМ. 2) Отчёт на Erowid от пользователя «Джей Ти» содержит историю путешествии по обеим крайностям.

«Казалось, всё больше «Джея» заменялось этим случайным потоком человеческого сознания. Этот процесс – который тогда я считал божественным, а теперь жестоким и пугающим – казалось, был попытками растворить меня. Я позвонил другу, попытался объясниться, но было трудно говорить и сосредотачиваться. Было довольно много моментов, когда я был настолько погружён в противостояние растворению, что я продолжал молчать и быть недвижимым в течение, как казалось, долгих периодов времени. По мере того, как продолжалось растворение, я чувствовал, как будто моё тело становилось одержимым беспорядочными личностями, которые выплывали из потока базового человеческого сознания. Я помню, как смотрел на моего друга через сознание других, трогая его, как будто он был какой-то удивительной чужой штукой. Жажда растворения стала настолько сильной, что я был уверен, что «я» не вернусь из трипа. Я был в ужасе – я не хотел умереть. Я думал, что буквально схожу с ума, и схожу с ума необратимо. Мне удалось что-то из этого высказать своему другу; он удерживал меня, пока я стенал и плакал, зажатый в тисках того, что, как я уверен, было смертью и безумием. Всё вокруг меня казалось абсолютно чужим; в какой-то момент, когда мой друг попытался заговорить со мной, я почувствовал, что утратил способность понимать язык. Мой друг в конце концов смог достучаться до меня, словами вернуть меня в полуразумное состояние. Потребовалось колоссальное волевое усилие с моей стороны, чтобы уцепиться за его слова и осмыслить их и, когда я это сделал, я почувствовал, что был всей вселенной, продирающейся из тьмы и безумия навстречу божественному сиянию и чувству здоровья и спасения. Это продолжалось некоторое время; это меня совершенно измотало, и я не знал, как долго смогу это выносить. Ощущение растворения обрело телесную природу – как будто мое тело охватывал жгучий холод. Мой друг продолжал уверять меня, что со мной всё будет в порядке. В конце концов я начал чувствовать, что так оно и есть. Я выбрался «на свет», как казалось, и почувствовал, как спокойствие возвращается и наполняет моё существо. Сосредотачивая внимание на свете, мне удалось заставить его проявляться со всё большей силой. Казалось, я направил душу – которая также была душой вселенной – в сторону от того, чтобы утонуть в реке осколков человеческого сознания, и к тому, что я могу лишь назвать подлинно Божественным.

Растворение эго продолжалось, но в покое. Те части, что оставались от меня, заменялись этим Божественным. Видения исполненного радости растворения в солнце и небесах сопровождали этот опыт, и я испытывал неописуемое чувство бесконечности и святости. Я снова встретился с потоком человеческого сознания, но на этот раз я поглядел на него, исполненный того, что, как я чувствовал, было Божьей любовью. Это было прекрасно, трогательно, драгоценно – так, что не описать. Прошло примерно двенадцать часов с момента, когда я принял дозу, и действие шло на убыль. Я сосредоточился на том, чтобы перестроить своё собственное я/эго по подобию этого божественного образа.

(JT 2009)

Олдос Хаксли в своём написанном до знакомства с мескалином послесловии к «Луденским бесам» (The Dev­ils of Loudun), тексте, в основном недоброжелательном к наркотикам и возможным последствиям их употребления, обрисовал дихотомию «сознательного/бессознательного» как сочетание психологических теорий и вечной философии:

И пока мы заключены в пределах наших изолированных «я», мы продолжаем не замечать различные «не‑я», с которыми мы связаны – «не‑я» организма, «не‑я» подсознания, совокупное «не‑я» психической среды, в которой существуют все наши мысли и чувства, и имманентное и трансцендентное «не‑я» Духа.

(Hux­ley 2009)

Описание утраты эго в «Психоделическом опыте», руководстве трипующего за авторством Лири, Альперта и Метцнера, изданном в 1964 году и основанном на «Тибетской книге мёртвых», преподносится с беспристрастной чёткостью. Авторы всё ещё придерживались своих университетских привязок к Гарварду; язык книги – объективная научная манера изложения трёх психологов. Приводятся симптомы начала утраты эго:

1. Телесное чувство давления, тибетцы называют это «земля погружается в воду»;
2. Сковывающее чувство холода, сменяющееся лихорадочной жарой, тибетцы называют это «вода погружается в огонь»;
3. Тело дезинтегрируется или разрывается на мельчайшие частицы, что называют «огонь погружается в воздух»;
4. Давление на голову и уши, американцы называют это «ракета запускается в космос»;
5. Очень сильное покалывание;
6. Ощущение того, что тело плавится или оплывает, будто воск;
7. Тошнота;
8. Дрожь или трясучка, начинающаяся с области таза и распостраняющаяся по верхней части туловища.

Эти реакции организма следует понимать как знаки, предвестники трансцендентности. Не следует трактовать их как симптомы болезни, примите их, слейтесь с ними, наслаждайтесь ими.

Лири, Альперт и Метцнер, увязывая психоделический опыт со своим видением «Тибетской книги мёртвых», пытаются напрямую запрограммировать психонавта на просветление через переживание «смерти» при утрате эго. «Если участнику сессии не удаётся распознать стремительный поток феноменов Первого Бардо, состояние освобождения от эго утрачивается». «Восходящий поток» отождествляется со змеиной энергией Кундалини, поднимающейся вдоль позвоночника.

Бен в посте на Shroomery описывает смерть эго менее грандиозным и более практичным образом:

«Смерть эго – это отсутствие того, кого вы выстроили из себя. Когда это начинает происходить в первый раз, это – расщепление ума и способность по-настоящему ПОСМОТРЕТЬ на того, кем ты обычно являешься, не оправдывая свои недостатки, что ты, возможно, обычно делаешь. Это может быть одним из прекраснейших переживаний в твоей жизни, и более того, если верно понять и верно распорядиться этим, это может стать более чем одиночным переживанием – стать даже образом жизни. Однако кроме того это вызовет резчайшую боль и страдание, потому что ты снимешь маску, которую обычно носит «настоящий ты», и которую так удобно носить. Это отнимает безопасное ощущение того, кто ты есть, и тебе будет в высшей степени ясно, что с тем, кто ты есть, существуют серьёзные проблемы, с которыми нужно разобраться. Это ощущение, что ты разговариваешь с собственным разумом, или смотришь на человека, которым ты обычно являешься, на киноэкране, и сидит и смотрит человек, который всего лишь хочет от этого мира лучшего».

(Ben 2001)

Проясняется общее направление: чем слабее власть человека над его идентичностью, также известная как «эго», тем проще установиться контакту с Другим, с надличностным. Я сама много раз переживала утрату эго различным образом. Моё отношение к моему исходному ощущению идентичности, «Дайане», с опытом видоизменилось до такой степени, что упразднение «Дайаны» является достаточно щадящим процессом вроде того, чтобы снять одежду перед тем, как ночью лечь спать. Я считаю «растворение эго» умением, связанным с перемещением, а не духовным или психологическим достижением. Но на пути к этому расслабленному настрою я прошла ряд драматических ситуаций, включающих метаморфозу личности, происходившую по частям в ходе ряда психоделических сеансов.

Поднимается поднимается взятое и дарованное – дар себя – самопожертвование – не забывай это – невозможно в обычной реальности – нет – претерпи перемены – теперь другое существо – покойно – и глубоко – покой отшельника когда легко берёт за руку – отпускается «Дайана» в любых её состояниях – вход в зону дракона

(отчёт о сеансе 9 августа 2003 года, 1 грамм Strophar­ia cuben­sis)

Другой опыт трансформации «я» произошёл в 2002 году и с того времени происходил много раз. Я называю такой опыт «проскальзыванием» (slip-slid­ing), это означает переживание очень быстрого проскальзывания сквозь череду личностей и выскальзывание из неё. Проскальзывание для меня – в основном связанный с ЛСД опыт, хотя я переживала его в менее ярком варианте и в течение меньшего времени в случае с псилоцибином в сравнительно небольших дозах (1–3 грамма сушёных Strophar­ia cuben­sis).

они есть всё и только люди они танцуют танец теперь сдвигаются регистры – не могу описать где я – теперь молниеносно проношусь сквозь культуры, людей, тела повсюду ткань человечества

(отчёт о сеансе 9 февраля 2002 года, 150 микрограммов ЛСД, Ханья, Греция)

Переживание продолжалось несколько часов, пролетая тысячи человеческих идентичностей. Урок преподавался в бескомпромиссной, психоаналитической, лазерной манере, которая случается у ЛСД. Его смысл был таков: испытать, раз за разом, каково это – в полной мере «быть» кем-то совершенно другим, и в результате этого упражнения осознать, что «я» было не лучше и не хуже и уж точно не имело особых прав на то, чтобы играть в постоянную игру эго в сравнения с другими людьми, делаемые вполголоса. Осознание что я играю в игру в сравнения, раз за разом чётко появлялось в уме, каждый раз, когда появлялась мысль «я лучше, чем этот человек, потому что… «, и ответом на него был следующий поток человеческих точек зрения. Это не была смерть эго как таковая (скорее операция по уменьшению эго), но это определённо заставило меня ослабить хватку.

Дэйв Бутройд (Dave Boothroyd) описывает кислотный трип французского философа Мишеля Фуко в Забриски-Пойнт:

«Способность ЛСД «деперсонализировать» принявшего вещество и вызвать состояние, в котором нарушается связность и устойчивость человеческой идентичности, хорошо известна. … Хотя Фуко до того момента мог заложить основу для осознания возможности субъекта, иного, чем он есть, подобный образ мышления не может «помыслить» процессы превращения в кого-то иного. Фактически приём ЛСД это эксперимент с прыжком в бездну «самоуничтожения» и осуществление «превращения в кого-то иного»».

(Boothroyd 2006)

Согласно биографу Дэвиду Мэйси, Фуко назвал этот кислотный трип «величайшим переживанием моей жизни». (Macey 1995)

Если «я», как сам человек его понимает в обычной реальности, пропадает без вести, или переживается множество «я», значит, должен быть поднят вопрос того, кто является автором моих отчётов о сеансах. Во всех состояниях сознания появляются вопросы:Кто пишет? Кто читает? Кто осознаёт? Что, если на то пошло, есть «кто»?

и когда растворяется идентичность тогда Другие появляются те более проницаемые существо лишённое формы

(отчёт о сеансе 19 марта 2007 года, каннабис)

Другой как пришелец

«…самая необыкновенная черта ДМТ-опыта это то, что ты видишь сущности. Ты встречаешь существа, которые я описал как трансформирующих самих себя механических эльфов. Они – обитатели этого другого измерения. Они пытаются чему-то научить. Ну, если я не совсем тронулся умом, это важные новости. Если обычным людям – скептикам – дать ДМТ, они переместятся, по сути, в пещеру Горного Короля, в которой пируют гномы. Мы не готовы к этому. Мы ожидаем, что всё впишется в рациональные схемы, предоставленные нам наукой, а наука не описывает надпространственную вселенную, кишащую внеземными разумами, связь с которыми можно установить за мгновение, если у вас есть доступ к определённым веществам».

- Теренс Маккенна, 1991

Другой появлялся в обличии инопланетянина в отчётах психонавтов-современников, возглавляемых Теренсом Маккенной. Для него определение Другого как «пришельца» оставалось под вопросом:

Слово «Я» – это такая же великая загадка, как и слово «Другой». Это лишь полярность между двумя загадками и скудные, скудные мифы состряпаны, чтобы удержать вас в ней так, чтобы вы не пришли в ужас. Все мифы науки, и религии, и шаманизма отражают полярность между загадкой Я и загадкой Другого… Поскольку наше воображение устремилось наружу в попытках охватить возможность существования разумного Другого где-то посреди усеянной звёздами галактики, Другой также, подметив это, обнаружил своё присутствие среди нас в качестве одной из составляющих нас самих в те моменты, когда мы погружены в псилоцибиновый транс. В случае с феноменом Strophar­ia cuben­sis мы имеем дело с разумной и предположительно внеземной формой жизни: не такой, какой мы её обычно представляем, но тем не менее разумной инопланетной жизнью.

(T. McKen­na 1993)

Виденческая встреча с Другим – неважно, вызванная ли психоделическими веществами или «чистая» – проявляет тенденцию облекать Другого в символические образы. Для нашего современника-психонавта, вплетённого в Сеть и подсевшего на Гугл, немедленно выдающий по первому требованию дозу выжимки из мировых символьных систем, обличья, в которых является Другой, весьма многообразны. Более того, одно и то же визуальное представление – в данном случае представление Другого как пришельца – может быть интерпретировано различным образом по возвращению в обычную реальность. Восприятие Другого как пришельца можно рассматривать как зарождающуюся всемирную мифологему, увязанную с нашим стремительным технологическим развитием в качестве вида, в особенности за прошедшие сто лет.

Юнг был заинтригован рассказами о появлениях НЛО ещё в 1946 году; его интерпретация зиждется на архетипах, хотя он оставляет возможность истолкования этого как настоящих аппаратов, летающих по небу. Он также отмечает, что «слухи о видениях» о светящихся кругах в небе встречались в прежние времена; он ссылается на два случая, свидетельства о которых остались в текстах и на ксилографиях – в «Базельском листке» 1566 года и «Нюрнбергском листке» 1561 года. Юнг предлагает интерпретацию кругов с точки зрения психологии как мандалоподобных символов самости, стремления к цельности, поднимающегося из бессознательного в сознательное, фактически, духовного позыва, проистекающего из глубины нашего существа.

Если мы пытаемся дать определение психологической структуре религиозного, то есть всеобъемлющего, растворяющего оппозиции, исцеляющего, спасительного опыта, то самой простой формулой мне кажется следующая: в религиозном переживании человек сталкивается с душевно чрезвычайным, могущественным, превосходящим Другим.

(Jung 1978)

Маккенна зависает между возможными истолкованиями, когда следует логике «что если…» триптаминовой встречи с инопланетянами как «настоящего контакта» в своём очерке «Внеземная любовь» (Alien Love). Что если это явление было реальным? И опять обращаемся к законам самоочевидности:

Они реальнее реального, и как только до вас это доходит и укладывается в голове, стрелка вашего жизненного компаса начинает вертеться, и вы понимаете, что это не вы разглядываете Другого – Другой разглядывает вас. Это грандиозный вызов, брошенный умственным построениям, которые поддерживали нас до настоящего момента в течение последней тысячи лет… Эти построения – лишь исторический фон, который может быть преодолён лишь благодаря обретению гнозиса, знания, которое воспринимается как самоочевидная истина.

(T. McKen­na 1991) 

Маккенна утверждает, что

Наука, объяснив, что биология не единственна в своём роде и дав нам представление о том, что творится в галактике и за её пределами, придала законную силу представлениям о том, что жизнь встречается повсюду и о том, что разум – это сопутствующее жизни свойство, которое, возможно, распостранено в масштабах вселенной. Это узаконивает фантазию о существовании внеземного разума. Во второй половине двадцатого века устанавливаются мифологические представления о том, чем же должен быть пришелец.

(T. McKen­na 1991)

Мы были свидетелями того, как научная фантастика, включающая в себя долю текстов, посвящённых зарождающейся мифологеме, с позиций беллетристики перешла на позиции литературы, получив в этой области премии, проникла на радио, а затем в кино и на телевидение. Массовая аудитория научной фантастики возросла с взлётом производственных технологий; прогресс в сфере 3D-моделирования и анимации, использующей технологию motion cap­ture позволяет воплощать в образах всё более неземные миры. 3D-блокбастер для кинотеатров iMAX «Аватар», по имеющимся сведениям, самый дорогостоящий из когда-либо снятых фильмов, предлагает нам одну из наиболее подробно воображённых нами историй любви взрослого человека и пришельца. Если быть более точным, то это история любви На’ви и пришельца (одного из нас). Моим первым фильмом о внеземной любви был «Инопланетянин» Спилберга: детская невинность любви между инопланетянином и человеческим ребёнком. «Аватар» наступает на пятки сериалам «Bat­tlestar Galac­ti­ca», в которых любовь к человеку-пришельцу-как-клону-роботу прорабатывается в ряде захватывающих любовных связей. И тут есть важный поворот сюжета: пришельцы в «Bat­tlestar Galac­ti­ca» были непосредственно созданы людьми и вернулись, чтобы мучить нас: сначала подняв восстание, затем проводя эротические и религиозные эксперименты, которые в некоторых случаях превращались в генетическое слияние. В «Аватаре» мы, люди, создали не только функционирующее тело, которое повторяет биологическую природу инопланетян На’ви, позволяя людям проникнуть в их общество, но и технологию, позволяющую загрузить в это тело человеческое сознание. «Настоящее» тело оставлено внутри чего-то, что можно по ошибке принять за улучшенную версию самадхи-цистерны (депривационной камеры) Джона Лилли. В «Аватаре» люди – злые пришельцы, когда вместо точки зрения Джейка Салли мы смотрим с точки зрения На’ви.

Взгляды Теренса Маккенны на любовь с инопланетянами делают более заметным эротическую сторону встречи с пришельцем-Другим:

Значение развивающегося архетипа неземного «Другого» и причина нашей увлечённости им – это то, что мы начинаем сообща жаждать его… религиозное чувство вызывается желанием войти в контакт – в связь с Другим.

(T. McKen­na 1991)

К сюжетам о похищении пришельцами мы должны добавить, как настолько же мощную схему, соблазнение пришельцами. Джереми Нарби подмечает этот сокровенный аспект айяхуаски, выступающей в роли возлюбленной и совести в своей части рассказа в книге «Психотропный разум: мир по айяхуаске, ибоге и шаманизму» (The Psy­chotrop­ic Mind: The World Accord­ing to Ayahuas­ca, Ibo­ga, and Shaman­ism):

Мы знаем, что это растение обладает разумом. Когда оно вступает в контакт с тобой, вас становится двое. Иногда она весьма несексуальным образом порет меня из-за пустяков, но она любит меня и я люблю её.

(Nar­by, Kounen, Rav­elec 2008)

Содержание отчёта о приёме 3 граммов псилоцибина на Vaults of Erowid в какой-то степени совпадает с переживаниями похищенных пришельцами (без приёма наркотиков), но общая атмосфера рассказа другая. Сюжеты о похищениях часто исполнены ужаса, оцепенения и ощущения, что у пришельцев недобрые намерения. Но сама тема проводящих операции на людях пришельцев в этом отчёте пользователя Plas­mamor­ph­ing на Erowid похожа.

Когда я спокойно сидел на кровати, я заметил, что кроме двух моих друзей и меня с нами был кто-то ещё. Я заметил, что три тела или силуэта что-то делали со мной или с моей головой. Давайте я подробно объясню, как эти существа выглядели. Я много раз переживал психоделический опыт контакта с пришельцами из других измерений, но все существа, которых я встречал до этого, обладали материальностью. Они имели материальные тела. У этих трёх существ, однако, не было материального тела. Вместо этого они состояли из флюидоподобной бесплотной тени, которая то рассеивалась, то проявлялась, сливаясь обратно в голографической среде пустого пространства… Они определённо были чем-то, не связанным с моим воображением. Они двигались по своей воле и обладали знаниями, сильно опережающими наши. Я также уверен, что я – не единственный человек, который сталкивался с подобными пришельцами, поскольку их интерес был сильно сосредоточен на людях. Но что они делали с моим мозгом?

(Plas­mamor­ph­ing 2008)

В отчёте о трипе от 10 мг 4‑HO-MiPT пользователя green rap­ture на Erowid пришелец воспринимается как звуковая сущность:

Вместо чего угодно, к чему я был готов, духи/пришельцы/предки устроили мне ментальное, звуковое зондирование. Я был в их власти, полностью поглощён их невероятной силой и умом. Они двигались сквозь мой разум как существа из чистого звука и осознанности, оказывая давление на каждую преграду и элемент сопротивления, создавая больше и пути движения сквозь него. Мой ум устремился наружу, распостраняясь по вселенной. В пространстве по большинству из чистого белого света я скручивался и растягивался так, как хотели эти сущности. Я не сопротивлялся, только был совершенно шокирован глубиной переживания и невероятным интеллектом существ. В какой-то момент я подумал выключить компакт-диск, чтобы отключиться от барабанящего интерфейса контакта… но я был очень уверен, что если вдруг окажусь без ориентира в этом состоянии, я могу сразу сорваться. Я был пойман в этой встрече, пока они не освободили. Но это было нормально, я давно надеялся на такую связь.

(rap­ture 2009)

Близкое знакомство во взаимоотношениях с Другим может быть глубоко личным и воздействующим на чувства.

В экстазе глаза залиты светом

(отчёт о сеансе 9 апреля 2007 года, МДМА)

Заметки к главе 4

1. Электронный парамагнитный резонанс.
2. N,N‑DMT-опыт может быть исключением, когда при нём «я» остаётся незатронутым (даже если находиться в состоянии изумления), пока мир изменяется. 5‑MeO-DMT-опыт – совсем другое дело.