Majdanek Waltz – Nachtlied

Когда мне предложили написать про этот альбом, я хотел отказаться. Легко анализировать то, что тебе просто нравится. Гораздо труднее писать про то, что действительно любишь. Слишком велико искушение составить текст из громких слов вроде «альбом лучшей группы современного русского неофолка» и «моя любимая запись года», забив оставшееся пространство огромным количеством восклицательных знаков. Трудно имитировать объективность в ситуации, когда ты настолько необъективен. Я прекрасно отдаю себе отчет, что мое отношение к «Maj­danek Waltz» полностью субъективно, и многие люди просто не воспримут мои доводы. Единственный доступный мне способ избежать этого – заранее обозначить собственную необъективность, после чего попытаться объяснить использованные понятия: то есть подробно написать свои соображения про русский неофолк и рассказать, почему именно «Maj­danek Waltz» вызывает у меня столь положительную реакцию.

Начну с неофолка в целом и русского неофолка в частности.

Русского неофолка как самостоятельного явления просто не существует. Слишком мало выходит альбомов, чтобы говорить о жанре; слишком мало среди них хороших, чтобы говорить об эстетическом явлении. В принципе, это общая проблема всего мирового неофолка: с того момента как это явление оформилось в жанр, оно начало откровенно деградировать. Когда некий культурный феномен становится жанром, это означает не рождение, а начало умирания. Иногда это происходит в прямом смысле: «Sex Pis­tols» были концом панка, «Joy Divi­sion» – пост-панка. Точно так же и неофолк возник на развалинах «World Ser­pent Dis­tri­b­u­tion», когда участники apoc­a­lyp­tic folk уже рассорились и разбежались. Непереводимая игра слов – «апокалиптический фолк» – был не просто вариантом названия нового жанра, а скорее, «апокалиптическим народом», узкой группой людей со схожими интересами. Сейчас ничего подобного нет. В плане жанра еще вызывают интерес отдельные локальные сцены вроде американской, плюс некоторые из живых классиков еще способны выдать альбомы высочайшего уровня. Но общее впечатление от неофолка как жанра в целом у меня лично весьма и весьма негативное. Тем не менее, у мирового неофолка был героический период высочайшей креативности. У русского неофолка ничего подобного не было. Точнее было, но не у неофолка.

Когда индустриальная культура со всеми ее производными, включая неофолк, пришла на постсоветское пространство, она не оказалась на пустом месте. Большинство характерных для этого культурного феномена тем уже разрабатывалось местными музыкантами и художниками в своем, оригинальном ключе.

Начиная с момента, когда московский концептуализм в лице «Мухоморов» пришел в рок-музыку, в русской культуре параллельно развивалось вполне сопоставимое по качеству художественное подполье. Шоковая тактика, включавшая использование «правых» идей и образов, была реализована на русской почве уже Жариковым и «ДК». И это даже если вынести за скобки «Южинский кружок» с молодым Дугиным, певшим под гитару весьма радикальные песни под псевдонимом Ганс Зиверс.

Уже потом были разнообразные варианты сибирского панка, включая тюменскую сцену, московская пост-панк формация, ростовская сцена. Даже такой удивительный феномен как «бард-панк», радикальный бард-рок зачастую «правой» направленности. Многие альбомы раннего Коноплева или покойного Непомнящего можно спокойно выдать западному слушателю за русский неофолк, достаточно просто перевести в буклете тексты подстрочным переводом. В принципе, на московских концертах «Death in June» на разогреве у Дугласа Пирса должен играть Бранимир.

В итоге, многие ключевые темы европейского неофолка имеют прямые аналоги в русском экзистенциальном панке/пост-панке, хоть и реализованные в собственном ключе. При том, что отдельные представители сибирского панка и русского пост-панка впоследствии начали играть вполне классический неофолк. Самый яркий пример – «Кооператив Ништяк», самый смешной – другая тюменская группа «Система Безопасности». Они начинали с вторичного сибирского панка, но, послушав «Кооператив Ништяк», решили заиграть столь же вторичный дарк-фолк. Их инструментальные вещи неплохие, но песни невозможно слушать без смеха, поскольку в них каждое слово написано в подражание Рыбьякову. Еще можно вспомнит Илью «Сантима» Малашенкова и его недолго, к сожалению, проживший проект «Ангелы на краю вселенной».

Все это не отменяет принципиальных отличий между описываемыми культурными явлениями. Это разные стили, несмотря на общие черты, и новорожденный русский неофолк оказался неконкурентоспособным на фоне разнообразия отечественного пост-панка – достаточно просто сравнить количество хороших альбомов и песен.

Нужно уточнить, что речь не идет о некой субкультуре/конкурирующих субкультурах. Такого рода музыку слушает достаточно узкая прослойка людей со схожими интересами, которым ничего не мешает слушать самые разные жанры в зависимости от настроения.

Существовавший в конце 90‑х на интернет-портале Михаила Вербицкого еженедельник «Ленин» в рубрике «Легкая музыка для немного оглохших» одновременно продвигал западный индастриал / неофолк и русский пост-панк в качестве двух сопоставимых и родственных по сути явлений. Объективно говоря, там не ограничивались вышеперечисленным и писали как про краут-рок и прогрессив, так и про редкие панк-группы вроде «Swell Maps». Вопрос только в том, какую именно эстетику скорее всего возьмет за основу начинающий русскоязычный музыкант. Статистика в этом случае явно не в пользу русского неофолка.

В конце 90‑х и в первой половине «нулевых» в России образовался узкий круг групп, пытавшихся играть неофолк. Очень узкий. Я активно читал тогда сайт sei­dr.woods.ru, являвшийся единственным источником информации о том, то происходило в русском неофолке. Складывалось твердое впечатление, что можно пересчитать заслуживающие внимания неофолк группы в России по пальцам одной руки. Но даже в этой весьма небольшой прослойке сразу можно было выделить три взаимоисключающие, на первый взгляд, тенденции.

Очень сильно упрощая, можно было нарисовать следующую схему. Одни группы явно ориентировались на западного слушателя, делая акцент на музыку, использование англоязычной лирики и общую, если можно так выразиться, «аполитичность». Вернее, на стремление создавать чистое искусство без злободневности и эпатажа. Пример: московская группа «Neu­tral» и калининградские «Romowe Rikoito». Последние начинали с песен на стихи классических английских поэтов, после чего начали петь на прусском языке. Именно эти две группы считаются первыми представителями «чистого» неофолка в России. Забавно, что в вышеупомянутом интернет-еженедельнике «Ленин» эти группы были встречены с откровенной враждебностью:

«Говорить о ведущих русских готических проектах наподобие MoonFarAway и RomoweRikoito вообще как-то глупо – можно только, стиснув зубы покрепче, молиться, что эти вещи рано или поздно кончатся и будут забыты, наподобие того, как кончились и были забыты русские имитаторы Блэкмора, Пэйджа и группы «Slade»».

Приведенная цитата – самая цензурная. Причина враждебности именно в англоязычности, хотя «Neu­tral» там все же сдержанно похвалили, несмотря на вышеупомянутую англоязычность.

Другие группы старались работать конкретно на русскую аудиторию. По странному совпадению работа на местную публику почему-то приводила к использованию намного более простой и агрессивной музыки, а также к активному использованию традиционалистской и псевдонацистской бутафории. Данная тенденция достигла пика в творчестве чудовищной, на мой взгляд, группы «Rit­u­al Front». Слушать их музыку без смеха, по-моему, просто невозможно.

Разумеется, это очень упрощенная схема, и все гораздо сложнее. К примеру, у «Neu­tral» имелась совершенно замечательная «Русская Сага». Но эта песня совсем нетипична для группы, более того, ее исполняли только на концертах.

Можно вспомнить другую неофолк группу из Архангельска, «Moon Far Away», начинавшую с песен на английском и латыни, но записавшую в итоге очень хороший альбом «Беловодье», основанный на поморском фольклоре.

Ну и третий тип групп – те, что совершенно не укладываются в изначальную схему из двух категорий. Например, издававшаяся на лейбле Вербицкого «UR-Real­ist» московская группа «Рада и Терновник», успешно сочетавшая неофолк с фолк-роком и пост-панком. Или израильский «Агниволок», интересный тем, что их вариант неофолка практически неотличим от подражаний Янке Дягилевой. Сюда же можно отнести вышеупомянутые эксперименты в неофолке отдельных представителей сибирского панка и московского пост-панка.

В принципе, «Maj­danek Waltz» изначально относились ко второй категории, что нетрудно заметить по названию. Мое отношение к ним было двойственным. С одной стороны, они мне нравились, с другой – провоцировали. Их первый альбом «Hund Fuchs Feld» слушать было решительно невозможно, но это нормально для дебюта. Злой «Во Веки Веков» оказался куда более качественной записью. Все еще неуверенной и временами комичной, но качественной. Потом был сингл «Ворон»: шестнадцатиминутная версия народной песни, плавно перетекающая в нойз. Первая песня группы, которую я полюбил.

Следующий мини-альбом, «Небо Рейха», действительно впечатлил злостью музыки и подбором текстов: от Артюра Рембо до идеально подходящего для подобной стилистики Широпаева. Мне совершенно не близка идеологическая эволюция Широпаева, но нельзя не признать, что он лучший «правый» поэт, пишущий на русском языке.

Потом было «Черное Солнце», сильно удивившее подбором текстов. Стихи Андрея Шахалова, на мой взгляд, можно демонстрировать в палате мер и весов как пример того, как не надо писать стихи. С другой стороны, «Maj­danek Waltz» продемонстрировали на этом альбоме способность писать по-настоящему красивые и тихие мелодии. Из испещренных дешевым пафосом текстов получились действительно хорошие песни. Именно «Черное Солнце» наглядно показало мне, что группа перерастает выбранную эстетику; тексты вступали в противоречие с музыкой. На последнем альбоме описываемого периода, «О происхождении мира», тексты оказались на порядок лучше за счет отказа от поэзии. Под музыку произносились фрагменты текстов библейских времен вперемешку с цитатами из Мигеля Серрано, включая странный текст, приписываемый им Гитлеру, но выглядящий слишком талантливым для весьма посредственного во всем, кроме ораторского искусства, фюрера.

Весь описанный период мое отношение к «Maj­danek Waltz» было более чем неоднозначным. Они были единственной группой новорожденного русского неофолка, за которой я внимательно и с интересом следил. Однако мне действительно нравились только вещи, нехарактерные тогда для группы. Такие, как сингл «Ворон», кавер-версия советской песни «Долгие версты войны» и песня на стихотворение Гейма «Еще вчера шумели карусели», блестяще исполненная под аккордеон на фестивале «Thal­a­mus». Последнее стихотворение интересно тем, что по его же мотивам Алексей Экзич из московской пост-панк группы «Затерянные в Космосе» сделал очень хорошую песню на своем лучшем альбоме «День Печали». Сравнение этих двух версий впервые показало мне, что русский неофолк все же способен иногда на равных конкурировать с русским пост-панком.

Потом был «Холод». Мини-альбом нечеловеческой красоты и силы на стихи гениального Бориса Поплавского. Первый раз я не смог найти никаких слабых мест. С того момента, как я впервые послушал эту короткую запись, у меня появилась новая любимая группа. С этого мини-альбома – и последовавшего «Детства Гамлета». Обе версии песен «Холод» и «Все будет так, как хочется зиме» остались со мной навсегда. Стихи Поплавского, Волошин и «Всех усопших» и «Ноябрь» Георга Гейма. Как ни странно, на альбоме не было песни на само стихотворение «Детство Гамлета», зато был просто «Гамлет» (Поплавский часто использовал в стихах образ принца Датского).

И это оказался шедевр. Без всяких «почти». Просто шедевр. Это можно сказать про весь альбом, включая инструментальную «Под землю», также названную в честь стиха Поплавского.

Думаю, причина, по которой меня так сильно зацепили «Холод» и «Детство Гамлета», очень проста: удовольствие читателя. Хоть я не являюсь музыкантом, но и мне при чтении любимых стихов часто представлялась мелодия, вытекающая из ритма текста. Отсюда и радость узнавания, когда оказалось, что и другие люди слышат в классических текстах схожие мелодии. Хотя большинство использованных там текстов не было мне знакомо, но сам подход к исполнению сразу напомнил первое прочтение «Ulti­ma Thule» Брюсова. Похожим образом шумы на поздних альбомах напоминают внутреннюю мелодию «Night Litany» Паунда. Это абсолютно субъективный фактор, но все по-настоящему важное субъективно.

Благодаря «Maj­danek Waltz» мой список любимых поэтов существенно пополнился. Как только они отошли от современной поэзии радикального толка, они стали чем-то вроде учителей, знакомящих аудиторию с полузабытыми текстами эпохи модерна. Группа делает эти тексты своими. На самом деле, каждый читатель делает любимый текст своим: прочитывает его по-своему, находя в нем то, о чем, возможно, даже не задумывался сам автор. Меня «Maj­danek Waltz» познакомили с несколькими текстами, которые действительно стали своими.

Легко впасть в очередное правоконсервативное искушение и объявить способность любить и понимать подобную поэзию признаком некой «духовной аристократии». Но люди, читающие стихи и слушающие музыку с целью поднять свой статус, – неважно в собственных глазах или в глазах окружающих, – теряют самое главное. Они теряют удовольствие от чтения, удовольствие от музыки. Возможно, я переношу собственные переживания на авторов, но мне действительно кажется, что Блюмкин просто любит стихи, которые исполняет.

С 2007 года я не пропускал ни одного релиза группы, хотя знал, что настоящий шок можно получить только раз. Однако ни один из поздних альбомов, на мой взгляд, не опустился ниже определенной, очень высокой планки. «Детство Гамлета» так и осталось для меня наивысшей точкой, но на каждом из последующих альбомов есть сопоставимые композиции. «Настанет гибель для всего живого» на «Офелии» или гениальной «Фуги Смерти» на совместном с Sal Solaris альбоме Tene­brae. Последний упомянутый альбом со стихами Поля Целана является и одной из самых сильных с художественной точки зрения записей группы, и самой сложной для восприятия. Музыка заменена на низкие шумы, под которые читаются тексты Целана, плохо приспособленные для этого. В итоге получился действительно жуткий альбом, лучший из тех, что я знаю по теме Холокоста.

Может показаться парадоксальным, что две группы, сотрудничавшие до этого только на провокационном альбоме «Небо Рейха / В небе над Берлином», внезапно записали сильнейший реквием по бессмысленно истребленным в той мясорубке. Однако мне лично такая эволюция показалась совершенно естественной. Последовавший за ним «Stille!» тоже завершился текстом Целана, исключительно красивым текстом. Кроме него на альбоме был привычный уже Гейм и впервые Блейк и Дилан Томас.

К 2014 году я следил за «Maj­danek Waltz» уже десять лет, причем семь из них действительно любил эту группу. За такое время я привык к их музыке и примерно представлял, чего ожидать от нового альбома: только хорошего, но без настоящих сюрпризов. Если не считать период в 2013-ом, когда в сети собирались средства на лечение Павла Блюмкина. Сообщалось об очень серьезном диагнозе, что заставляло всерьез опасаться за будущее группы. В том году они выпустили только два сингла: «Там, где вечно дремлет тайна» на стихи Есенина и «LVCIFER» на привычного уже Гейма. Каждый из них слушался с неприятным осознанием, что он вполне может оказаться последним.

После столь долгого объяснения можно перейти и к «Nachtlied». Естественно, я не рассчитывал на повторение эстетического шока – его и не случилось. Случилось другое. Впервые со времен «Холода / Детства Гамлета» новый альбом сразу, с первого прослушивания оказался моим. Он идеально совпал с моим настроением, идеально лег на то, что я в то время писал.

Центральный текст альбома – «Видение и молитва» Дилана Томаса. В третий раз после Поплавского и Целана «Maj­danek Waltz» показали всю ограниченность моих знаний в истории поэзии, открыв нового для меня гения. Если бы этот текст был исполнен целиком, он занял бы весь альбом, поэтому ограничились двумя фрагментами. К ним вплотную примыкает гениальное «Персефона, или Двоякий Исход» Рене Домаля, настолько совпадающее по настроению и образному ряду, что сперва на слух показалось продолжением текста Томаса. И это при том, что я Домаля люблю и неоднократно перечитываю. Оба текста описывают спуск в загробный мир. Темную материю. Ночь. И рождение. Основная часть текста Томаса, скорее всего, была написана к рождению его сына и закончена в конце войны. Но «Maj­danek Waltz» использовали только ту часть, где описывается загробный мир. Точно также из текста Домаля удалена последняя часть, в которой описано, как снова рождается «не желающий возродиться». Если добавить «Мрак и Покой» – самую красивую песню, основанную на переводе Буниным стихотворения Леконта де Лиля «В темную ночь, в штиль. Под экватором», описывающего, как абстрактные понятия поглощаются океаном, то общая тема альбома становится очевидной. Nigre­do. Растворение. Работа в черном.

При этом альбом нельзя назвать жутким. Жутким был «Tene­brae» с его расцветающим топором, могилой, вырытой в небе, и пеплом волос Рахиль. В свою очередь, «Nachtlied», безусловно, темный альбом, но описание мира, «где никто никогда не видел и следов Солнца», вовсе не оставляет жуткого ощущения. Даже если он был вдохновлен опытом тяжелой болезни.

Так и музыка временами спускается в шум, но все равно остается спокойной и красивой. На всем протяжении существования «Maj­danek Waltz» было заметно противостояние между мелодичностью и склонностью к шумовым экспериментам. На этом альбоме обе эти тенденции звучат, скорее, в унисон, создавая синтез. Точно так же, как тексты разных поэтов, переведенные с трех языков, оставляют твердое ощущение фрагментов единого метатекста.

В моем персональном списке «Nachtlied» является главным претендентом на звание «альбома года». Причем в целом ни одна англоязычная запись этого года не вызвала у меня подобной эмоциональной реакции.

Все остальное пространство заполняется восклицательными знаками.

Раймонд Крумгольд

От редакции. Заказать альбом «Nachtlied» можно на лейбле Infi­nite Fog (сайт, вк) или, если вам наплевать, будут ли завтра кушать ваши любимые музыканты, и очень хочется поскорее потребить альбом — торрент.