От противного

Остров и вода, окружавшая остров, претерпевали постоянные изменения. Вулканы занимались сакрализацией солнца, извергая из себя магму, которая остывала, превращая одну энергию в другую, перпендикулярно пересекая ось вращения земли. Энергия измерима в одной форме, она не может исчезнуть или возрасти, она лишь переходит из одной формы в другую. Энергия суть единица, которая противопоставляет себя нулю. Что Бен Ганн видел в своем сне? Он видел пещеру. И в пещеру входила белая женщина. Проснувшись, он обнаружил в своей руке серый камень, а в заднем кармане тюльпан.

В кустах, за склоном, глупо хихикали лица, время от времени возникавшие в тенях и листьях леса. Мираж воды фосфоресцировал на западном склоне его лба. Апофатические мальчики пожирали себя, сидя на руках у женщин в золотом сиянии. Сперма звезд рождала камни, а солнце согревало их, отражалось в воде, оставляло тени на тропинке, которые вырастали, когда солнце уходило под землю. В то время как редкое золото имело высочайшую ценность, несуществующее золото стало бесконечно дорогим на этом острове.

Бешеный взгляд Бена Ганна отвернулся и переместился к подножию горы, тысяча людей скончалось здесь еще до утра, на его острове, он вонзил взгляд в пещеру, поднял его на верх поллюция превратило солнце в луну, а его взгляд упал на меня, когда я ехал по дороге, мимо сосен, которые показывали вверх, чтобы сказать мне, что Бен Ганн устремил на меня свой взор, и что мне нужно быть осторожней. Дикий отшельник, который остался на острове, вырвался за его пределы и теперь блуждает с фонарем по городу, заглядывая в окна к спящим, чтобы сверлить их взглядом.

Березы и ели, камни и дороги, под лучами весеннего заката, словно южные рабочие, уходящие из дома от своих спящих жен, чтобы работать под палящим солнцем, пребывая в томительной трансформирующей фантазии. Это люди, застывшие во времени, для моего созерцания.

“Земной шар покрыт вулканами, которые служат ему анусами.”

Где я? Где центр моей души? В моем теле? Но что станет со мной, если я, например, отрежу себе руку, или ногу, или туловище? Меня не станет, или я стану меньше? Возможно лучше задать этот вопрос следующим образом. Как я себя определяю? В зеркале я вижу лишь чужую мне живую плоть. Что позволяет мне меня идентифицировать? Конечно же мир, мир, служащий мне с этой целью, выползающий из пустоты, вечно ускользающий. Но не мир в смысле расширенной версии моего тела и не тело мира, а именно то, благодаря чему я себя определяю. Множество символов, значений, слов, приклеенных к вещам ярлыками, и символы самые разные – математические, письменные, религиозные, психологические, генетические. Когда в мою дверь стучат, мои уши начинают улавливать определенный звук, транслируют сигнал мне в ум, который распознает его и возвращается к источнику звука, к звуку, который уже ускользнул. В теории автоматического управления есть цепи с обратной связью, то есть выходной сигнал регистрируется, измеряется, и подается зацикливается к входному сигналу для поправки. Жизнь моего организма определена такими процессами, я знаю, что по моим венам течет кровь, через нервные узлы проходят электрические импульсы, множество химических реакций одновременно протекают каждую секунду внутри меня, но все это ускользает! Вот я стою на улице, обычный городской пейзаж – дома, ребенок гуляет с матерью, машины проезжают мимо, солнце на небе, по которому плывут облака. Я могу знать, как все это устроено. Могу знать строительные СНиПы зданий, нормативы, по которым изготовлен каждый кирпичик, могу знать про их электрификацию, теплоснабжение все, причем с самого начала, я знаю про то, почему ребенок с матерью гуляют, как они шевелят конечностями, зачем и как они моргают, разговаривают,эта совокупность человеческих дискретностей посреди непрерывного, золотистого сопрано деревьев, могу знать устройство двигателей автомобилей и, к примеру, устройство подачи топлива, я знаю, что энергия, которую все эти элементы постоянно используют никуда не исчезает, а всего лишь переходит из одной формы в другую. Короче говоря, про этот конкретный городской пейзаж я знаю практически все, все его устройство, но я не могу его уничтожить. Я не могу заставить их исчезнуть. Все перечисленные мною ярлыки не дали мне никакой власти, никаких возможностей, никакой свободы.

Где я? Где центр моей души? Я чувствую, как он отдельно от мира, живет где то в нем, вместе со мной, не ускользая, очень близко. Но я не могу добраться до него через ту пелену, которую создает вся эта суета вокруг. Мой ум бессильно реагирует на нее, путается, пытается поймать, выделить эмоциональную субстанцию. В центре моей души – все отражено, все противоположно. Я двигаюсь к нему через жидкую, размягченную субстанцию, которая когда то была землей. Двигаюсь на корабле в ночи, озаренной солнцем, раскачиваясь на волнах, которые приливают и отливают. И я двигаюсь к белому огню, вглубь. Здесь полный штиль, поэтому каждая волна может оттолкнуть меня, или же подталкивать, поэтому я должен улавливать резонансы. Но во время бури море выкидывает на пол моей ладьи морских чудовищ, ужасных и хищных. И, когда я достигну этого пламени, на мою макушку мягко ляжет молния, чтобы позвать меня к себе. Весенним утром я буду грезить о девушке, что выходит из пещеры, с цветком на голове и в заднем кармане. Вулканы острова сокровищ низвергнут солнце в отраженье.

В школе я закинулся очень большим количеством DXM, который мы нежно называли дэкс. Я увидел пропасть, вокруг меня, которая окружила все за пределами территории времени. Время – это очень скользкая дорога, сойти с нее можно очень просто, но нельзя будет вернуться, ибо вокруг лишь пропасть, чарующий бассейн с черной кислотой. Проникнув на эту жидкую землю, я взойду на гору и увижу пропасть, по ту сторону меня позовет Христос, но я миную бассейн с черной кислотой, спущусь с горы и стану изучать искусство смерти, на севере. Север – очаровывает своим блеском, словно рычащий медведь. Армии столкнулись на поле боя и все укрепления были разрушены. Затем началось умирание, затем возвращение. Я встретил человека-растение, зимой он скрывается, почти умирает, но весна – это утро для него. Он очень тесно связан с землей, это красный человек, он не любит перемен. Где центр моей души – спросил я его, и он сказал мне, чтобы я съел солнце и пошел искать темную мать.

Если искать центр своей души – нужно смотреть на мир безучастно, словно из под воды. Нельзя позволять окружению раздражать твой разум. Но нужно не забывать использовать окружение разумно, взвешенно. Однажды можно увидеть в небе круг, в который тщетно пытается вписать бесконечно сторонний многоугольник, оставляя все большее число зазоров. Это число растет по мере наблюдения, как количество поворотов по мере прохождения лабиринта. Но внутри зазора может быть идеально вписана округлая, лунная фигура, покрытая огнем. Мать моя родила меня из своей утробы, покрытой черными волосами, которые проросли из земного ада. Но однажды я решил отрицать то, что она родила меня, и решил, что я сам родился, чтобы найти тайный огонь. Тогда я повернулся на пол круга, и увидел другую женщину, и женщина была молода, и она была рождена со мной, и день разорвал ночь, и свет развернул покрывало темноты, и магма извергалась из плоти темной матери, открывая инферно, которое раньше пассивно пускало свои ростки наружу. В основе движения лежит полет стрелы и вращение солнца. Волосы в интимных местах, родивших нас, вылезут наружу вновь и вновь, из черной, влажной и мягкой земли. Где-то там заблудилось побежденное солнце. Где то там камнем останется горевать лежачая память.

Сила того, что мы привыкли называть Солнцем, для нас беспредельна, как ярость для буйнопомешанных. Эта энергия наполняет любую форму, любое тело, любое значение, и что бы она не наполнила – мы можем породниться с этим. Поэтому среди множества задач человека стоят две – одна – найти неподвижный центр во внутреннем секретном пламени, саламандру, живущую в самой середине. И эта саламандра выползает изнутри наружу, в мир внешней непрерывности, всеобщей имманентности, мир шторма бушующей животной движущей силы и это – вторая задача, децентрализовать себя посреди этого взрыва и раствориться в красоте.

В центре всего мира должен находиться я, а в центре меня должна расти любовь, расширяя меня, как темная энергия. Бесконечная любовь ко всему – это путь к познанию космоса, ибо лишь чистая и настоящая любовь может стать проявлением снисхождения абсолюта в меня. Любовь позволяет постичь суть бесконечности, ибо настоящая любовь рушит границы, а не возводит стены. Чтобы обнять весь мир нужно быть сильным.

Березы и ели, камни и дороги, под лучами весеннего заката, словно южные рабочие, уходящие из дома от своих спящих жен, чтобы работать под палящим солнцем, пребывая в томительной трансформирующей фантазии. Это люди, застывшие во времени, для моего созерцания. Любить их, значит понимать, что красота и уродство, так же как жизнь и смерть – единое целое.

 © Azatot, 2014