Вечный момент

Тот, кто имел дело с диктаторами, и видел диктат, никогда не станет консерватором. Те, кто не замечал диктата – сами будут диктаторами.

Мы из тех, кого унижали в школе. Мы были наказаны за детскую искренность и у нас украли детство. Я вижу ребенка с откровенными глазами. Таких, как он, считают виноватыми, слабыми, его можно бить. У других школьников глаза выражают тупость и зверство. Он другой, он не знает, что можно постоять за себя, он считает удары обычным делом.

Потом он ощетинится, будет пытаться выглядеть злым, смотреть на мир исподлобья, чтобы его не или за глаза, источающие слабость.

Но сейчас он лежит, придавленный к земле одноклассником, который, со своими дружками, набросился на него из-за угла после уроков. Он не понимает за что.

Один диктат предполагает другой. Он возвращается домой, он грязный, избитый и оплеванный, он слышит ругань матери. Он слышит, что он слабак. Он хотел бы услышать ободрение отца, но отец на работе, а вечером отец придет уставший с глазами, полными ненависти ко всему, сядет и будет молча смотреть.

Поэтому мальчик слушает ор матери, которая уже сходит с ума от того, что неделями почти не выходит из убогой квартиры. Он хочет услышать любое утешение, но он отправляется в свою комнату.

Он уходит и думает о том, насколько его не понимают в семье, он говорит себе, словно молится, что это не его родители. Его родители, наверное погибли, умерли, а эти – нашли его и приютили. Он не просил, чтобы его рождали.

Тихая истерика не прекращается, а время тянет за собой дни, ему не хочется быть дома, не хочется выходить из дома, даже во сне он видит только мрак.

Ему начинает нравиться ночь. Ему не нравится солнце, потому что оно освещает дни и даже сны, каждую ненавистную деталь реальности.

Он уходит в себя для спасения. Ему нравятся механизмы в голове. Он любит свое внутреннее, он живет фантазиями, но он презирает все остальное, включая себя внешнего.

Он холодно и взвешенно решает начать свою месть. Но он – человек наоборот. Его механизмы действуют иначе и он встает на подоконник.

Я хочу, чтобы все рухнуло, все взорвалось. Я вижу грязь и в ней есть глубинная, древняя причина, с которой нужно вести войну. Тот, кто имел дело с диктатором и видел диктат – никогда не станет консерватором. Пусть все рухнет.

Он взрослел и что-то постоянно маячило внутри него все эти годы. Что-то темное и невыразимо жуткое. Он не помнил дня, когда он был спокоен. Он метался из угла в угол, пытался занять себя чем то, но ничего не получалось. Оно маячило все сильнее. Что-то должно было произойти, что-то страшное, к чему нельзя быть подготовленным.

Он встретил на улице того одноклассника, которого не видел с начальной школы. Сначала он испугался. Одноклассник не изменился лицом, начал носить очки. У него была щетина. Мальчик сначала испугался. Потом он понял, что в однокласснике тоже что-то маячило. У него тоже был страх. Страх смерти. Этим они и отличались. Наш мальчик боялся жизни с того момента, как он не решился однажды ступить, или решился не ступать в окно, на полном серьезе, с лучшими надеждами. Что это было? Проявление смелости или трусости? Силы или слабости? Если бы кто-то мог стать им на время и рассказать. Похоже все это не такие уж и противоположные вещи: сила и слабость, страх и трусость.

Я решил подождать. Он – нет. Он лег на камни, опустил руки, он никогда не улыбался, будучи трезвым, но тогда он улыбнулся. Его тело нашли, когда оно разлагалось, в позе зародыша, на каменистом пляже. Ему нравилась вода. Он хотел бы быть рыбой. Рыб ничего не отягощает. Когда его унесли, остался влажный след на гальке и запах. Все это вскоре исчезло.

И я смотрю на него через время. В тот момент, когда он стоял перед открытым окном и внутри него была пустота, в тот момент он стал мной, а я стал им. И пусть он живет в другом полушарии, и пусть он жил за 100 лет до меня или через 1000 лет после меня, в этот момент мы соединились навечно и он навсегда остался 12-ти летним мальчиком. И как бы сильно мы себя не жалели, мы никогда не бываем одинокими из-за таких вечных моментов, объединивших в себе каждого из нас через бесконечность. Они выше нас, и шире наших жизней.

© Azatot, 2012