Мистер Сон?

Размышляя о психических расстройствах сознание, выхватило на пробковых обоях образ исхудавшего Иисуса, я отвёл глаза, навёл их на тоже место, но образ уже был далеко отсюда на пути к резиновому раю.
***
I
[Писатель — осьминог]
Бумага хрустела во рту, как обжаренный в масле хлеб, это было необходимо, необходимо для сохранения внутреннего спокойствия. XXIII глава никак не могла вылезти из под пера Писателя-осьминога. Он не был человеком, но не был и животным. Он был прозрачным воздухом, гранёным стаканом эпилептического припадка. Его мысли давно превратились в каучуковые звёзды под кафельной плиткой в его лифте для собак. У него не было собак, но лифт был. Маленький лифт с маленькими кнопочками. Он даже и не помнил об этом лифте, но лифт всё равно был, как и звезды из его каучуковых мыслей.
С трудом проглотив бумажные испражнения, Писатель прикоснулся к своему животу и неуютно поёжился. Через приоткрытое окно в комнату заглянула сова и промямлила своё фирменное “Уху-уху”. Зазвонил будильник, но в комнате не было будильника, в комнате не было ничего кроме Писателя и стола с бумажками. Но будильник звенел, разрушая останки слипшихся мыслей, разбиваясь кровавыми водопадами где-то внизу ущелья “Сон”.

II
[Марганцевый князь]
Чуть влажные глаза Марганцевого Князя открылись, скрипя ржавыми створками кожи. Ему снился Писатель, лифт для собак, сова, в общем, он был удивлён этим сном, даже немного разгневан за такие глупые мысли. Князь взглянул в окно на серое заснеженное небо. Пятнышки на его глазном яблоке при определённой фокусировке создавали яркие подвижные узоры. Небо, заполненное пятнышками вскружило голову Марганцевому Князю и он был вынужден встать с кровати. Подойдя к окну, он разглядел в монотонной серости некое тёмное пятнышко, оно увеличивалось, видоизменяясь и краснея, пятнышко подлетело к самому окну Князя.
Хлопок и комната исчезла. Князь был полностью окружён серостью, пошёл холодный снег, заползая за шиворот, он растворялся, превращаясь в серную кислоту.
Опять хлопок и Князь лежит на земле, глаза его наполнены паутинкой огоньков, прямо над ним его комната и кровать. Сапёрные [неразборчиво] обожествляют местоимённые серые створки крикливого царства, названий для существенных изменений не создано, деревья всего лишь плод Князевой фантазии. Мозаика разваливалась на отдельные кусочки, которые растворялись в зубах лиственных пород. Вдох и холод в ногах.
III
[Ребёнок]
Одеяло лежало на полу, от светло-зелёных стен исходил слизкий холод, окутывая тело капельками пота. Ребёнок был привязан кожаными ремнями к низко-стоящей кровати. Ребёнок не был голоден, он вдохновлённый воспоминаниями о небесных воинах превратился в бессмертную жидкость на серебряной ложке. Ноги Ребёнка были синие от холода, он очень выделялся своей синей наготой на фоне зеленоватых рушащихся стен. Ремни стягивали тело разрушающе-крепкими когтями природной дани. В те редкие моменты, когда Ребёнка поднимали с кровати, его тело было исполосовано следами от ремней.
Потолок над головой Ребёнка начал видоизменятся, сначала он повернулся, а потом раскрылся как шахта перед запуском ядерной боеголовки. Запахло целлюлозой и рояльным лаком. Ребёнок медленно растворялся, ремни уже сжимали тонкую костяную вешалку, раз — и кровать слегка приподнялась, не ощущая на себе никакой внешней силы. Хотя тело Ребёнка растворилось, его сознание стало ремнями и кроватью. Ремни были руками, ожидающими смертельных объятий со следующим захватчиком башни “Высокомерие”.

IV
[Божество]
Облака были снизу, сверху. Облака были повсюду. Клочок тёмного Божества размышлял о приснившемся ему ребёнке. Если бы я было тем ребёнком — думало оно — я снежинкой серого пепла ниспадало бы к подножию горы “Грех”. Сон ввёл Божество в полнейший ступор, если он присущ нематериальным сущностям. Божество было бытием, бытие света и кровеносных сосудов, оно каждодневно обрушивало водопады горя со своего облачного трона.
-А что же Божеству снятся сны? – спросите вы.
-Да, ведь это единственное Божество, превратившееся из человеческих потрохов в бесконечное бытие зазеркалья, сны были спасением для Божества.
Облака заполняли всё пространство вокруг Божества, воздух был пропитан облачной пылью. В языке божества не было слов Земля и Небо. Чёрный пульт управления с двумя рычажками и маленькой антенкой позволял управлять любым человеческим существом там внизу под слоем облачного пирога, достаточно было произнести его имя. Просто его имя.
V
Сон несуществующих собак писателя-осьминога из I главы
***
[Неразборчиво]
Всё то пространство, что некоторые существа называют Миром было бесконечным вакуумом где-то в глубине понятия “Темнота”
Одиночные разряды энергетического материального преобразователя молекулярного потока, что некоторые существа называют Звуком, разрушала интегрированную антибожественную трилогию костного мыслителя.
Возможность своеобразного преобразования жидкостной разрыхлительной массы, что некоторые существа гадко обзывают Творчеством, совершенствовалось независимо от их владельца.
Нам непонятно одно, для чего этот маленький лифт в квартире непреступного надуманного грузчика мыслей, что некоторые существа называют писателем.

© Илья Васильев, 2012