Шмелевидные украшения неизвестных пространств

***

Субстанционные заржавления рукописных потрохов. Циклические остановки в кульминативные моменты. Врачеподобные колпачные пробирки-изменители признания. Конструктивные коробовидные удары отбойного молотка. Вены поражены страхом и волнением. Шмелевидные украшения неизведанных пространств в своих гранях являют нам измерения вселенского сновидения.

Размытие увеличивается в троичной системе. Некоторые ложные заявления порабощают умы миллионов камней. Искажения сеточных представлений, теневые пробки восхождения.

Преподобный Сатана читает молитву, прыгая на левой ноге. Личностные предрассудки позволяют окунуться в омут “Бумага”. Вопросительные знаки утверждают? Развороты переплетённых нервов. В котле кипят ненависть и любовь, близко к готовности. Канальные разграничения приводят вестибулярный аппарат к экстазу. Жизнь (сон) измерен(а) проблемой эксперимента. Фотографические связи сковывают черепа, наполненные розовой краской.

Предостережение — 2, кровное родство — 3. Привилегированные маски возникают в местах сбыта скрежетащей пластмассы. Прозвищ у них нет, как нет и семей, рождённые для вечного скитания по земле, их души это наши обои. “Алфавит” — это самое лучшее произведение жизни, в нём больше информации, чем в оконных воздухоглядениях.

Экзистенция гендерных различий не предвносит в бесчисленное множество секунд своей доли сладкого окорока свободы. Единождое повторение мгновенного полёта приведёт к новому скачку эволюции. Числа и буквы больше не нужны, ем ложкой землю сапогов. Отпечатки передвижений миллионов мгновений возникнут в прошлом революцией снов. Мне не важно даже Это, не то что То.

Предвкушение перелистывания кровавого застоя наносит непоколебимые во снах останки человеческого эго. Лавирование между полиэтиленовыми постройками предносит в мгновение зарывание глаз. Приключения однажды канут в темную реку волос. Концертные неполадки. Неизбежность ударов преследует в собачьих кинозалах. Божество разговаривает на неведом доселе сленге. Мальчик-короед притрагивается к умершему воспоминанию, ощущая на кончиках металлических пальцев привкус красной икры. Пленка обрывается, возбуждая мозговые центры.

Руки бесконечно относятся ко мгле, как некое существо с двумя головами. Человеческое незнание — болезнь. Возможно это не так, но попробовать стоит. Крик разрывает лобную кость, поедая мозг раскалённой ложкой звука. Время никогда не закончится, закончимся мы, а время продолжит свой путь…

В нём нет ничего ужасного, только если он не образ жизни. Подключаемые модули возникают из-под чутких нервных окончаний, выливаясь пузырями сна на призрачные пирамиды оков. Из нулей и единиц в жизнь. Если ощутить его всем телом, можно проникнуть в самые глубины удовольствия. Кремирующие приключения превосходят всё ранее видимое естество. Некое ощущение присутствия не покидает на всём протяжении электронного путешествия.

Проникновение в город “Электричество”. На входе два ангела истатуированные с ног до головы. На тату изображены содомизирующие люди, вакханалирующие сценические образы. Проникнув в него, ощущается запах палёной шерсти. Охватившие оковы ощущений готовы сдавить мозговые центры в стальные тиски, главное не поддаться. Образы возникают тут и там: болото полное красных коров, небо, переливающееся всеми цветами радуги, насекомые с трубами, издающими высокочастотные шумы. Здесь нет ничего универсального, адаптация у каждого своя. Запахи пробирают до самых костей, заставляя пускаться в пляс с блюющими арабскими мальчиками.  Ритм не отпускает до самого конца. Пьяный король что-то бормочет на давно забытом языке: “Элек 3 чэим вэл”. Кнопочные недопонимания никогда не остановят его. Он готов передавать свои знания из поколения в поколение. Крики похоти разрывают грудную клетку, пожирая сердце и вытирая кровь рукавом. Волшебные заклинания, кухонные объективы.

Промежуток от A до B. Вся наша жизнь это промежуток. Рождение — Смерть, а между ними ничего, только звук. Чем насыщеннее этот звук, тем больше будет послесмертный корабль, который повезёт нас на планету под названием “Ренессанс”. Уничтожить этот промежуток, превратить его в краткий миг, можно комнатными усилиями.

Вот и точка B. Ритм сбивается, гроздь винограда тает в коленной чашечке носорога. Затвор предоставляет возможность вернуться. Выбора нет никогда, есть его хорошая иллюзия. Алмазные усиления снов. Обратный отсчёт. Корабль готов к отправке.

Все поезда мои. Все, кроме этого. Моё тело окутывает лёгкая серая дымка, превращая его в прах, а приключение продолжает нести его в Город. Этой ночью я не был так раскован как прежде. События возникали из ниоткуда и уносились прочь, а я продолжал наблюдать за ними, стоя на башне своего высокомерия. Возможно, это был страх, который уничтожал мои душевные страницы, не давая им вылиться за пределы моего сознания. Царапины возобновляли движение поезда, ожидание длинною в вечность. Цвета раскрашивали меня, разрезая мои мысли, ковали историю. Животные грехи я продавал на  станциях. В тот раз обман не дал пьесе вылиться из моих нежных уст. Недалёкие ощущения сжимали мои скулы, скрипя стеклом зубов.

Огни вагона, в котором ехала моя душа, были ярче остальных. Вопросительные знаки коробками грузили на полки. Скрип пера привлекал взоры тумана, но шуму внутри меня и стуку снаружи было всё равно. Уходив я возвращался. Возвращаясь уходил. Краткое воспоминание разрезало плоть ржавым куском железа. Мажорные звуки вызывали грусть на моём лице. В каждом новом всплеске было что-то тёплое, возможно, это было ожидание, ожидание кипящих масс у меня в саду. Я так и не смог остановится в тот раз, я чувствовал себя человеком не из этого времени. Моё отрицание религии, тоже становилось религией. Мои фантомные рукописи призывали к звёздам. Считая страницы, я не замечал букв. Поезд раскрашивал меня в непонятные абстракции.  Я присваивал себе имена, кричал их в микрофон, но провода моей души не были крепко припаяны к обществу. Замедление. Остановка…

***

Красный снег снова возникал в моём видоискателе. Осадок растворился, исчезнув без следа.

***

Разверзнув вселенную, проникаю в необъятность бытия, принимая медные останки серых веков, калибруя прекрасные части сна. Но не все возвращаются. Крибли-крабле-бумс! Прикосновение к агитации. Диктатор молчалив и робок. Обломки объединяются в группировки. Балансируя на краю лезвия, возникает недопонимание. Расщепление глазных яблок. Превращения в арьергардные компании. Анонс времени, призыв к будущему. Вытеснение особенностей — превращение. Маргинальные предрассудки не исчезают с лиц, походка может измениться. Однажды воспоминания растопят мою душу, выпарят влагу из вакуумных пространств. Всё взаимозаменяется, дополняется. Абстракция отрешения записана на носители, головные государства деградируют. Декадансируюющее общество приведено в храмы. Молитва не несёт смысла, адресата не существует.

Остывавшие улицы уносили вдаль покрытые снегом ресницы. Возникая во множестве обличий, невидимый король проникал в сущность каждого предмета. Отзывался в каналах чёрного мрака, обнимал всю вселенную своими слизкими извилинами. Не было ни одного существа не подвластного ему, даже его внутреннее самопризнание выполняло приказы верховного диктатора — его мозга. Коллаборационизм его адекватности подписывал договоры об убийстве президентов. Его наставником был звук и тьма. Символичный отзывы крика в основах зданий, разрушительной силы отзывы, соперничали друг с другом. Лестница

Вниз

Возникала

Из ниоткуда

Уводила

В бесконечность

Бесконечности не существует, бесконечность — это материя.

Король подвластен только ей.

Король прекрасен как она.

© Илья Васильев, текст

© Глюки Города, иллюстрации