Солнца не бывает

А главная проблема состоит в том, что Солнца на небе попросту нет и, что самое ужасное, быть не может.

Не на нашем с вами небе, господа!

Впрочем, на чьем же, как не на нашем? Управляющая Компания считает, что Солнце не только возможно, но и обязательно, после чего предлагает сделать Солнце самостоятельно из подручных средств.

Это вдвойне прекрасно, если учесть, что Управляющую Компанию и ее представителей никто никогда не видел, предложений ее не слышал, но распоряжениям ее подчиняется беспрекословно, а к мнению прислушивается чутко.

Скалящиеся черти (в ритуальных одеждах, в деловых костюмах, в этнических нарядах) наперебой предлагают самые разнообразные прожекты, фантасмагорические и абстрактные до абсурдности или приземленные до смехотворности, от заведения семьи и достижения сиддхи до астральных войн с инопланетянами и ежевечернего предзнаменования очередного Конца Света.

И мы не рассматриваем их предложения – мы даже не спорим с ними, мы лишь вяло подергиваемся и исполняем надиктованное.

Да что уж там; вся наша жизнь, несмотря ни на какие Сады, Раны, Утешения и Чудеса на самом деле всего-навсего попытка найти Солнце посреди Бездны, где ни Садов, ни Ран, ни Утешений, ни Чудес и быть-то не может.

Только бесконечная пустота, которую мы заполняем иллюзиями и снами.

С такой истиной все становится на свои места, и мы спокойно отправляемся дальше бултыхаться во сне, и не пройдет и недели как эта мысль просто выветрится из нашей головы за ненужностью: даже осознав однажды необходимость Солнца мы не перестаем сооружать все новые и новые макеты и нагромождения снов. Можно сказать, что, осознав вполне реальную жажду, мы заново и заново вызываем сон о том, как пьем, напиваемся, набухаем от жидкости, сочимся влагой – но на деле остаемся сухими, как черный песок.

Наши сны зато полнятся смыслом, наши песочницы живее нас самих, они пьют нашу кровь и живут нашей жизнью.

Спрячься, спрячься, спрячься, у тебя есть целых семь корней, чтобы прятаться в них!

Представь себе дерево, у которого нет ни ростка, ни цветка, а есть только корни; нет земли, в которой дерево могло бы укорениться, поэтому похожие на червей корни цепляются сами за себя и друг за друга подобно целому клубку глотающих свои хвосты змей; нет зелени, которой могло бы дерево жить, нет цвета и света, которым дерево могло бы сиять, а есть лишь коричнево-черное корневище, которым дерево может разве что выживать; лишь пустота и темнота обрамляет это жалкое существо, пустота без берегов, темнота без света, даль без горизонта, пространство без точки, наполненное лишь, возможно, иллюзорной пылью, осыпающейся с самого дерева и придуманной самим деревом, но оттого лишь более реальной для дерева; и судьба этого дерева, неизбежная, неотвратимая – расцвести ослепительным цветком, засиять в темноте и пустоте, стать, появиться.

Корневищу для этого придется если не исчезнуть, то уж точно вернуться на свое законное место: под землю, где бы она ни располагалась, будучи нигде. Прячешься ли ты в животном; прячешься ли ты в переживаниях и эмоциях; прячешься ли ты в победах или неудачах; прячешься ли ты в зависимостях и привычках; прячешься ли ты в схемах и мыслях; прячешься ли ты в самом сознании или даже в его ослепительном, благостном и святом сиянии –

ты мертв, ты мертв, ты мертв, ты – бродячий призрак, твоя плоть – голодные сны, твой взгляд – зияние могилы, твое прикосновение – вампирический укус, ты живешь задом наперед, ты – тень действующего, а не действующий, ты лишь смутное и мимолетное отражение, столкновение чуждого тебе Света с поверхностью бытия.

Лишь тот, кто «пересечет Бездну», сможет стать цветком и разлиться бесконечным светом, но Бездна эта, источник всего и врата в изначальный Хаос, уместится  на кончике иглы – она не больше, чем отражающая поверхность зеркала.

Что уж и говорить, что в зазеркалье живем мы.

А здесь – что ж, здесь каждый чувствует эту бесконечную сосущую пустоту, которую ничем не заполнить, это Ничто, от которого можно лишь заткнуться страхом, эту Бездну, откуда нам некуда деться.

© Chm­noy, 2011